Инквизиtor (СИ) - Домина Елизавета

***

Аня собирала вещи, самолёт ночью. Она не знала, что произошло на встрече с Мироном. Ей было страшно от того, что в памяти провал. Входит в квартиру, Мирон на кровати, разговор, потом ‒ абсолютно не за что зацепиться, что поможет восстановить события. Может, гипноз? Повреждённая губа, он, выталкивающий её из квартиры. Голос в голове молчал, возможно, реакция на стресс такая у мозга.

Вечером вышла на Набережную, всматриваясь в небоскрёбы на другой стороне реки, услышала гул мотора мотоциклов. Вздрогнула. Байкеры с громкой музыкой остановились неподалеку. Она не может уехать, не попрощавшись с Мироном. Села на скамейку, достала из сумки ручку и блокнот. Строки письма сами ложились на бумагу, будто душа её знала о чём-то таком, что сама Анна вспомнить не могла. Пусть будет так, без поправок и осмыслений. С печалью посмотрела на играющий гранями бриллиант на кольце. Свернула письмо. Хотелось рыдать, но слёз не было, просто что-то оборвалось, оставив тоску и одиночество внутри.

Своды гранитного моста. Перила, прогулочные яхты, огни набережной. Сняв кольцо с пальца, долго не решалась отпустить его. Но расставаться неизбежно надо. С Облачным городом со всем тем, что тайнами и загадками будет мерцать иногда в попытках найти ответы. Разжала пальцы, наблюдая до момента, пока кольцо не исчезло из видимости в темноте. По маячку пусть Анна останется для отдела просто ушедшей на дно. «Молот ведьм» в современной интерпретации.

Мужчина на стойке охраны в башне Федерация согласился отнести письмо Мирону в условленное время. Именно тогда, когда Анна уже будет в небе. У неё свои небеса, у него свой непонятный ей ‒ рай. Плакала душа, сжигая мосты.

***

Елена вышла из ванной, сжимая в руках тест на беременность с двумя полосками. Подошла к Егору, протянула раскрытую ладонь.

― Что это? ― спросила удивлённо с претензией.

― Леночка, такая большая, и не знаешь? ― лицо Егора просияло от счастья.

― Егерь, я не могу иметь детей после тех родов!

― А так, ты, же меня не предупредила. Прости, дорогая, от секса бывают дети. ― Мужчина радостно поднял на руки Елену. ― У меня будет сын!

― Ты сумасшедший!

― С генетикой у меня всё в порядке. Помнишь, я обещал тебе показать чудо? ― аккуратно положил её на кровать.

― Нормальные фокусники при этом из шляпы кролика достают, ― засмеялась Елена, понимая, что в этот раз у неё ребёнка не отнимут.

― Из моей шляпы выскакивают не кролики.

Похмелье

Разбитая стулом плазма не подавала признаков жизни. Осколки бутылок, журнальный стол, расколотый надвое. Открыв глаза, Мирон, лежа на полу, осматривал масштабы бедствия. Внутренняя битва утихла, на попытки пошевелиться тело отозвалось болью. Сложно назвать чувство боли здоровым, но в этот раз мужчина чуял не только состояние Духа, но и то, что делало его живым ‒ боль физическую. Позывы к рвоте заставили сорваться его с места, по битым стёклам босыми ступнями забежал в ванну. Его рвало, выворачивая наизнанку, фонтаном наружу выливались тёмные сгустки зловонной массы. Стоя на коленях, упираясь в фарфоровые своды унитаза двумя руками, освобождал себя от последствий всего того, что пришлось ему в себя погрузить поцелуем смерти.

Он прошёл зону своей перегрузки, совершив личный квантовый скачок. Сознание отказывалось анализировать принятое решение. В момент битвы с сущностью действовал не он, а что-то древнее, заключённое в подсознании. И вот теперь, сблёвывает остатки энергетического кома, которые смоются водами канализации. Самозащита ли это была или подвиг? Мирона радовало то, что он смог спасти и отпустить Аню, не причинив ей вреда. Облегчение накрывало тело тёплым трепетом души. Если и хотели его поставить на колени, то получается только в таком странном символичном проявлении. Да, он на коленях, но не унижен. Враг повержен, сон отступает, лишь тело ноет, и островок души, на котором жила его вера в любовь к девушке из сна.

