Семеро против Ривза - Ричард Олдингтон

В этот день телефонного звонка так и не последовало, хотя миссис Ривз героически просидела в ожидании его почти до полуночи.

На свою беду, миссис Ривз не догадалась спросить Энси, в каком отеле он остановился, и потому не могла позвонить ему сама. Наутро — по-прежнему никакого звонка. Бледная, встревоженная, миссис Ривз сидела в напряженном ожидании, разрядить которое отнюдь не помогало элегантное насвистывание мистера Ривза на популярный мотив: «Плывут к нам Кроудеры, тра-ля, тра-ля, ля-ля…»

А в довершение ко всему еще новая забота… Бейзилу вдруг ни с того ни с сего совсем разонравился Канн, и он ощутил непреодолимое стремление отправиться в Монте-Карло. По-видимому, «помолвка», на которую он рассчитывал, оказалась пустой мечтой. Бейзил в два счета смотался бы в Монте-Карло, если бы — доверительно сообщил он миссис Ривз — ему удалось заставить старика немного раскошелиться. Миссис Ривз молила Бейзила повременить с этой просьбой хотя бы до тех пор, пока столь важное для нее светское мероприятие не будет завершено. Как знать? Быть может, Бейзил получит приглашение тоже…

К одиннадцати часам, когда сравнялись сутки после исторического звонка Энси, миссис Ривз была уже как на иголках. Не в силах выносить долее этого лихорадочного ожидания, она отправилась в «Мирамар-бар» и просидела там почти до часу дня, впиваясь глазами во всех прохожих в надежде увидеть Энси или даже Бекки.

Ни Энси, ни Бекки.

После второго завтрака и вплоть до сумерек миссис Ривз неутомимо курсировала между отелем и баром, невзирая на удушливую жару. Всякий раз, возвращаясь в отель, она с надеждой смотрела на портье, и всякий раз он огорченно и сочувственно, но отрицательно покачивал головой. Наконец часов около шести миссис Ривз увидела Энси: он сидел в «Мирамар-баре» с какими-то незнакомыми ей веселыми молодыми людьми. Сначала он попытался сделать вид, будто не замечает ее, но когда стало очевидно, что она направляется прямо к его столику, встал и двинулся ей навстречу с совершенно недвусмысленным намерением освободить себя от необходимости приглашать ее присоединиться к их компании.

— Привет, дорогая! — томно процедил он. — Как поживаете? Я вижу, вы изнемогаете от жары.

От жары! Миссис Ривз и в самом деле изнемогала от жары, от беготни взад и вперед по улице в самый солнцепек, от раздражения, от тревоги…

— Почему же вы не позвонили мне, как обещали? — возмущенно спросила она, потеряв над собой контроль, а вместе с ним и свою обычную слащавость.

— О, вы ждали моего звонка? — небрежно проронил Энси.

— Разумеется, ждала! Вы же сказали, что позвоните мне, как только получите для меня приглашение на яхту к Кроудерам!

— Разве я так сказал? — еще небрежнее промямлил Энси. — Да, кажется, я действительно говорил. Но, видите ли, дорогая, просто не было никакого смысла звонить.

— Почему же? — Потому что Кроудеров уже нет.

— Нет? — в тоске и муке воскликнула миссис Ривз. — Их нет? Вы хотите сказать, что они уехали?

— Они отплыли в Геную сегодня днем. Я завтракал с ними…

— О! — воскликнула миссис Ривз вне себя от разочарования и гнева. — И это после всего, что вы мне обещали…

— Но проявите хоть чуточку благоразумия, дорогая, — прервал ее Энси. — Разве я виноват в том, что Кроудеры не давали приема в этом году? С ними была Норма, и, быть может, они не хотели, чтобы это стало известно всем и каждому. И если они отбыли раньше, чем предполагали, так это тоже не моя вина.

— О! — снова повторила миссис Ривз, вся дрожа от еле сдерживаемого негодования и чувствуя, что слезы готовы брызнуть у нее из глаз. — И вы еще заставили меня приобрести такие дорогие туалеты!

— Право же, дорогая, — оскорбленным тоном возразил Энси, — я просто не понимаю, о чем вы толкуете. Я пожертвовал своим драгоценным временем и своими познаниями по части элегантной одежды, чтобы помочь вам приобрести два-три красивых туалета, а вы вместо благодарности злобно обрушиваетесь на меня с какими-то неприличными упреками. Мне кажется, вам следовало бы лучше позаботиться о том, чтобы мистер Ривз выписал мне чек…

У миссис Ривз в эту минуту вертелось на языке очень многое, но глаза ее были полны слез, и голос изменил ей от волнения. Она почувствовала, что, если сейчас откроет рот, ей уже не совладать с собой, и она закатит Энси публичную сцену. И, закусив губу, чтобы не разрыдаться, миссис Ривз молча повернулась и торопливо направилась назад к себе в отель. И, лишь оставшись одна в уединении своей спальни, она бросилась на постель и дала волю слезам. После всего, что она от него терпела, после всех трат, на которые он ее толкал, так обойтись с ней!

