Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса (сборник) - Мария Воронова

Но воспоминания, всплывающие против воли, не давали ему укрепиться в этой мысли. Разве могла равнодушная женщина так целовать, так смущаться от его ласк?..

Он вошел в прихожую, надеясь, что Марина уже легла. Повесил куртку, снял ботинки, заглянул в спальню. Кровать не разобрана.

Из кухни донеслось тихое звяканье, какое бывает, когда в чашке быстро размешивают сахар. Он пошел на звук.

В кухне было темно, силуэт жены еле различался на фоне окна. И этот силуэт, и ворчание холодильника, и мерный звук капель из подтекающего крана успели наполнить его сердце щемящей тоской, прежде чем он включил свет.

– Ты почему в потемках сидишь?

– Настроение плохое.

– Что случилось? – Георгий открыл шкаф, вынул оттуда бутылку подсолнечного масла, три банки соленых огурцов и наконец достал нужное – полбутылки водки.

– На работе неприятности. – Увидев приготовления мужа, Марина встала и начала собирать на стол закуски.

Они выпили по рюмке.

– Славик спит? Пойдем, отвлеку тебя от мрачных размышлений. – Георгий мягко положил руку жене на макушку.

…Через час оба, растрепанные и растерянные, вернулись на кухню и выпили еще по рюмке водки.

– Похоже, я сильно надышался какой-то дрянью на работе. Дело не в тебе, не думай.

Она внимательно посмотрела на него и хмыкнула:

– Если бы дело было не во мне, ты никогда бы не сказал того, что сказал.

– Да нормальная ты женщина, Марина! Говорю же, я просто отравился. – «И эта отрава называется несчастная любовь», – подумал он. – Пожалуй, пройдусь немного, подышу воздухом.

Любовная неудача не то чтобы обескуражила, но удивила его. С юных лет Георгий относился к сексу очень спокойно, считая его всего лишь одной из естественных потребностей человеческого тела. И разве можно позволять этой простой, первобытной потребности управлять собой?

Марина стала его первой женщиной, интимные отношения с ней не приносили глубокой эмоциональной встряски, зато избавляли от чувства неудовлетворенности. О том, что у него может когда-нибудь не получиться, Георгий даже не задумывался. В состоянии сексуального равновесия он прожил много лет, и все его устраивало. Изменяют женам только те, кому делать нечего, в этом он был твердо уверен.

Лена перевернула все его представления о жизни вообще и о сексе в частности. Но неужели он больше никогда не сможет спать с Мариной?

Секс с Мариной так же прост, как ее супы, а Лена… Это все равно что ужин в шикарном ресторане. Но оттого что ты не можешь пойти в ресторан, ты же не перестанешь есть вообще!

«Почему ты сравниваешь любовь с едой? – перебил себя Георгий. – Любовь – это не просто потребность организма, это функция духа. И функция твоего духа, дорогой мой, в том, чтобы забыть о Лене как можно скорее. Я заставлю себя любить Марину. Нельзя идти на поводу у своих желаний!»

Но чем больше он наставлял себя на путь истинный, тем горше становилось на душе. Квартира, в которой он прожил шестнадцать лет и в которую сейчас ему предстояло вернуться, казалась тюрьмой, удерживающей его вдали от Лены. И даже мысль «Если бы с Мариной что-нибудь случилось, я мог бы жениться на Лене» при всей своей гнусности и подлости промелькнула в его сознании.

Он не хотел бросать жену и уезжать с насиженного места, но и жена, и насиженное место были милы ему лишь до той поры, пока у него была Лена. Теперь они превратились в непреодолимое препятствие между ними, и Георгий чувствовал, что начинает ненавидеть и дом, и жену.

В кармане обнаружился сотовый; оглянувшись, не стоит ли Марина на балконе, он набрал номер.

– Ты спишь?

– Нет. Ты где?

Как ему хотелось ответить: «Под твоими окнами, сейчас поднимусь!»

– Дома. Просто звоню узнать, как ты?

– Нормально. А ты думал, кончаю с собой?

– В смысле? – глупо переспросил Царев.

– Я суицид имела в виду, ничего другого.

– Лена, прошу тебя, давай не будем так сразу…

Она рассмеялась:

– Царев, прекрати. Тебе не идет. Не разрушай имидж порядочного человека. Ты сейчас скажешь, что нужно время, ты должен подготовиться сам и подготовить жену, выбрать для развода подходящий момент… Думаешь, я на это поведусь? Нет, милый мой, я себя не на помойке нашла. Не забывай, я хирург и знаю, что главное – это вовремя принять решение.

– Лена, ты меня совсем не любила?

– Какое это теперь имеет значение? Допустим, любила, дальше что?

Действительно, что? Поехать прямо сейчас к ней? Он ведь не один такой, кто разводится с женой. Тысячи людей делают это, и никто не считает их подлецами.

– В общем, я ничего нового тебе не скажу. Или приходи насовсем, или оставь меня в покое.

– Прости меня… – Георгий отключил телефон.

Глава пятая

В последние дни Марина совсем сдала. Никто не рвался наказывать ее за смерть больной, и это только усугубляло ее терзания. А тут еще Георгий…

Она давно смирилась с мыслью, что не вызывает бурных чувств у представителей сильного пола, но теперь ее не хочет даже собственный муж! Значит, ее женская непривлекательность достигла такого градуса, что оказалась сильнее многолетней привычки. Марина вспомнила его тщетные попытки возбудиться и чуть не застонала от отвращения к себе.

«Эх, Марина, Марина, ничему тебя жизнь не учит! Какая женщина в здравом рассудке будет ругать себя, если можно обвинить во всем мужа? Только вот со здравым рассудком проблемы. Да меня просто раздирают неврозы пополам с депрессией. А теперь еще комплекс вины, добро пожаловать! Просто я привыкла все держать внутри. Зачем? Чтобы окружающим было приятно со мной общаться? А вдруг, если бы я не прятала свои страхи, мне удалось бы с ними справиться? С мужем-то уж точно могла бы поделиться, может, это бы даже нас сблизило?»

Она шла по выложенному белым кафелем коридору. В этом рукаве, ведущем из основного корпуса в реанимационный блок, сестры устроили зимний сад. Каких только растений тут не было! И гигантские кактусы, и саксаул, и лимонные деревья… Под сенью огромных, выше человеческого роста, граната и китайской розы стояло кресло, в котором с комфортом курил Непроходимец.

– Вы к нам? – окликнул он Марину. – Можете не ходить, хирургических больных нет.

– Я знаю. – Марина не удержалась, попросила у него сигарету и устроилась в кресле напротив. «С этим обострением депрессии я стала много курить», – мимоходом отметила она. – А что с местами?

Он ухмыльнулся:

– Вы разве не знаете, что в реанимации и в морге места всегда есть? А вообще-то хорошо, что вы зашли. Я сегодня последнюю смену работаю. Отвальной не устраиваю, но с вами хочу по-человечески проститься, чтобы вы зла на меня не держали.