Умылся, раздвинул шторы. Вечерний сумрак не мешал миру быть светлее для Мирона. Это в фильмах люди после победы внутренней ликуют и восхищаются сверхспособностями нового уровня. На самом деле, сначала просыпается радость ощущать себя снова человеком, в физической боли, потом желание разгрести завалы. Кто-то мечтает улететь, а кто-то ‒ приземлиться в трансформации. Только пройдя испытания, приходит осознание, что человеческая форма жизни ‒ дар свыше. Он больше не сотрудник отдела, не включенный в программу кармического цикла подопытный. Он свободен и волен делать то, что просит его душа. Привести в порядок свой дом. По полу стелился кровавый след от пореза на ступне. Обработал ступни виски, вытащив осколок битого стекла, заклеил рваные края кожи пластырем. Поставил смартфон на зарядку, приступил к уборке. Через час ему доставили письмо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Первые осенние ливни наполнили город влагой. Ты научил меня любить дождь: не прятаться под зонтом от капель‒ раскрываться навстречу миру, доверять природе. Природе вещей, судьбе.

Кто-то придумал называть островок бизнес-центров «Стеклянной шаурмой». С набережной Багратиона, в свете ночных фонарей, величие разности Нового и Старого Света очевидно. За спиной – фундаментальные сталинки, впереди река, за её берегами ‒ горизонт с небоскрёбами. В этих сооружениях ежедневно тысячи людей трудятся во благо финансовых потоков. Там струится энергия, сетевые подключения, под чутким руководством системных администраторов строят архитектуру будущего. Всегда было интересно, как можно выстроить что-то, когда фундамент прошлого затёрт?

В воздухе ароматы пожухлой листвы, травы, близкой к сезонному увяданию. Город насыщен влагой и грустью прощания с ушедшим летом. На стоянке рядом ‒ шумные байкеры. В своей экипировке они напоминают пришельцев. С ними рядом мне спокойно, ты же называл меня инопланетной. Вот почти мой космос. Совсем немного, и мотосезон будет закрыт. Последние тёплые дни осени – хороший повод прокатиться по ночному городу перед тем, как пересесть в комфортные автомобили. Громко играет музыка. Я не замечаю шума вокруг. Ты научил меня уходить в свои миры тогда, когда захочу этого сама. Есть одно но. Ты не спросил меня до погружения, готова ли я к этому.

Стоит ли говорить о размерах, когда суть можно передать лишь масштабами? Если масштабировать карту города в рамках привычной геолокации, он достаточно большой, чтобы считать его мегаполисом. Если рассматривать с точки зрения насыщенности, в последние годы замечаю, что размеры его значительно сужаются до сообществ, групп по интересам, идеологиям. Возможно, это тоже твоё влияние, чтобы проще было не утонуть в суете городских огней. Чем больше попыток зачистить его от посторонних идей, тем тесней он становится, сохраняя лишь географию на картах.

Если смотреть на город по изображению со спутника, можно заметить белые облака, закрывающие важные территории от постороннего взгляда. Этих секретных пятен на карте становится всё больше, неподвижным изваянием в картографии они накрывают город, сокращая области свободных перемещений. Облачный город, который так старательно предыдущее десятилетие очищают, отмывают, красят, перекапывают, переселяют, перенаселяют, загоняют под камеры наблюдений. Островков, свободных от ига Большого Брата, меньше с каждым днём.

Большой ли город сейчас? Пока маленькие группы людей продолжают отстаивать свои зоны интересов, для них – да. Для меня же, как прочитанная книга: когда иллюзионист раскрывает секрет фокуса, магия исчезает.

Зачем ты это сделал? Сузил круг интересов до принятия тебя одного и растворился в тумане на таком же харлее, который стоит сейчас рядом. Теперь у меня есть право выбора, что сделаю я со свободой мысли. Чуждость происходящего вокруг всё больше отталкивает от привычной реальности. Могу, напоследок, попросить «пришельца» прокатить меня. Попробовать начать сначала. Влюбиться, забыться, шутить, просто жить. Признав твой мир, несправедливо мрачным. Ордалия, где обвинитель забирает дом обвиняемого.