Журналист: Назад в СССР - товарищ Морозов

тому, чего не может быть.

Никогда.

Самое ужасное, что я не помнил ее совсем. Ни одного воспоминания, ни одного слова или детали из прошлого не шевельнулось при виде ее в моей памяти. Я просто стоял и тупо смотрел на эту женщину как на чужого человека. Смотрел на свою настоящую мать, о существовании которой я узнал всего полчаса назад.

Она встала со скамьи, нетвердыми шагами подошла ко мне и молча обняла. Я сделал то же самое. А что мне еще оставалось делать?

— Когда-нибудь я расскажу тебе подробнее, как это все получилось. Хотя я до последнего момента не могла верить, что такое вообще возможно на свете.

— Признаться, я и сам до сих пор не верю, что такое могло случиться… Причем именно со мной…

Я улыбнулся, хотя на душе у меня скребли кошки.

— Хотя все равно что-то пошло не так, как ты предполагала, верно?

Она грустно улыбнулась.

— А я вовсе ничего и не предполагала, сына… Просто отдалась на волю той силе… или сущности, которая обещала… одним словом, как-то устроила нашу встречу.

Покосившись, я украдкой глянул на Сотникова. Он стоял поодаль, у подъезда, и задумчиво курил. За все дни нашего недолгого знакомства я впервые видел шефа курящим. И курил он совсем неумело, не в затяжку, видимо, за отсутствием привычки. Что он думал обо всей этой истории, я не мог даже предполагать. Наверное, скоро узнаю.

Реконструкция событий 1980-го года

(Из воспоминаний Ольги Иноземцевой)

Павла она потеряла из виду спустя три часа их нахождения в одной из внутренних полостей «купола». К тому времени они тщательно обследовали почти все обустройство «интерьера» этого странного сооружения. Павел был уверен в его рукотворном происхождении, поэтому сосредоточился на поиске следов каких-либо технологий, которые способны создать эти гладкие стены без единого шва, словно спаянные, из непонятного вещества, одновременно схожего и с полимерами, и с графитом. При этом Павел пытался брать образцы, говорил что-то о текстолите, асбесте, акриловых волокнах, еще куче других различных веществ и природных минералов. А Ольга молча ходила по лабиринтам и галереям, устроенным тут, словно в подземной пещере или бункере, а в ее голове стоял неумолчный шум. Этот шум возник в ее ушах спустя два часа пребывания в «полостях», как они с Павлом, не сговариваясь, называли между собой «купол». Более всего этот странный шум походил на плеск накатывающих волн далекого прибоя, который с каждой минутой казался Ольге всё ближе и ближе.

А потом в какой-то миг Ольга обернулась в поисках мужа, но не увидела его. Решив, что Павел, увлеченный своими исследованиями материалов, послуживших строительным материалом для стен и галерей «полостей», ушел куда-то вглубь «купола», она несколько раз позвала его, однако геолог не откликнулся. Тогда она отправилась на его поиски. Но не успела сделать и трех шагов, как невидимый прибой в ее ушах неожиданно усилился и захлестнул ее полностью кромешной волной звука. Ольга словно попала под девятый вал, акустический удар сшиб ее с ног, все чувства разом отключились, и она потеряла сознание.

Это было странное состояние: сон не сон, а, скорее, какое-то забытье, где она все ощущала как в тумане после того, как к ней вернулись зрение, слух и осязание. Павла по-прежнему нигде не было, а стены «полостей» вокруг нее медленно двигались, выгибались, а потом с легким дрожанием возвращались в исходное положение. Больше всего это походило на то, что «купол» дышал, будто исполинское живое существо.

Сколько продолжалось это наваждение, она не знала. Это могли быть и минуты, и часы, и дни. Время словно остановилось вокруг нее, и она лежала на дне бездны, и всё, что происходило на свете, всё это текло как медленная, вязкая жижа, мимо нее, и она была лишь сторонним и безучастным наблюдателем.

Потом всё закончилось так же незаметно, как пробуждение от долгого и трудного сна. Сколько она себя помнила, Ольге никогда не удавалось ощутить ту невидимую грань, за которой начинался сон, и за которой он заканчивался. И так же в ее памяти не осталось ничего об этом сне, кроме ощущения покачивания на волнах, зыбких, как облака или густой туман. Но при этом в душе ее уже поселилось Знание — то, с чем она очнулась от зачарованного пребывания в «полостях».

И еще был камень — странный темно-серый камень, гладкий как накатанная морем галька, и поблёскивавший изнутри тусклыми ледяными прожилками. Она сжимала его в руке неизвестно сколько времени, и так сильно, что на ладони отпечатался красный след, который исчез только через час.

Ольга смотрела на этот камень и откуда-то уже знала, что с ним следует делать. Словно кто-то вложил в ее голову это знание, покуда она пребывала внутри «купола». Павла рядом не было, и теперь Ольга тоже знала, почему. Если камень — это путь к исполнению желания, то, скорее всего, Павел получил от «купола» то же самое, такой же камень. И он использовал свой камень на то, чтобы «купол» отпустил его жену обратно, на свет и воздух их мира. А сам остался в мире «полостей». Потому что желание, видимо, может быть только одно, или же «купол» может выпустить лишь одного. Или…

Гадать можно было еще долго, но Ольга понимала, что сейчас это ни к чему не приведет. Свершилось что-то, что должно было случиться. Павел спас ее, а сам остался внутри. И где он сейчас, в каких мирах?

Вокруг Ольги, куда ни кинь взгляд, тянулась однообразная тайга, кое-где усыпанная каменными валунами и песочными осыпями вперемешку с гравием, которые когда-то выбрались из почвы на поверхность и пробились сквозь хвойную лесную подстилку земли. И никакого следа вокруг не то что «купола», но даже небольшого холма…

Невероятным усилием воли Ольга подавила в себе подспудное желание немедленно возвратить мужа, пустив в ход камень. Она и в этом случае откуда-то знала, как он должен действовать, словно во время ее забытья кто-то вложил в голову Ольги простую и чёткую инструкцию. Собственно ничего сложного в ней не было. Нужно было загадать желание и уснуть, сжимая камень в руке.

Удивительно, но у Ольги, взрослой, современной женщины, представительницы вполне материалистической профессии, не было никаких сомнений в том, что камень из «купола» сработает, и чудо совершится. Она просто это знала.

При этом Ольга Иноземцева в первые часы своего возвращения из аномального места не знала почти ничего о том, куда она сейчас вернулась. Поразмыслив, она решила пока не думать о судьбе мужа и начать как-то выбираться из леса.