Рейдер «Атлантис». Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941 - Бернгард Рогге

Некоторое время крейсер сновал взад-вперед, а потом открыл по нам огонь с расстояния почти 9 километров. Первый залп лег с недолетом, но второй накрыл нас, и осколок угодил в носовую палубу. Я круто повернул вправо и поставил дымовую завесу, но прежде чем судно послушалось руля, нас накрыл третий залп. Один снаряд разорвался в летном ангаре, частично повредил наше электропитание и поджег самолет.

После этого события начали происходить очень быстро. Нарушилась внутренняя телефонная связь, и стало трудно передавать приказы. Даже когда перешли на аварийное питание, ток поступал так нестабильно, что мы не могли передать заранее составленное сообщение в Морской штаб. Плавсредства пришлось вручную спускать со шлюпбалок, а наши попытки потушить пожар в ангаре оказались безрезультатными. Вскоре мы были вынуждены оставить носовой мостик. После этого замолк телеграф в рулевой рубке и в машинном отделении, и приказы рулевому и машинистам приходилось передавать по цепочке.

Передышка наступила, когда начала действовать наша дымовая завеса. Она сбила прицел противнику, и после этого мы перенесли относительно мало попаданий. Мы встали непосредственно позади дымовой завесы, и снаряды противника падали далеко за нами.

Все равно надежды на спасение не было; моя единственная забота состояла в том, чтобы спасти как можно больше членов команды и спустить на воду все плавсредства перед тем, как затопить корабль. Несколько шлюпок уже было повреждено осколками, поэтому нельзя было терять время. Крейсер к этому моменту, маневрируя, вышел из-за дымовой завесы и часто обстреливал нас с 16-километрового расстояния. Но нам хватило времени, чтобы спустить на воду все лодки, плоты и даже два катера, которые не были подвешены на шлюпбалках. «Атлантис» перенес восемь прямых попаданий, но наши потери оказались очень малочисленны. Когда почти вся команда перелезла через борт, я приказал лейтенанту Фехлеру затопить судно. Увы! Не успели мы оставить корабль, как двое матросов были убиты, а лейтенант ранен; снаряды рвались внутри судна, и осколки прошивали обшивку бортов.

Наконец все лодки были на плаву; в машинном отделении рванули заряды затопления; «Атлантис» накренился на левый борт и начал тонуть с кормы. Кроме меня, на борту оставались только Мор, старшина-рулевой и группа матросов под командованием Фехлера. У меня в голове путались мысли, словно кадры в фильме, пущенном ускоренно. Сделал ли я все, что возможно? Была ли альтернатива? Каким образом мог бы я спасти как можно больше людей и какой ущерб мог бы нанести врагу? Смог бы я – смогу ли? – вернуться на родину без своего корабля? Почему бы мне не поступить иначе?.. И вновь я неожиданно для себя стал надеяться на то, что подводная лодка сможет произвести атаку. Но время шло, и каждую секунду необходимо было принимать новые решения. Как только рванул последний заряд, боезапас первой очереди получил прямое попадание и взлетел на воздух. Я был один на мостике, так как Мор уничтожал секретные документы.

Ко мне подошел старшина-рулевой Пигорс и сказал:

– Пора уходить, господин капитан.

Я молча покачал головой.

– По крайней мере, давайте пройдем на другую сторону, подальше от обстрела, – настаивал он.

Мы перешли на другую сторону мостика, под прикрытие радиорубки. Было трудно расслышать друг друга в треске пламени и грохоте рвущихся снарядов. Я все еще не мог решиться покинуть корабль, но Пигорс был настойчив.

– Нет никакого смысла оставаться здесь, господин капитан! – прокричал он мне в ухо. – Здесь вы больше ничего не сможете сделать, а команде очень нужны!

Я снова покачал головой:

– Пожалуйста, оставьте меня, Пигорс...

– Нет! – вновь заорал он. – Это наш последний шанс, и, если вы не пойдете со мной, я тоже останусь.

Это все решило. Мы покинули мостик.

Мор и Фехлер со своими людьми уже скользили вниз по фалам или прыгали за борт. Пигорс и я были последними, кто прыгнул, и нам пришлось энергично плыть, чтобы убраться подальше от тонущего корабля. Противник продолжал посылать снаряд за снарядом, и еще два матроса были убиты, когда плыли к лодкам. Если бы противник установил на снарядах головные взрыватели вместо донных, наши потери были бы еще более тяжелыми, потому что в воде находилось более сотни людей. Еще пять или шесть залпов накрыли судно, и следом взлетел на воздух объятый пламенем второй погреб боеприпасов. Шлюпочная палуба уже касалась воды. Вдруг на баке появился какой-то матрос. Он не получил ответа по телефону и оставался на своем посту между палубами. Матрос появился на палубе только потому, что корабль вел себя так странно. Увидев, что происходит, он не колеблясь ни секунды прыгнул за борт, спасая свою жизнь.

«Атлантис» затонул кормой вниз около 10 часов утра в точке с координами 4°20' южной широты, 18°55' западной долготы. Над ним не развевалось никакого флага, потому что я сохранял маскировку до последнего момента; мне не хотелось, чтобы противнику было известно, какое судно он потопил. Оставаясь в неведении, они будут продолжать искать нас. Моряки в воде крикнули троекратное «ура!» в честь своего корабля. Вражеский самолет сделал еще один круг над нами, но крейсер уже исчез, начав двигаться, как только «Атлантис» ушел под воду.

Позже Мор описал то, что за этим последовало:

«Шлюпка, в которую я в конце концов забрался, была переполнена. Оглядевшись, я обрадовался, увидев вокруг так много верных друзей. Здесь находился старшина-рулевой, который оставался с капитаном на мостике до конца, а сейчас держал румпель. Мы пока еще не думали о том, чтобы достать весла. Погода была на удивление спокойной. Сквозь легкую дымку светило солнце, и почти не было ветра. Наше судно поднималось и опускалось на длинной зыби, и, когда волна поднимала нас, мы видели в нескольких сотнях метров от нас другие шлюпки, которые тоже дрейфовали без помощи весел. Мы находились на краю скопления обломков крушения, отмечавших место, где корабль ушел под воду.

– Что это? – спросил кто-то, а другой ответил:

– Это, должно быть, пиллерс от навеса с левого борта.

Кто-то еще распознал сходной трап с мостика на правом борту, а затем лейтенант Буль неожиданно закричал:

– Там мой комод!

Он плыл по направлению к нам, и Буль вытащил те вещи, которые, как он полагал, будут ему нужны – носовые платки и свою любимую трубку. После этого комод вновь уплыл прочь.

Где же все это время находился «Дорсетшир»? После того как самолет с крейсера еще раз пролетел над нами на низкой высоте, мы как-то не задумывались о противнике. Теперь мы внимательно наблюдали за горизонтом, но там не на что было смотреть. В этот момент мы услышали дудку боцмана и увидели нашего капитана, стоявшего в одной из шлюпок. Он крикнул:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});