Страсти Евы - Анна Пань

«Мне хана!» − проносится мысль в голове, но дальше происходит странная вещь − меня словно кто-то ловит и мягко опускает на ноги. Не знаю, кто или что меня спасло, но я ему безмерно благодарна. Вся в мыле, я еще долго не могу отдышаться и поверить, что сумела выбраться живой из зловещего леса. Никогда в жизни я не испытывала столько радости при виде открытой местности. Пейзаж зеленой долины подобен раю. На просторах узкого обрывистого горного ущелья затеряна пойма бурлящей горной речки с проложенным через нее висячим мостиком. Первый признак цивилизации.

В развязке прощального заката червонное солнце закатывается за безграничный горизонт, застилая землю золотым покрывалом. Небеса на севере бурлят в трескучих раскатах грома. Из сердцевины мазутной тучи вырываются молнии. Бушующее мракобесие заглатывает вылинявший закат и повергает мир во мрак. Во время грозы в голых лугах находится нежелательно. Я механически поворачиваю голову туда, откуда недавно вышла, но как вкопанная замираю на половине движения…

Величайший Свидетель и Судья Злой Рок выносит смертельный приговор!

Сценарий проигрывался ранее… в том сне…

В пелене неисповедимого рабского ужаса я замедленно разворачиваюсь назад к ущелью, и мой пульс прерывается, сердце перестает стучать. Пришедшая за мной Смерть в лице Гавриила сотрясает ущелье громким выстрелом…

Глава 15. Смерть − только начало

События несколькими часами ранее

Когда я жил у озера,когда я был красивым,то был подобен лебедю.Я нищ, черен, и поруган, и болен!

Слуга плюет на меня;я сгораю на погребальном костре:слуга теперь не служит мне.Я нищ, черен, и поруган, и болен!

Я нахожусь на плато,и не могу лететь дальше,я вижу голый песок:Я нищ, черен, и поруган, и болен!

«Ты болен, Гробовой… ты, черт возьми, проклят!» − в необоримом гневе я захлопываю дверь «Хаммера», избавляясь от больно режущих фраз канаты Карла Орфа. Однако зычно поющий хор с оравой пляшущих нот оркестра вылетает из аудиопроигрывателя вслед за мной и безбожно жалит в затылок напоминанием: «…Я сгораю на погребальном костре…» Подкожные инквизиторы ходят за мной тенью и нашептывают: «Гробовой, ты собственноручно вырыл могилу и похоронил себя в ней заживо!»

До сегодняшнего утра морящую мысль я бессердечно душил еще в зародыше, но с утра все пошло не так… Чудовищная ошибка породила ужасные последствия. Наяву я уже стою одной ногой в заложенном трупными отходами котловане и покорно шагнул бы в экскременты Тьмы другой, если бы не рингтон айфона.

«Старый ублюдок!» − что есть силы я всаживаю кулаком по первому попавшемуся под руку предмету − входная дверь придорожной шашлычной с жалобным скрипом обвисает на петлях.

− Какого дьявола ты срываешь мне планы?! − истерично кричит отец. − Ты окончательно спятил?!

− Упечешь меня в клинику для душевнобольных? − без намека на юмор отвечаю я, раздраженно отпихивая ногой мешающую проходу раздраконенную дверь.

− Не зарывайся, Гавриил! − ревет Герман. − Ты говоришь с отцом!

− Ты перестал им быть с тех самых пор, как убил мою мать!

Я чувствую в себе возродившуюся потребность сорвать злость. У меня прямо руки чешутся садануть кулаком по засаленному муляжу шашлыка, лыбящемуся мне соусным ртом. Увы, моим вандальным планам не дано осуществиться, их меняют приросшие к табуретам посетители закусочной. Для забытой богом забегаловки трапезничающих собралось на редкость многовато: группа дальнобойщиков, рассредоточенные по углам, одиночные водители и бесстрашный джигит в застиранной шляпе с нашивкой эталонного шашлыка.

− Эй ты, шкаф, руки за голову и лицом к стене! − выдвигает он смелое требование, потянувшись рукой к ружью под стойкой кассы. − Сюда уже едет полиция.

«Долбаный владелец долбаной шашлычной!» − чертыхаюсь я про себя, закатывая глаза. Скончаться в чертовой дыре с пробитым черепом − не такую вульгарную кончину я для себя представлял. По пути с кладбища я всего-то заскочил за выпивкой, чтобы утопить горе в вине.

− Парень, ты больной, что ли? − с опаской и недоумением таращится на меня джигит, предупредительно снимая ружье с предохранителя.

− Так заметно? − саркастично прищуриваюсь я.

