Конец света на «бис» - Владимир Контровский

Корму лайнера оторвало начисто. Двухсотметровый обломок корабля, отшвырнутый на два кабельтова, встал вертикально – вздыбился над морем, задёрнутым белёсой пеленой расползавшейся базисной волны, – а затем, хрипя воздухом, выходившим из разорванных отсеков, медленно и величественно ушёл под воду, на тёмное дно Северной Атлантики.

«Пожарная команда» не прибыла к месту назначения…

****

К началу шестидесятых Ройял Нэви давно уже не являлся самым мощным военно-морским флотом планеты, однако представлял собой сбалансированную структуру, вполне соответствующую по своему составу и организации стоящим перед ней задачам. Задач этих было две: защита атлантического судоходства от атак советских подводных лодок и борьба с военными флотами ОВД в Северном и Норвежском морях. И численность Ройял Нэви была внушительной – пять авианесущих кораблей, семь крейсеров (в том числе три новейших), до ста эсминцев, тридцать фрегатов и сорок дизельных подводных лодок, – что позволяло ему на равных противостоять и советскому ВМФ, и немногочисленным флотам стран ОВД.

В связи с тревожной обстановкой развёртывание британского флота началось ещё в двадцатых числах октября, но падавшие на города и порты Великобритании советские ядерные ракеты и бомбы не миновали и английские боевые корабли. В Биркенхеде погиб ударный авианосец «Игл», стоявший на модернизации на верфи Лэйрда, в Глазго – крейсер «Блейк», в Ярмуте – десантный вертолётоносец «Булварк», в Росайте – атомная подводная лодка «Дредноут», ещё не принятая флотом. Тем не менее, Ройял Нэви, блюдя традиции, вышел в море, чтобы встретить врага лицом к лицу – патрульные самолёты ПЛО доносили о многочисленных контактах с русскими субмаринами.

Потери начались сразу. Соединение во главе с лёгким авианосцем «Гермес» у Фарер оказалось на пути целого косяка советских подводных лодок, рвущихся в Атлантику. В ходе ожесточённого боя в ночь с 27 на 28 октября эскортные корабли донесли о «достоверном потоплении» трёх лодок красных, но «Гермес» около 03.00 получил четыре торпеды (по две в каждый борт) и быстро затонул, утащив с собой на дно тысячу сто моряков, эскадрилью противолодочных самолётов «Ганнет» и эскадрилью вертолётов ПЛО «Уэссекс». Стало ясно, что океан кишит подводными лодками противника, но в это время пришло сообщение о начале высадки русских десантов в Норвегии, и с этим надо было что-то делать.

«Викториес» – модернизированный ветеран Второй Мировой войны

Британское командование, кое-как ещё сохранявшее управление Ройял Нэви в хаосе, порождённом ядерной атакой, немедленно направило к берегам Норвегии лучшие свои силы: ударные авианосцы «Арк Ройял» и «Викториес», десантный вертолётоносец «Альбион», крейсера «Лайон» и «Тайгер» и около двадцати эсминцев. Соединению была поставлена задача разгромить советский флот в Норвежском море и высадить контрдесант, а в случае невозможности выполнения этой задачи – нанести палубными штурмовиками с авианосцев удар тактическим атомным оружием по Нарвику, Тромсё и Харстаду. Норвегия, рассуждали лорды Адмиралтейства, конечно, союзник по НАТО, но если этот союзник не в состоянии сдержать натиск восточных орд и тем самым создаёт угрозу Великобритании, тут уже не до сантиментов.

События развивались стремительно. Пока британские корабли выдвигались к берегам Норвегии, советские десантники захватили Буде, Нарвик и Харстад, а танки и мотострелки, наступая из района Петсамо, овладели Вадсё, Гамвиком, Альтой и Хаммерфестом. Потомки викингов сопротивлялись вяло: термоядерный пожар, бушевавший в Европе, произвёл на них сильное впечатление. Нейтральные шведы скромно потупили взоры, словно не замечая русских моторизованных колонн, пересекавших северную часть Швеции по направлению к норвежской границе – «нейтралы» хорошо знали, что творится в Европе, и отнюдь не горели желанием превращать свою чистенькую и ухоженную страну, сто пятьдесят лет не знавшую войн, в атомный полигон.

В результате выход Ройял Нэви к берегам Норвегии оказался бессмысленным: он уже ничего не менял. Английская авиация потопила несколько советских эсминцев и сторожевых кораблей, британцы потеряли четыре эскадренных миноносца от атак русских подводных лодок. А в первых числах ноября, когда боевые действия в континентальной Европе уже начали затухать – костёр войны сожрал весь брошенный в него хворост, – в Норвежском море произошли ещё два боевых столкновения, представлявших интерес для военно-морских теоретиков.

