Блокада. Книга 2. Тень Зигфрида - Кирилл Бенедиктов

Затем выяснилось, что майор Веретенников, которому было поручено оказывать всяческое содействие московскому гостю, в срочном порядке убыл на очень секретный объект, и вернется не раньше пятницы.

Рассвирепевший Шибанов, размахивая подписанной наркомом внутренних дел бумагой, вытащил из кресла какого-то лысого подполковника и заставил сопроводить его в архив. По мере приближения к архиву лысина подполковника поменяла цвет с оливкового на багровый и покрылась жемчужными каплями пота. Еще у него обнаружилась одышка и астма. Не дожидаясь, пока подполковника хватит удар, Шибанов прислонил его к стене и внятно потребовал объяснений.

Подполковник промямлил что-то о небывалом ЧП, загадочным образом связанным с целью визита Шибанова в Ленинград. Из архива пропало личное дело Льва Гумилева, а сержант госбезопасности, дежуривший в спецхранилище в ночь с понедельника на вторник, был найден на посту мертвым. Из-за этого, по словам подполковника, все начальство ленинградского управления НКВД уже третий день стояло на ушах.

Шибанов похолодел от страшного предчувствия. Он обшарил архив и действительно не нашел там никаких следов дела Льва Гумилева. Дело исчезло вместе с указаниями на то, где хранились изъятые у Гумилева предметы.

Затем капитан в сопровождении двух опытных сыскарей спустился в спецхранилище и принялся прочесывать его ящик за ящиком. Хранилище было огромным и обыскать его целиком вряд ли удалось бы за месяц. Но тут Шибанову неожиданно повезло. Кто-то из сыскарей вспомнил, что все вещдоки, попавшие в хранилище после тридцать седьмого года, хранились в шкафах с литерами «Л», «М» и «Н». Поскольку Гумилева арестовали в тридцать восьмом году, круг поиска сужался в несколько раз. К тому же в хранилище имелись подробные описи, занимавшие два десятка толстенных гроссбухов.

Ни в одном из шкафов, отмеченных этими литерами, изъятых у Гумилева предметов, однако, обнаружить не удалось. Шибанов перетряс все ящики и заставил сыскарей сверить находившиеся там вещдоки с описями. Здесь его ждал очередной удар: согласно записям в гроссбухах, предмет из серебристого металла, изображавший птицу, и карта с неизвестным шифром должны были находиться в ящике с маркировкой М 58/77. Капитан бросился проверять ящик и обнаружил, что он пуст.

Ситуация складывалась аховая: личное дело Гумилева и обнаруженные им в Туркестане предметы исчезли, единственный человек, который мог что-то знать об обстоятельствах их исчезновения, был мертв. Шибанов не без труда выяснил, кто из следователей вел дело о гибели сержанта Андреева и пробился к нему в кабинет. Поначалу следователь, рослый здоровяк с погонами майора, наотрез отказывался сообщать ему какую-либо информацию и едва ли не хамил Шибанову в лицо. В конце концов капитан потерял терпение и прямо из кабинета следователя позвонил порученцу Берия Саркисову.

Следующие пятнадцать минут Шибанов злорадно наблюдал, как майор становится меньше ростом и уже в плечах. Отборный мат Саркисова было слышно даже на лестнице.

К тому моменту, когда порученец Берия израсходовал большую часть своего богатого запаса обсценных выражений, следователь был уже полностью укрощен и готов к сотрудничеству. Дрожа от перенесенного потрясения, он рассказал Шибанову, что сержанту Андрееву, скорее всего, сломали шейные позвонки профессионально нанесенным ударом из арсенала боевого самбо, и что убийство совершено, вероятно, теми же злоумышленниками, которые проникли в здание управления со стороны улицы Каляева, вырезав стекло в окне первого этажа.

— Интересно тут у вас, — проговорил капитан, представив себе крадущихся по коридорам Большого дома злоумышленников. — И что, часто к вам этак по-свойски воры залезают?

— Клянусь! — рыдающим голосом закричал майор, зачем-то прижимая к груди телефонную трубку. — Первый раз за пятнадцать лет! Никто! Никогда! Даже подумать не мог! Чтобы! Покуситься!

— Следы хоть какие-нибудь остались? — спросил Шибанов, уже догадываясь, что ответит ему следователь.

— Нет! Все чисто! Только в хранилище пулю нашли от нагана и пятна крови. А так они даже стекло, которое вырезали, тряпочкой протерли!

«Профессионалы работали», — подумал Шибанов. Он поднялся и с легким сожалением взглянул на следователя.

— Колыма тебе светит, майор, — сказал он и вышел.

Тем же вечером Шибанов вылетел в Москву. Когда У-2 пролетал над позициями немцев в районе Луги, по нему открыла огонь зенитная батарея. Капитан с интересом обнаружил, что совершенно не испытывает страха.

«А может, ну его к черту, — подумал он, — пусть лучше собьют… Меньше позора будет».

Но то ли ему везло, то ли судьба хранила его, как бычка, предназначенного на заклание. У-2 благополучно миновал немецкие огневые рубежи и спустя три часа сел на одном из подмосковных аэродромов.

Выйдя из самолета, капитан крепко задумался. В Ленинград его посылал лично Лаврентий Павлович Берия, и докладываться он должен был именно ему. Но что-то подсказывало Шибанову, что если он примчится к наркому с информацией о пропавших из спецхранилища ленинградского НКВД предметах, то из кабинета Берия он может отправиться не на базу «Синица», а прямиком в Лефортово. С одной стороны, он, Шибанов, вроде бы ни в чем и не виноват, а с другой — кража была совершена именно в то время, когда он валялся в беспамятстве на больничной койке. Для подозрительного наркома этого может оказаться достаточно, чтобы подвергнуть незадачливого эмиссара допросу с пристрастием.

В Лефортово капитану не хотелось. И он решил пойти ва-банк: прежде, чем предстать перед наркомом, доложить о ЧП в Большом доме своему непосредственному начальнику, Виктору Абакумову.

Было начало третьего ночи. Абакумов, скорее всего, еще сидел в своем кабинете на площади Дзержинского, но туда Шибанову хода не было: слишком много внимательных глаз могли заметить, что он навестил шефа раньше, чем Лаврентия Павловича. Поэтому капитан поехал к Абакумову домой, в Телеграфный переулок.

Окна большой пятикомнатной квартиры комиссара госбезопасности были темны. Шибанов прислонился к стене дома напротив и приготовился к долгому ожиданию.

Ждать, ему, впрочем, пришлось не больше часа. Черный «ЗИС» со шторками на окнах бесшумно подкатил к подъезду Абакумова в четыре часа утра. Шофер выскочил и распахнул перед Абакумовым дверцу.

— Поезжай домой, Степа, — распорядился комиссар госбезопасности. — Завтра заедешь за мной в двенадцать ноль-ноль.

Гулко хлопнула дверь подъезда. Когда «ЗИС» завернул за угол, Шибанов сорвался с места и стремительной тенью пересек переулок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});