Мистерия убийства - Джон Кейз

Убийство близнецов. Я провёл несколько часов за компьютером, выясняя, что по этому поводу сообщают различные поисковые системы.

Кроме сестёр Габлер, убили ещё всего лишь одну пару близнецов. Насколько я помнил из своих ранних исследований, это случилось в Южной Калифорнии и фамилия мальчиков была Рамирес. Звали их Вильсон и Хулио. Я не слишком внимательно изучал дело, несмотря на то, что жертвам было по семь лет и они являлись однояйцевыми близнецами. Убийца мальчиков мёртв.

Но Шоффлер всегда советовал не торопиться с выводами, а Голли Гольдштейн заметил, что некоторые факты или предположения никогда не попадают в полицейские протоколы — и тем более в средства массовой информации. В частности, никогда и нигде не фигурировала догадка Барри Чизуорта, что Клара Габлер была разделана надвое при помощи циркулярной пилы.

Нельзя исключать, что в деле близнецов Рамирес был и другой подозреваемый, которого полиция не могла арестовать из-за недостатка улик. И вот теперь этот гипотетический тип снова принялся за дело.

Итак, я вернулся к убийству мальчиков Рамирес. Убийцу звали Чарли Вермильон. Из полицейского доклада следовало, что его освободили из «Судебно-медицинского учреждения Серного порта» примерно за две недели до пропажи близнецов. Словосочетание «судебно-медицинское учреждение» мне ничего не говорило, хотя слово «освободили» по сути своей предусматривало какого-то рода принудительное задержание.

Я навёл справки, и «судебно-медицинское учреждение» в данном случае оказалось заведением для преступников, у которых поехала крыша. Населённый пункт Серный порт находился в Луизиане.

Из статьи в местной газете «Пикайун таймс» я узнал, что Вермильона арестовали в результате анонимного телефонного звонка. Он был схвачен в полуразвалившейся лачуге неподалёку от Биг-Шура. Трупы мальчиков обнаружили там же. Одно тело нашли в холодильнике. Ребёнку нанесли несколько десятков колотых ран. Затем тело разделали на части, тщательно упаковали в пластиковые мешки и поместили в рефрижератор. Вермильон, судя по всему, отваривал и съедал куски. Тело второго ребёнка было подвешено за ноги в колодце глубиной пятьдесят футов.

После ареста Вермильон покончил с собой в полицейской машине, раскусив зашитую в воротник рубашки капсулу с цианистым калием. Дело, таким образом, было закрыто.

Через десять минут я уже говорил с детективом Харви Моррисом, который вёл это дело в Биг-Шуре.

— Работы, честно говоря, оказалось немного, — сказал Моррис. — Мы получили сигнал и тут же отправились в указанное информатором место. Там мы нашли старину Чарли и набитый останками холодильник. Он сдался без сопротивления. Парень был в полном замешательстве и всё время толковал о том, что ему пора домой. Пока мы закрывали доступ к месту преступления, он сидел в машине. А едва двинулись в участок, как этот сукин сын захрипел так, словно его душат. Я решил, что у него инфаркт или что-то в этом роде. Рожа покраснела. А если быть точным, приобрела вишнёвый цвет. Затем начались судороги. Мы вызвали «скорую помощь», проделали искусственное дыхание рот в рот, но… он загнулся.

— А когда вы поняли, что он отравился?

— Не сразу. Только на следующий день. Понимаете, мы не видели, чтобы он что-то глотал. Я думал, у него случился удар. Но медэксперт предположил, что это цианистый калий, и вскрытие подтвердило догадку. Затем ребята нашли остатки ампулы и клейкую ленту на внутренней стороне воротника рубашки. Похоже, он был готов к тому, чтобы отбыть в иной мир.

— Хм…

— Если подходить к делу строго формально, я не имел права допустить самоубийства. Да, это было ужасно. Но ужасно только для меня, поскольку случилось во время моего дежурства. Было расследование. Меня отправили в административный отпуск, поливая при этом всяким дерьмом. Но если хотите знать моё мнение, то я вам его изложу. Думаю, что, убив себя, Чарли Вермильон совершил лучший поступок в своей жизни.

— И что же?..

Но Моррис, оказывается, ещё не закончил.

— Парень был психом, не так ли? Власти Луизианы не хотели выпускать его из дурдома, но какой-то сопливый правозащитник вынудил их сделать это. Он отправился в суд, и вот получите…

— Новое заявление о невменяемости?

