Кафка на пляже - Харуки Мураками

Вернувшись в рёкан, Хосино увидел, что Наката крепко спит все в той же позе. В комнате горел свет, но, похоже, старику это ничуть не мешало. Вот человек! Сила! Ни забот, ни хлопот, – решил Хосино и, сняв кепку, рубашку-гавайку и джинсы, в одних трусах нырнул в постель. Погасил свет, однако на новом месте не спалось. «Эх, сейчас бы девочку снять», – подумал он. Но рядом, в темноте, мирно и размеренно посапывал Наката, и мечты показались Хосино неуместными. Почему-то ему вдруг стало стыдно от того, что такая мысль вообще пришла в голову.

Хосино не спал и, глядя в темный потолок, понемногу терял уверенность в происходящем – в том, что он ночует в дешевом рёкане в Токусиме вдвоем с чудаковатым стариком, о котором ровным счетам ничего не знает. На самом деле этой ночью он должен был ехать обратным рейсом в Токио. Сейчас бы, наверное, был где-нибудь в районе Нагой. Нельзя сказать, чтобы Хосино не любил свою работу. В Токио у него были знакомые женщины, всегда готовые встретиться – только позвони. Но доставив товар в универмаг, Хосино в каком-то минутном порыве позвонил приятелю, с которым вместе работал, и тот согласился подменить его на сегодняшний рейс в Токио. Еще он позвонил в свою фирму и выбил три дня отгулов, чтобы поехать с Накатой на Сикоку. В его маленькой сумке было самое необходимое – смена белья и туалетные принадлежности.

Поначалу Наката привлек Хосино своим видом и манерой разговаривать – уж больно походил на его покойного деда. Однако мало-помалу ощущение их схожести стало рассеиваться, уступая место любопытству к этому человеку. Говорил Наката в самом деле не так, как все, но еще более странным казалось то, что он говорил. И во всех этих странностях что-то особенное манило, притягивало к себе. Хосино очень хотелось знать, куда еще соберется этот Наката, что будет делать дальше.

Хосино родился в деревне. В их семье были одни парни, пятеро сыновей, Хосино – третий по счету. До средней школы все шло более-менее сносно, и на его поведение никто особенно не жаловался, но, поступив в техническое училище, он связался с плохой компанией, залез в разные нехорошие дела, и полиция взяла его на учет. С грехом пополам окончив училище, приличной работы найти он не сумел, да еще поссорился с девчонкой, на которую имел виды, и решил завербоваться в силы самообороны. Хотел стать танкистом, но экзамен на водителя танка провалил и почти все время, пока служил, водил лишь тяжелые армейские грузовики. Через три года из сил самообороны уволился и устроился в транспортную фирму. С тех пор вот уже шесть лет работал дальнобойщиком.

Хосино нравилось водить большие грузовики. Технику и все, что с ней связано, он любил с детства. Сидя в высокой кабине за огромной баранкой, он чувствовал себя в неприступной крепости. Конечно, работа дальнобойщика не из легких. Рабочий день не нормированный. Но ведь собираться каждое утро в какую-нибудь жалкую контору и сидеть там под надзором начальства – такая жизнь вообще невыносима.

Он с детства был задирой. В небольшом и щуплом с виду парне сила, однако, имелась. К тому же, выйдя из терпения, он совершенно не мог себя контролировать. Если дело доходило до реальной потасовки, в глазах у него тут же вспыхивал безумный огонек. Как правило, этого было достаточно, чтобы противник отступил. И в армии, и когда Хосино стал работать шофером, ему частенько приходилось махать кулаками. Конечно, случались и победы, и поражения. Однако побеждал он в драках или нет – это решительно ничего не меняло. Хосино понял это совсем недавно и гордился тем, что до сих пор цел и невредим.

В бесшабашные времена учебы у Хосино то и дело возникали проблемы с полицией. В такие моменты дед непременно приходил ему на выручку. Кланяясь полицейским, он забирал внука из участка. На обратном пути они всегда заходили в какую-нибудь едальню, и дед угощал его чем-нибудь вкусным. И при этом не читал никаких нотаций. Родители за Хосино в полицию не ходили никогда. Задавленные нуждой, они с трудом зарабатывали на хлеб, и судьба отбившегося от рук сына их мало волновала. Если бы не дед, неизвестно, что бы со мной стало, думал временами Хосино. По крайней мере, дед всегда помнил о нем, волновался за него.

Несмотря на это, Хосино так ни разу и не сказал ему «спасибо». Он даже не знал, как это – благодарить, и думал только о том, как бы самому не пропасть. Вскоре после того, как Хосино поступил в силы самообороны, дед умер от рака. Перед смертью он был совсем плох – впал в маразм и перестал узнавать внука. После его смерти Хосино ни разу не был у родителей.

