Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли - Петр Сорокин

Учитывая, что Нева в центральной части делает сильный изгиб в южном направлении, путь вдоль ее южного берега был значительно длиннее и поэтому появился позже, когда возникли крупные поселения. Новую дорогу от Петербурга к Шлиссельбургу, соединившую отдельные участки проселочных дорог, имевшихся здесь, построили при Анне Иоанновне. Работы были начаты в 1732 г., в год возвращения императрицы, двора и гвардии из Москвы в Санкт-Петербург. Предполагались ремонт самой дороги и устройство «плотов», то есть переправ через притоки Невы и Ладоги, которые она пересекала. На большинстве из них не было постоянных мостов и переправ. Деревянный мост через Ижору, построенный при Меншикове, по которому проходила Шлиссельбургская дорога, также пришел в ветхость – «в 1732 году с дворцовыми лошадьми обломился и с того времени на оной мост положено посредине три бревна и намощено досками, что весьма ветхо…» [РГИА. Ф. 470. Д. 235. Л. 82.92]. Поэтому был поставлен вопрос не только об улучшении дороги, но и о создании условий для ее дальнейшего поддержания в исправном состоянии. К этому времени относится распоряжение «О принуждении разного чина людей к постройке домов и об устройстве дороги и переправ от Петербурга до Шлиссельбурга» [Описание дел 1882, т. 3, с. 463]. В сентябре того же года Анна Иоанновна совершила поездку по недавно открытому Ладожскому каналу в сопровождении свиты и главного строителя канала Б.Х. Миниха. Поездка совершалась на 80 судах и галерах. Процессия проследовала по Неве и всему Ладожскому каналу [Длуголенский 2009, с. 62]. Возможно, строительство Шлиссельбургского тракта по берегам Невы, где императорский кортеж, наверняка останавливался, было связано и с этой поездкой.

Шлиссельбургскую дорогу, строившуюся летом и осенью, открыли для проезда 6 октября 1732 г. Для возмещения расходов по ее строительству и содержанию за проезд по ней взымалась плата. Величина ее возрастала в зависимости от количества запряженных лошадей: «по 2 копейки с возовой лошади с проводником во весь путь, с лошадей в легкой упряжке по 3 коп., с пары по 4 коп., с тройки по 6 коп., с кареты с четвернею 8 коп., с экипажа в шестерку – 12 коп». Бесплатный проезд предусматривался только для казенных возов и экипажей. Для сбора пошлин при Камер-коллегии была учреждена особая контора. Собранные деньги в 1734 г. пошли на улучшение дорог в городе, их теперь строили по новому проекту Миниха: насыпали за счет земли из придорожных канав [Петров 2004, с. 300–301].

К середине XVIII в. южное побережье Невы, по которому проходил Шлиссельбургский тракт, иначе именовавшийся Архангелогородской дорогой, было уже хорошо освоено. В описании окрестностей Петербурга вверх по Неве до Ижоры, говорится о наличии здесь больших селений: «… иные села верстах на двух, на трех, и на пяти в длину простираются» и все, что в ту пору называлось загородными домами, со временем «соединится за единое гражданское жительство» [Богданов 1997, с. 229]. Этот пригородный район продолжал снабжать столицу строительными материалами.

О поставке материалов (кирпича, черепицы, каменной плиты, щебня, извести с тосненских и славянских кирпичных, а также с невских кирпичных и черепичных заводов) для строительства в Петербурге сообщается в документах 1740–1790 гг. По сведениям фабричного инспектора Т.Ф. Саноцкого, во второй половине XVIII в. кирпичные заводы располагались по всему Шлиссельбургскому тракту, вдоль южного берега Невы [Векслер, Елшин 2003, с. 6–38; Саноцкий 1904]. Общее развитие этой отрасли в юго-восточных окрестностях города в первой половине этого столетия описано в 1751 г., где говорилось, что первые кирпичные заводы были на реке Тосне. Другие заводы находились поблизости от них – «при Каикушах» и «на Реке Славянке» [Богданов 1997, с. 184] (см. с. 305). Кирпичные заводы на реке Ижоре в начале и середине XVIII столетия упоминаются в связи с Меншиковым или с колпинскими адмиралтейскими заводами.

Кирпич и кровельная черепица, изготовлявшиеся на берегах Невы, не отличались высоким качеством, о чем свидетельствует документ 1741 г. «О поставке кирпича для строительства Петербургской и Кронштадтской крепостей». В нем сообщается об устройстве кирпичных заводов по берегу Невы до реки Тосны. Под их строительство предполагалось отдать частные владения полковника Ильи Луковского и некоторых других лиц. За работой должен был следить инспектор, обязанный руководствоваться казенными инструкциями, и еще: «Для лутчей доброты в делании и обжиге кирпича и черепицы надлежит выписать из-за моря искусных двух-трех человек, кирпичных и черепичных мастеров при которых могут и здешние российские обучится пока же кирпич и черепица недоброго происходят качества» [РГАДА. Ф. 412. Оп. 1. Д. 167. Л. 25].

