Человек, рожденный на Царство. Статьи и эссе - Дороти Л. Сэйерс

Все газеты, где были отзывы, приняли без спора, что я делюсь своими мнениями. Кто-то (Бог его знает, почему) назвал это даже "смелым исповеданием веры", словно, признавшись у нас в христианстве, немедленно подвергнешься гонениям. В одной статейке, которую могла прочитать вся империя, речь идет о том, что "свою, личную веру исповедует женщина, уверенная в своей правоте".

Мне кажется, не так уж важно, во что автор верит, во что - не верит. Важно, и до ужаса важно, что вроде бы образованные читатели явно не умеют читать. Я не претендовала на непогрешимость, а просто и прямо излагала официальную доктрину, оговорив, что никто не обязан ее принять. Там нет ни фразы, ни слова, из которых можно без передёргиваний вывести, во что верю я сама. Статью вполне мог написать образованный зороастриец.

Каждый учитель знает, что многие проваливаются на экзамене, потому что "не понимают вопроса". Ученики читают билет, но, судя по ответу, его не поняли. Дело не в том. что они слабоумны, а в том, что они неграмотны, то есть - не умеют читать. Преподаватели университетов жалуются, что очень трудно научить студентов, чтобы те правильно спрашивали. Это показывает, что юному разуму нелегко отличить суть предмета от его несущественных сторон; а письменные и устные споры показывают, как ни прискорбно, что многие так и не выросли. Наконец, третья трудность - в том, что, задав вопрос, обычно ни за что не слушают ответа. В предельной степени свойственно это тем, кто берет интервью для популярного журнала. Девяносто девять интервью из ста больше иди меньше, но искажают то, что вы ответили, да и вопросы ставят неверно. Искажают они не только мнения, но и факты, причем далеко не всегда дело в глупом недоразумении. Журналисту факты не нужны. Винить его мы не будем, поскольку, что бы он ни сделал, читатель все равно исказит их. А вот тех, кто не печатает разъяснений жертвы, винить надо. Жертва эта совершенно беспомощна, искажение - не оскорбление, если оно не уложится случайно в тесные рамки закона о клевете. Пресса и закон неподсудны, потому что людям безразлично, говорят им правду или; нет.

Образование, которое мы ухитряемся давать нашим гражданам, породило поколение умственных невежд, Формально они грамотны, то есть способны сложить К. О и Т в слово КОТ; но вывести хотя бы сравнительно ясное представление об этом животном они уже не могут. Формальная грамотность очень опасна - разум примет любую чушь о котах, какую вздумается напечатать безответственным людям. Те: кто просто неграмотен, ее не примут, они вспомнят кота. Особенно все это явно, когда речь идет о христианской доктрине. Благодаря неграмотному чтению масса народу пребывает во тьме, какой не было в Темные неправильно, факты и мнения перетолковывают, мнимые доводы принимают без спора, личные предпочтения считают обязательными, дисциплинарные ограничения, основанные на согласии, путают с непререкаемой догмой - и вот логическая и историческая структура христианской философии превращается в какой-то клубок самой нелепой мифологии и патологии.

Именно поэтому я предваряю очерк о творческом разуме вводной главой, где пытаюсь объяснить разницу между мнением и фактом, равно как и разницу между так называемыми "законами", основанными на том или на другом.

Христианская доктрина, среди прочего, дает нам документы, которые должны не выразить мнение, а сообщить факт. Одни утверждения связаны с историей, и о них мы говорить не будем. Другие связаны с богословием, иными словами - они претендуют на то, чтобы сообщить нам что-то о природе Бога и мироздания. Вот о некоторых из них и пойдет речь.

О каких же именно? О тех, которые призваны определить природу Бога как Творца. Первоначально они должны были защитить от ереси, то есть оградить факты от частных и неверных мнений. Никак нельзя считать их плодами безответственных умствований, фантазиями, возникшими в пустоте. Исторически все было совсем иначе. Они бы вообще не возникли, если б не практическая необходимость срочно выразить в точной формуле постигнутую опытом истину, чтобы ответить на недоразумения и критику.

Я постараюсь показать, что утверждения о Боге Творце - не произвольные домыслы, никак не связанные с нашей жизнью. Наоборот: верно это или неверно по отношению к Богу, опыт показывает нам. что это верно, когда речь идет о творческом разуме. Если применить это к человеку, мы получим точное описание нашего разума, когда он замышляет что-то и создает. Я не буду говорить о том, можно ли вывести отсюда, что человек создан по образу Божию или Бог по образу человеческому. Ответ зависит от того, что не входит в мое рассмотрение. Христиане считают, что троичная структура вообще присуща мирозданию и не благодаря зрительным представлениям, а по принципу единообразия соответствует природе Бога, в Котором все существует.

