Инквизиtor (СИ) - Домина Елизавета

Женщина с ребёнком кидала в воду увесистые куски белого хлеба. Утки подхватывали угощенье, крякая, отплывали в сторону. Малыш забавно подпрыгивал, вопрошая: «Мамочка, ещё можно?» И вновь брызги от удара угощением по воде, и восторженный возглас мальчишки.

Мирон задумался: а смог бы он стать хорошим отцом для своих детей, пережив все эти скитания, войны, предательства. У него нет тепла, чтобы делиться с кем-то. Только холод и пустота. Не всем, наверно, суждено иметь семью. Надежда на верность и уют рядом с девушкой из сна остались в прошлом.

Прошло три дня с момента, когда Анна прислала смс, но он не готов выходить с ней на связь, пока свежи воспоминания о её рандеву в кафе с другим мужчиной. Она же улыбалась там как-то по-другому совсем. Она и Петру улыбалась не как Мирону, он помнил это точно. Научился различать в её взглядах фальшь и настоящее. Актриса, которая исполняла свои роли. Только до сих пор непонятно, зачем ей был Апостол, а уж тем более Мирон. Если это связано с отделом, тогда теперь, после увольнения, он ей и подавно не нужен. Отработанный материал. Не только для Ани, для всех тех, кто был рядом с ним. Оставался только Макар, как последний негаснущий маяк причала для его измотанной души.

Отхлебнул виски из бутылки, третий день запоя ‒ не повод срываться в деревню. Хоть немного ещё погулять по Облачному городу, скитаясь раненым зверем в собственных воспоминаниях. Он не хотел идти домой, кошмары мучили его теперь по ночам. Отчим с матерью горелые приходили во снах, руки тянули навстречу, к себе звали, новый дом строить. Если жизнь игра, то Мирон сыграл в неё плохо, но переиграть шанса никто не даст. Бежать некуда, да и не за чем, а самое печальное, что не к кому. Поднялся с травы, отряхнул резким движением руки пыль сзади со спортивных штанов.

Зазвонили колокола после вечерней службы. Посмотрел на купола храма, поправил серебряный крест на груди. Вспомнил про свёрток с солью, оставшийся лежать в салоне машины. Зачем время тянуть, пора завершать эту связь с марсианкой, которая всё так же влечет к себе, как только его ослабляет алкоголь. А в эти дни запоя не выходит из мыслей вовсе.

Вернулся домой, рассыпал соль под дверью. Жди ‒ это не когда, она захочет вернуться. В его ситуации, жди ‒ это осознание, что сыплет соль уже не на рану, а на покрытую тонкой плёнкой поверхность эпидермиса, которая если и заживёт, то неизбежно оставит шрам. Он не мог подпустить к себе Аню из страха, что ревность завладеет его сознанием, так же, как когда-то это уже было в ситуации с отчимом. Мирон не мог причинить ей боль. Повторить ошибки прошлой жизни.

Танго теней

Оная Ночь Сварога не на дворе стоит,

А во сердцах человеческих лежит.

«Белый путь»

Мирон проснулся от кошмара. В поле широком бился всю ночь с душами неупокоенными, молотом крушил. Со всех сторон к нему надвигались полчища, среди которых мелькали знакомые лица, им убиенные. Чем больше силы прикладывал, тем сильней они становились. Опустив молот свой огнём пылающий, призвал на помощь Небеса. Небо разверзлось, светом наполнило душу. В прах превратились восставшие, по ветру пепел развеялся. Ливень на землю каплями, поле взошло побегами. И зацвела земля травами. Анна в просторном платьице, смотрит, стоит, улыбается.

«В чём сила, Брат?» ― вспомнил он слова из фильма. С жадностью осушил бутылку нарзана из холодильника. Забыл, какую по счёту ночь не спит нормально, сколько пьёт беспробудно. На смартфоне давно уже иссяк заряд батареи: заброшенный на стол без внимания не гудит, не шумит, не вибрирует. Посчитал по пустым бутылкам. Пятый день ‒ не так тревожно. Выкарабкаться сам сможет. Завалился обратно на кровать, включил телевизор. Звонок в дверь прервал поток сумбура фраз от беглого переключения каналов.