— Именно. И его снова запихнули бы в психушку. В нашу психушку на сей раз. И что сказали бы на это мистер и миссис Рамирес? Были бы они довольны подобным исходом? Конечно, нет. Парень сожрал их ребёнка. И прежде чем разделать его на куски, раз двадцать проткнул ножом. Они — я хочу сказать, медики — как бы… собрали то, что осталось от тела. Сложили все части вместе. Судя по всему, мальчонку протыкали длинным острым лезвием, прокалывали насквозь через грудь и спину и с одного бока в другой. Я хочу сказать, что из мальчика сделали подушку для иголок, если можно так выразиться. И предстань Вермильон перед судом, маме и папе пришлось бы выслушивать весь этот кошмар! — Моррис даже фыркнул от возмущения.

Он замолк, и из трубки до меня донёсся тяжёлый вздох.

— Меня обвиняли в том, что я, если бы захотел, мог остановить парня. Но он же был в наручниках! Он дотянулся до ампулы ртом. Когда вы кого-то впопыхах обыскиваете, то не смотрите под воротник рубашки.

— Может, в участке яд бы нашли?

— Это точно. Здесь мы все могли найти, поскольку при регистрации переодеваем задержанных в казённые комбинезоны. Итак, что вы хотели у меня спросить?

— Меня интересует причина смерти.

— Технически — острая сердечная недостаточность.

— Нет. Я имею в виду близнецов Рамирес.

— Ничего неожиданного. Тот, которого нашли в холодильнике, умер от потери крови. Все эти колотые раны, вы понимаете… Для этого даже есть особый термин.

— Обескровливание.

— Точно.

— А второй мальчик? Тот, который висел в колодце?

— Мы решили, что его поместили туда для лучшей сохранности. Так иногда поступают с мясными тушами. В колодце было прохладно, а в холодильнике Вермильона не осталось места.

— Мальчик был мёртв?

— Мертвее не бывает. Был мёртв уже пару дней. Не думаю, что он умер в страданиях. Его просто застрелили. Выстрел в голову. Один выстрел из револьвера тридцать восьмого калибра.

Совсем как сестры Габлер.

Одна расчленена, другая убита выстрелом в голову.

— А вы интересовались информатором? Тем, кто направил вас в хижину Вермильона?

— Да, конечно. Мы пытались выяснить. Но Вермильон только что вышел из психушки и путешествовал, если можно так выразиться, по чужой территории. Ни друзей, ни знакомых, которых можно было бы допросить. Мы решили, что звонил какой-нибудь бродяга. Его попутчик.

— Пожалуй, вы правы.

Я поблагодарил Морриса, который, в свою очередь, пригласил меня звонить «в любое время».

Но детектив был не прав. Более того, он глубоко заблуждался.

Тот, кто убил близнецов Рамирес, убил и сестёр Габлер, и это был вовсе не Чарли Вермильон. Это не мог быть Вермильон, поскольку ко времени смерти сестричек он уже умер.

Таким образом, убийца близнецов Рамирес был тем самым монстром, который похитил мальчиков Сандлинг и увёл моих ребятишек.

Глава 28

Я хорошо понимал, что не могу просто так заявиться в «Судебно-медицинское учреждение Серного порта». Если ввалиться туда и с ходу начать задавать вопросы о «каннибале» по имени Чарли Вермильон, мне сразу укажут на дверь.

Тот факт, что выпущенный из лечебницы психически нездоровый преступник самым зверским образом убил двоих детей, не мог остаться без последствий, даже если руководство лечебного учреждения действовало строго по правилам. И, как я узнал из статьи в «Пикайун таймс», головы действительно полетели. Но глава заведения по имени Пейтон Андертон ухитрился усидеть в своём кресле. Родители убитых мальчиков вчинили гражданский иск на десять миллионов долларов, и пока дело ходило по судебным инстанциям, все участники процесса держали рот на замке. Отказывались беседовать с кем-либо на эту тему.

* * *

Я долго колесил по парку Рок-Крик и наконец решился позвонить Андертону, сказать, что работаю в телевизионной программе «Обратный отсчёт» и сейчас готовлю сюжет, который он с удовольствием посмотрит по телевизору. Это будет сюжет о том… о том, как трудна и опасна его работа. О том, что судебно-медицинские учреждения (не только в Луизиане) нуждаются в дополнительном финансировании для улучшения своей инфраструктуры и привлечения наиболее квалифицированных работников.

«Эта легенда, — думал я, — возможно, позволит мне переступить через порог. Если… если он не вспомнит, в какой связи слышал моё имя».

Итак, я позвонил, и моё внимание ему, конечно, польстило.

— Никаких съёмок, естественно, — устало произнёс он.

— Конечно, нет, — успокоил его я. — Для начала, думаю, полезно определить тематику разговора. Установить, так сказать, взаимно приемлемый уровень нашей беседы. Пока это будет конфиденциальный разговор, а затем… если мы придём к согласию… Договорились? А если и не придём, то никто ничего не теряет.