Так, повторю, считают христиане. Не я это выдумала, и никакие мои мнения не подтвердят этого и не опровергнут. Я только попытаюсь показать, что слова Символа веры о разуме Творца приложимы. как подсказывает мой опыт, к разуму творящего человека. Если все это верно, можно сделать важные, а то и тревожные выводы, касающиеся нашего общества и образования: но я не высказываю здесь мнения о том, верно ли это. Я пишу не "как христианка", а как профессиональный писатель. Надеюсь, никто не решит, по безграмотности, что я отрекаюсь от христианства. Эта книга вообще не говорит о моей личной вере по той простой причине, что я ни разу о ней не упоминаю.

Неравносторонние троицыНа Бога-Отца похож совершенный отец, столь же редкий, как то идеальнное зрение, которым поверяет пас окулист. На Бога-Творца похож совершенный творец. Конечно, их нет на свете, что вечно подчеркивают критики, склонные по самой своей профессии все разрушать и убивать. Несовершенство

земных творцов можно отчасти объяснить тем, что у того или иного из них перекосилась троица. Как и в Троице, лица в ней должны быть единосущными. Но это редко бывает, обычно она перекошена, иногда -до полного безобразия.

Я приводила слова Афанасиева Символа веры. Помню, в детстве мне казалось, что они явственно портят возвышенную и сияющую тайну. Зачем предупреждать, что "одни Отец, а не три", "один Сын, а не три", "один Дух Святой, а не три"? Даже как-то глупо! Нелегко представить Бога, единого в трех Лицах, но вряд ли найдется безумец, представляющий Его в девяти. "Три отца" - ну что же это такое?! Я просто краснела, повторяя несообразные слова, которых не выдумать и темному язычнику. Но знакомство со словесностью показало мне, что отцы Церкви знали больше, чем я, о природе человеческой. Один писатель за другим срывался на том. что идею заменит "веяние разума", как называл это Честерфилд; или на том, что идея восполнит недостаток энергии; или патом, что идея и есть книга, каких еще вам сил и энергий? Многие памятники учености - детища трех отцов; вороха чувствительной чуши -детища трех духов, водовороты диких эпизодов - детища трех сыновей. Я говорю не о том, что книги эти - плохие, что писатель намеренно халтурил или лгал. "Много есть путей. - писал Лыоис, - на которых блекнет словесность, и нечистые намерения - лишь один из них"[12]. Неравносторонний писатель - не атеист, а еретик, приверженный в своем невежестве к унитарной доктрине. Конечно, и у него хоть как-то подключаются другие лица, иначе он просто не мог бы писать. Но пишет он неверно, потому что "неверно верит". Можно доставить себе законное и полезное развлечение, прикинув, у каких писателей преобладает отец, у каких сын, у каких - дух. Первые хотят впечатать идею прямо в сознание и чувства, искренне полагая, что этого хватит. Разновидностей много, от сушайшего начетчика до БлеЙка, ведущего неравную борьбу с величественными космогониями и нераскрытыми символами своих пророческих книг. Так и кажется, что им бы хотелось донести свою весть без сына, да и без духа. Эту же ересь исповедуют и очень знакомые нам. довольно смешные люди, которые "уже все придумали, только сесть и записать". Они честно верят, что энергии нужны лишь кресло и время; что сын блажен и бесстрастен, как отец.

К писателям второго рода можно отнести Суинберна, который очень искренне и очень красиво пишет ни о чем (иногда, не всегда). Дух в этих случаях дарует мнимую Пятидесятницу, потрясая чувства, по не воскрешая душу. Сюда же отнесем эвфуистов, чистых острословов, фокусников, жонглеров, мастеров изысканности и тех. кто (как Мередит в минуты слабости) облачает общие места в роскошные одежды, -словом, тех, чья манера выродилась в манерность. Здесь и поэты, поражающие взор шрифтами или эпитетами. Здесь, мне кажется, и странные, составные слова Джойса, в которых смысловые и звуковые ассоциации заходят так далеко, что уже не действуют на подсознание, и читатель упивается поисками загадок, словно свинья, вынюхивающая трюфели.