Перед дверью стояла Анна. Мирон ощутил прилив жара внутри. Открыл дверь настежь, не сказав ни слова, проследовал обратно в кровать. Ружа оказалась права: Аня пришла сама. Прислушался к её шагам. Вошла в комнату, села в кресло. Строгое серое платье, впалые глаза, исхудавшее тело. Всматриваясь друг в друга, они понимали без слов, что за этот короткий промежуток времени изменились внешне не в лучшую сторону.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

― Бороду решил отращивать? ― нелепо начала разговор.

― А ты? ― ответил Мирон, укладывая подушки себе под спину для удобства.

― Почему ты не звонил мне и не писал? ― смесь упрёка, обиды и изнеможения прозвучали надрывно.

― Пил, гулял и развлекался… ― задумчиво произнёс, прислушиваясь к несвойственным Ане интонациям.

― Я же просила тебя о помощи! ― устало промолвила и сникла.

Даже если бы у Мирона сохранилась способность видеть перламутр Ани, он был уверен, ореол исчез. В её теле с трудом теплился огонь жизни.

― У тебя в списке контактов достаточно мужчин, которые с удовольствием готовы играть в рыцарей, прости, Анюта, мы из разных романов.

Девушка сникала всё ниже и ниже. Тело, словно пустующая оболочка, безвольно опустило голову под тяжестью на тонкой шее. Ладони вывернулись вверх, обнажив запястья. Мирон поднялся, его обросшая щетиной щека непроизвольно дёрнулась, стиснул зубы. Попытался подойти к Анне, но наткнулся на невидимую прочную стену. Голова Анны резко запрокинулась, глаза наполнились тьмой.

― Правила просты, ― хриплый голос шевелил губами Анны. ― Твоя милая Анечка так упрашивала попрощаться с тобой, я не могла ей запретить. Либо ты, либо она ‒ третьего не дано. Ты, наивный, реально решил, что цыганка сыграет на твоей стороне? Спасибо, что развязал мне руки. Ты заключил её в прошлой жизни, ты отпустил в этой. Но мне мало, я хочу всю твою энергию. Это будет справедливо.

Мирон наблюдал, понимая, что он обезоружен. Всё, что могло помочь ему, лежало в гостиной. Он в трусах стоит перед тем, что завладело телом любимой девушки. Он снова не может усмирить пламя, пожирающее её изнутри. Не может спасти её от ненависти и злости древней сущности. От безысходности мрак заполнял его разум. Пульсирующие вены постепенно набухали, провёл языком по остреющим клыкам. Вспомнил сон, приснившийся ночью. С трудом сдерживая трансформацию, отшагнул назад.

― Ты спросила, почему я не звонил, не искал тебя? Ань, я скучал и терпел!

― Я не спрашивала об этом! Это вы, наивные играетесь в любовь. Отвечай на мои вопросы, а не её ― огрызнулась сущность.

― Я ведь когда тебя в кафе там увидел с мужиком этим, у меня внутри всё перевернулось.

― Заткнись, я тебе сказала.

― Ань, хватит уже, пожалуйста, проснись! ― громко произнёс, заметив, как во тьме глаз промелькнул проблеск белков.

― Я скину её сейчас из окна, если ты продолжишь нести ересь, ― суетливо пробормотала.

― Помнишь, тогда ты сказала, что любишь меня? Я не ответил, потому что испугался ответственности, а сейчас смотрю на тебя и думаю: какая же ты красивая! Как мне тебя не хватало.

Веки Анны задрожали, в озёрах глаз закружились потоки света.

― Я же сказала тебе, я выброшу её из окна! ― проорала, понимая, что слабеет.

― Выбрасывай, мы с ней встретимся в новой жизни, ― Мирон напрягся всем телом в ожидании, когда сущность сменит своё внимание на движение тела.

Тело содрогнулось в попытке встать с кресла, миновав ослабленную энергетическую стену, он рванул к Анне, обхватил руками. От близости к сущности наполнился тёмной энергией, понимая, что больше не в силах контролировать свой разум схватил за волосы девушку, припав клыками к приоткрытому рту Ани, втянул глубоко в себя сгусток тёмной энергии, обнял себя со словами «Покойся с миром». Могильный холод постепенно захватывал в плен душу Мирона, остужая жар сердца. Посмотрел в ясные глаза Анны, по щекам текли слёзы.

― Аня, убегай! ― с трудом вымолвил неразборчиво. Толкнул девушку, ударил по щеке. Кисть руки угрожающе сжалась в кулак.

Анна, не понимая, что происходит, рванула к выходу, схватив туфли, захлопнула дверь. За спиной раздался шум битого стекла.