Планы 1760 г. Федора Стрельникова и Ивана Афанасьева, упомянутые ранее, дают наглядное представление об Усть-Ижоре в то время. В ней по-прежнему сохраняются земляная крепость с четырьмя бастионами и меншиковский сад с регулярной планировкой. Почти весь мыс, окружаемый ими, остается незастроенным. С востока к саду примыкала усадьба бобыля Савелия Городецкого, расположенная в ложбине с ручьем – «ниское место… которое если потребно будет» можно присоединить к саду и при необходимости «исправить насыпкой земли». С северо-западной стороны сада, у тракта, находились постройки, принадлежавшие бобылю Ивану

Дементьеву и санкт-петербургскому купцу Власу Иванову построенные без разрешения властей и предполагавшиеся к сносу. Ближе к устью на берегу Невы, за трактом, стоял дом пономаря Петра Федорова, а за ним недалеко от моста, в районе современной волостной управы – «караульня для заставных солдат». Она существовала здесь, вероятно, с меншиковских времен и служила для контроля за проезжающими по Шлиссельбургской дороге. Крепость обозначена как «городок… у которого склоны обвалились». Между ней и дорогой находился казенный луг, на котором у берега Ижоры существовали рвы от какого-то утраченного строения.

К востоку от сада, за оврагом, находилась крестьянская усадебная земля. А далее вдоль Невы и Шлиссельбургского тракта узкой полосой тянулась застройка, обозначенная как «вторая слобода… крестьян». В середине нее проходила дорога на колпинскую пильную мельницу. Первая слобода, вероятно, находилась на левом берегу реки. К югу от крепости тоже располагалась ранее возделывавшаяся крестьянская земля, которая обозначена как «запущенные ныне поля». На левом берегу Ижоры обозначены церковь Александра Невского и расположенный напротив, за трактом, «казенный дом канцелярии от строения государственных дорог».

На карте 1747 г. сопоставимые по размерам две части Усть-Ижоры показаны на обоих берегах реки, причем они располагались на возвышенных местах вдоль Невы на некотором удалении от Ижоры (рис. 115) [РГИА. Ф. 485. Оп. 3. Д. 108. Л. 1]. Если на правом берегу они были отделены от нее территорией бывшей меншиковской усадьбы, то на левом – церковью Александра Невского с кладбищем и затапливаемой паводками поймой, на которой могли быть заливные луга. Здесь же, за селом, показаны поля. Ближайшее в западном направлении по тракту селение располагалось перед Кривым коленом на Неве, далее почти на таком же расстоянии следовала деревня Усть-Славянка. От центра Усть-Ижоры к Колпину вели две дороги, отходившие от Шлиссельбургского тракта: одна по правому берегу Ижоры, вторая восточнее. Они соединялись перед мостом через Большую Ижорку.

Рис. 115. Карта 1747 г. с изображением Усть-Ижоры и окрестностей. РГИА

Усадьба Меншикова стала основой нового села Усть-Ижора. В отличие от распространенных здесь ранее малодворных деревень, оно с самого начала формировалось по принципам крупных населенных пунктов Центральной России. Отдельные крестьянские усадьбы располагались в ряд вдоль дороги и реки, создавая единый массив, разделяемый лишь усадебным комплексом. Население, перемещенное сюда из различных уездов страны, принесло с собой новые формы ведения хозяйства, домостроения и ремесла, отличные от тех, которые складывались здесь в прошлые столетия.

В память о Свейской войне

В 1788 г. началась новая русско-шведской война. Шведский король Густав III, кузен Екатерины II, давно держал обиду на родственницу, не воспринимавшую его всерьез. Воспользовавшись тем, что Россия уже вела военные действия против Турции и найдя поддержку у Англии и Пруссии, он начал войну без объявления. Целями ее провозглашалось возвращение утраченных Швецией в XVIII в. земель в Финляндии и Карелии с г. Выборг. Положение осложнялось тем, что основные русские войска находились на юге, а корабли Балтийского флота уже готовились к отплытию в Средиземноморье. Тридцатитысячной шведской армии под предводительством короля в Финляндии противостояли около 14 тысяч русских войск, частью состоявших из новобранцев. Густав III планировал молниеносное вторжение шведского флота в Финский залив, наступление из Финляндии на Выборг, а затем и на Санкт-Петербург и высадку десанта в его юго-западных окрестностях с моря (рис. 116). В замыслы Густава III, возомнившего себя вторым Густавом II Адольфом, входило «сделать десант в Красной горке, сжечь Кронштадт взять Петербург и опрокинуть статую Петра I» [Брикнер 1869, с. 128–129].