На следующее утро Хосино проснулся в восемь. Наката спал как убитый в прежней позе, посапывая, как ночью: ни громче, ни тише, ровно, – как человек, у которого чиста совесть. Хосино спустился вниз и позавтракал в просторной столовой вместе с другими постояльцами. Завтрак – шведский стол, но скромный, только мисо и рис.

– Простите, а ваш спутник завтракать не будет? – подала голос горничная.

– Спит без задних ног. Спасибо, но, похоже, он без завтрака обойдется, Не убирайте пока постель, – попросил Хосино.

Близился полдень, а Наката все не просыпался, поэтому Хосино решил остаться в рёкане еще на одну ночь. Затем вышел на улицу, заглянул в лапшичную и съел оякодон. Перекусив, побродил по окрестностям, выпил в кафе чашку кофе, выкурил сигарету и просмотрел несколько комиксов.

Хосино вернулся в рёкан – Наката все не просыпался. Время близилось к двум. Опасаясь, все ли в порядке со стариком, Хосино потрогал его лоб. Вроде ничего особенного – ни горячий, ни холодный. Дыхание спящего по-прежнему было мирным и ровным, а на щеках выступил здоровый румянец. Не похоже, чтобы он себя плохо чувствовал. Просто спит тихонько и все. Даже ни разу не пошевелился во сне.

– Что-то он больно долго спит. Все ли с ним в порядке? Может, нездоровится? – встревоженно произнесла горничная, заглянувшая посмотреть, как у них дела.

– Да нет, просто устал человек сильно, – сказал Хосино. – Хотел спать, так пускай спит себе на здоровье.

– Ну и ну. Первый раз вижу, чтобы человек так крепко спал.

Настало время ужина, а Наката не просыпался. Хосино отправился прогуляться и зашел в кафе. Съел большую тарелку карри с говядиной и салат. Потом наведался в патинко, где играл накануне, просидел там около часа. На этот раз, потратив меньше тысячи, он выиграл два блока «Мальборо». Полдесятого уже был в рёкане. К его удивлению, Наката по-прежнему спал.

Хосино попробовал подсчитать, сколько времени прошло. Выходило, что Наката спит уже больше суток. Хоть он и сказал, что, мол, не волнуйся – я буду спать долго, это уже явный перебор. Хосино вдруг стало очень одиноко… А если Наката и дальше будет спать? Что тогда делать?

– Ну и дал же я маху, – сказал он себе, покачав головой.

Однако на следующее утро Хосино проснулся в семь, а Наката уже был на ногах и смотрел в окно.

– Ну, отец, наконец-то, – сказал Хосино с облегчением.

– Да, Наката недавно встал. Кажется, спал очень долго, хоть и сам не знает, сколько. Как заново родился.

– Нет, вы только посмотрите на него – он говорит: «Долго спал». Да ты завалился позавчера в начале десятого и продрых в общей сложности тридцать четыре часа.

– Да-да. Наката проголодался.

– Еще бы ты не проголодался – два дня ничего не ел.

Они спустились вниз и позавтракали в столовой. Горничная пришла в восторг, увидев, как много ест Наката.

– Поспите-поспите, а потом поедите в свое удовольствие – сразу за два дня, – сказала она.

– Да. Наката должен как следует питаться.

– Это же здоровье.

– Да. Вот Наката читать не умеет. Зато у него ни одного плохого зуба, и очки ему не нужны. Ни разу к врачу не ходил. Плечи не ломит, желудок по утрам нормально работает.

– Удивительно! – восхитилась горничная. – А что вы сегодня делать собираетесь?

– Двинемся на запад, – решительно заявил Наката.

– А! На запад, говорите? – сказала горничная. – На западе у нас ведь Такамацу, да?

– Наката на голову слабый – в географии не разбирается.

– Поехали сначала в Такамацу, отец, – вставил Хосино, – а там разберемся, что дальше делать.

– Хорошо. Поехали сначала в Такамацу. Там и разберемся.

– У вас, я смотрю, такое необычное путешествие, – заметила горничная.

– Это уж точно, – ответил Хосино.

Вернувшись в номер, Наката сразу засел в туалете. А Хосино тем временем, переодевшись в халат, растянулся на татами и стал смотреть по телевизору новости. Ничего особенного в мире не произошло. В расследовании убийства известного скульптора в Накано никаких подвижек. Свидетелей нет, наследство тоже ни на кого пока не вывело. Полиция разыскивает его сына пятнадцати лет, который куда-то пропал за несколько дней до убийства.

Надо же! Опять пацан пятнадцатилетний, подумал Хосино. Что-то они совсем озверели в последнее время. Хотя он сам, когда ему было пятнадцать, угнал со стоянки мотоцикл и гонял на нем без прав. Так что, считал Хосино, судить других – не его дело. Конечно, байк позаимствовать и папашу зарезать – вещи разные. Впрочем, может, ему повезло, что обстоятельства так сложились и до отца дело просто не дошло? Ведь что ни говори, а старик частенько руки распускал.