— Мерзкое животное! — всхлипывала миссис Ривз. — Жалкий, ничтожный аристократишка!…

В этот вечер семейство Ривз село обедать в довольно унылом настроении. Марсель, и всегда мало разговорчивая в домашней обстановке, на сей раз в своем лаконизме превзошла даже легендарных спартанцев — ее мысли явно витали где-то далеко. Бейзил сидел с надутым и скучающим видом. Миссис Ривз молча страдала, кляня самое себя, и время от времени тяжело вздыхала, раздумывая над превратностями светской жизни. Что же касается мистера Ривза, у которого не имелось особых причин для расстройства, то он был слегка подавлен качеством обеда. Рыба показалась ему явно не свежей; quenelles [56] никогда не были излюбленным блюдом мистера Ривза, а цыплята уже здорово ему поднадоели.

Когда обед подходил к концу, миссис Ривз обратилась к супругу, проворковав с обычной своей сладкой улыбкой:

— Не думаешь ли ты, Джон, что раз уж мы здесь, было бы обидно не познакомиться вообще со всей Ривьерой? Разве не интересно побывать, например, в Монте-Карло?

Миссис Ривз чувствовала, что Канн ей опротивел; он был ареной слишком многих неудач и поражений: украденная сумочка, утраченные Кроудеры. К тому же ей очень хотелось хоть на время избавиться от Энси с его бесконечными напоминаниями о чеке, о чеке, о чеке! Но она понимала, что нет нужды обременять мистера Ривза всеми этими соображениями. Ее предложение удивило мистера Ривза — его простая душа то и дело испытывала удивление. Он только что заказал двойную порцию коньяка, чтобы немножко освежиться, и, вытирая пот со лба, ответил:

— Что такое? Путешествовать по Ривьере в эту тропическую жару? Ты, верно, рехнулась, мамочка! Даже когда сидишь, не двигаясь, и то можно расплавиться от жары.

— А мне бы очень хотелось проехаться, — сказала миссис Ривз с отлично разыгранным энтузиазмом. — И я уверена, что Бейзил тоже бы не отказался.

Тут она бросила многозначительный взгляд Бейзилу, как бы говоря: «Вот, смотри, как ловко устраиваю я все это для тебя!» Но путешествие вместе с мамашей совсем не входило в планы Бейзила.

— Я сам думал о том, чтобы поехать в Ниццу и в Монте-Карло на несколько дней, — сказал он, хмуро поглядев на мать. — Этот Канн — скучнейшее место. Но тебе-то, мама, зачем тащиться туда, да еще в такую жару. Я прекрасно съезжу один.

— Но почему бы нам не отправиться всем? — жалобно спросила миссис Ривз. — Мы теперь не так часто бываем вместе. Мне уже хочется уехать из этого Канна.

Мистер Ривз решил, что он ослышался: не могла Джейн произнести того, что она произнесла.

— Тебе хочется уехать из Канна?! — воскликнул он, не веря своим ушам. — А я думал, ты жаждешь провести здесь все лето? По-моему, ты всего два-три дня назад говорила, что сезон в Канне только начинается? Я тебя решительно не понимаю, Джейн.

На тридцатом году супружества пора было бы освоиться с этим вполне очевидным фактом, но миссис Ривз не стала подчеркивать его неоспоримость.

— Вот именно, — сказала она с большой finesse [57]. — Сейчас летний сезон уже в самом разгаре, и как раз поэтому мне хотелось бы побывать в Ницце и в Монте-Карло. Здесь нам уже больше нечего делать, и наконец мы можем вернуться обратно, если захотим.

— Раз уж ты готова покинуть Канн, — с затаенной надеждой произнес мистер Ривз, сознавая, однако, всю бесполезность этой попытки, — почему бы нам не вернуться домой? Дома куда прохладнее и…

— Я не хочу возвращаться домой, — решительно оборвала его миссис Ривз. — Я хочу поехать в Монте-Карло. И дети хотят тоже.

— Ну, а я не хочу, черт меня побери! — не выдержал мистер Ривз. — Официант! Принесите мне еще коньяку.

— И я тоже не хочу, — внезапно включилась в спор Марсель. — Во-первых, слишком жарко, а во-вторых, Канн — прелесть. Я останусь здесь с папочкой, а ты, мама, поезжай с Бейзилом.

— Нет, нет, — поспешно сказал Бейзил. — Вы все оставайтесь здесь, а я поеду немного проветриться один. Ведь ты, мама, хочешь ехать только ради меня.

— Ничего подобного, мне самой интересно там побывать, — настаивала миссис Ривз.

— Так ты предпочитаешь остаться со своим старым папочкой, вместо того чтобы прокатиться по Ривьере? — обратился мистер Ривз к Марсель, восхищенный таким проявлением дочерней привязанности. — Да, кисанька? Ну что ж, ну что ж, ну что ж!