Ночью в районе Харстада британские крейсера «Лайон» и «Тайгер» вошли в контакт – сначала в радиолокационный, а затем и в огневой, – с двумя советскими крейсерами типа «68-бис», осуществлявших огневую поддержку десанта. Казалось бы, на стороне советских крейсеров подавляющее преимущество в огневой мощи – двадцать четыре шестидюймовых орудия против восьми, – но английские автоматические орудия с водяным охлаждением стволов имели очень высокую скорострельность: восемнадцать выстрелов в минуту, что явилось неприятной неожиданностью для Касатонова. «Бьёт как из пулемёта» – проворчал командующий Северным флотом, наблюдая, как у борта «Мурманска» взмётываются один за другим пенные столбы разрывов. По огневой производительности «кошки» не уступали «свердловым», и всё-таки советские крейсера взяли верх: они были в полтора раза крупнее британцев и обладали лучшей живучестью и располагали втрое большим запасом снарядов главного калибра. «Мурманск» получил серьёзные повреждения (Касатонов был вынужден перенести флаг на «Александр Невский»), а Ройял Нэви потерял «Лайона» – англичанам уже на отходе пришлось затопить свой тяжело повреждённый корабль.

Этот бой стал последней артиллерийской дуэлью крейсеров, а на следующую ночь сказало свое слово новое оружие борьбы на море – противокорабельные крылатые ракеты. В ста пятидесяти милях к западу от Лофотенских островов самолёт Ту-16 обнаружил радаром отряд британских кораблей в составе авианосца «Викториес» и двух эсминцев и навёл на него ракетный крейсер «Грозный» и эскадренные миноносцы «Гремящий» и «Дерзкий».

Крейсер выполнил загоризонтную стрельбу по всем правилам. Ракеты, шедшие на большой высоте, управлялись офицерами-операторами «Грозного»: они произвёли селекцию целей, выбрав наиболее важную – авианосец – и подали радиолокационным визирам ракет команду на захват. Ракеты – всего крейсер выпустил их шесть штук – поочерёдно снизились с высоты пяти километров до трёхсот метров и перешли в режим радарного самонаведения.

«Викториес» получил три попадания – общим счётом тысячу двести килограммов взрывчатки – и превратился в пылающую развалину, четвёртая ракета переломила пополам эсминец «Диана». В ракетных установках «Грозного» остались две ракеты со специальными боевыми частями мощностью в двадцать килотонн, но их пуск не потребовался: «Викториес» затонул, повторив судьбу авианосца «Глориес», погибшего в этих же местах двадцать два года назад. Стало ясно, что дальнобойная тяжёлая артиллерия окончательно уступила место ракетам, которые оказались очень опасным оружием для самых крупных кораблей. «Русское помело[87] вымело наш флот» – мрачно пошутил Первый лорд Адмиралтейства, узнав о гибели «Викториес».

Пуск противокорабельной ракеты П-35 с ракетного крейсера «Грозный»

****

Авиабаза Аурих не была атакована ракетами – на неё был высажен воздушный десант. Подполковник Эрих Хартманн в последний момент сообразил, почему авиабазу пощадили, и успел взлететь на своём «Сейбре», сопровождаемый начальником штаба, поднявшимся в воздух на втором самолёте. Этот вылет стал последним для немецкого аса, героя Второй и Третьей Мировых войн – вскоре после взлёта командующий 2-м ЦУВО чуть не столкнулся в небе с громадным четырёхмоторным самолётом, с откинутой аппарели которого сыпались вниз парашютисты. Эту картину Хартманн едва успел разглядеть: над аппарелью засверкали вспышки выстрелов двадцатитрёхмиллиметровой пушки, цепочка трассеров перечеркнула «Сейбр» Эриха и разорвала грудь подполковника бундеслюфтваффе.

А капитан Гриссом попал на допрос, который вёл советский полковник на хорошем английском. Баюкая вывихнутую при пленении руку, командир сбитого «баффа» ни в коем случае не хотел подвергнуться физическим методам дознания, и поэтому рассказал всё: и кто он такой, и что они делали в небе над Польшей, и куда сбросили бомбы, и как были сбиты. Он так увлёкся своим чистосердечным признанием, что даже не обратил внимания на польского офицера, присутствовавшего при допросе. А зря – поляки, понёсшие чудовищные потери от натовских атомных бомбардировок, выискивали среди пленных пилотов, имевших отношение к этим налётам.

– Пся крев! – ахнул польский офицер. – Слупск, мой родной город! Ах ты курва мама! Пан полковник, – обратился он к русскому, – отдайте его нам, пше прашем! Пожалуйста!