− Псих вооружен! − как резанный, орет он вдруг на всю округу.

Долбаный владелец долбаной шашлычной приметил мой выглядывающий из борта пиджака пистолет. Я и словом обмолвиться не поспеваю, как он без предупреждения выстреливает в меня. Сквозная пуля пробивает мой левый бицепс, но очевидно же, что предназначалась сердцу.

− Сукин сын, ты, мать твою, зачем в меня выстрелил?! − сквозь зубы шиплю я, обхватывая продырявленную руку, из которой вовсю хлещет кровища.

Джигит в невозможной шляпе растерянно хлопает глазами, но продолжает держать меня на прицеле и вопить, словно потерпевший:

− Не двигайся, иначе буду стрелять!

Тупиковые ситуации я решаю радикальным методом − гипнозом. Рядовые проблемы эффективнее улаживает денежный подход. В данный момент всякая минута на вес золота. Со стороны я выгляжу чокнутым мясником, у которого был крайне неудачный день. Никто не рискнет иметь дело со мной и моим заряженным десятидюймовым «Десерт Иглом». Честно, я и сам себя побаиваюсь. На их месте я бы не стал связываться с больным на всю голову Зверем.

− Господа, добро пожаловать ко мне на шоу! − с оскалом гипнотизера завладеваю я двумя дюжинами глаз, манерно раскидывая руки в стороны, в правой пока работает айфон, с левой на пол бегут кровавые ручьи. − Закройте глаза и медленно сосчитайте до ста. Забудьте обо мне. Меня здесь никогда не было.

Гипноз действует безотказно. Люди в закусочной мгновенно повинуются моему приказу. В Ордене абсолютная власть над разумами целых масс дана мне одному, но, как ни печально, всему есть своя цена… и порой цена неоправданно завышена.

Силой мысли я залечиваю сквозное ранение, параллельно отыскивая в баре спиртное. Качество алкоголя оставляет желать лучшего, но при моих тяготах грех жаловаться. Початую бутылку водки сомнительного качества я нахожу очень даже привлекательной и делаю подряд несколько приличных глотков. Зудящая боль в руке постепенно отступает на второй план, на первый выходит разрывающийся голос из динамиков айфона.

− Гавриил, ты меня слышишь! Ответь!

«Старый ублюдок не отключился… какая досада».

− Что еще мне нужно услышать в свой адрес? − подношу я к уху заляпанный кровью дисплей.

− Уилсон, этот недоумок, наступает нам на пятки, − сетует Герман и отрубается с ультиматумом: − Ты вступаешь в игру. Переходим к запасному плану.

Со всего размаха я зашвыриваю вылаканную бутыль в рекламный пластиковый шашлык, лишая его беззаботной улыбки из кетчупа. Муляж заметно грустнеет, но в остальном ему хоть бы что: как висел себе, так и висит. Что не убивает − делает сильнее.

Люди в закусочной по одному оживают. На ходу я кладу в кассу толстую стопку купюр для возмещения нанесенного ущерба и увлекаю за собой приглянувшуюся мне дешевую бутылочку. На выходе дверь за моей спиной обрывается, со стеклянным звоном лобзая фасадной частью асфальт.

«Добро пожаловать в мир моего рассудка!» − поздравительно салютирую я ей пузырем водки и жадно присасываюсь к горлышку. В салоне «Хаммера» мой захмелевший рассудок насилует закрученная до дыр кантата Карла Орфа.

Я аббат страны веселья и праздности,и моя паства − один из пьющих,и я хотел бы быть в секте Десятника,и кто-то найдет меня в таверне утром,после вечерни он уедет, взяв мои одежды,и поэтому будет он снискивать крики:

Wafna! Wafna!Что вы наделали, ведомые судьбой!Радости своей жизнивсе вы потеряли!

«Радость своей жизни я потерял!» − в душевном упадке я вдавливаю педаль газа и вылетаю на трассу. За время пути к имению я мало-мальски умиряю пыл, а высосанная треть спиртного иллюзорно уменьшает зашкаливающий коэффициент колющей боли под ребрами. Стоит старому ублюдку объявиться в моей жизни − все тут же летит к чертям собачьим. Да будет горек мед твой победы, отец.

− Гавриил Германович, у нас ЧП… у нас ЧП! − захлебываясь волнением, кричит без остановки летящий ко мне по лестнице Петр.

Доживающего век пожилого распорядителя имения, морщинистое лицо которого выражает ужас, я доселе не лицезрел. Возможная суть известий моментально отрезвляет меня, под ребрами леденеет.

− Гавриил Германович, ЧП… ЧП, − никак не может отдышаться Петр, закашлявшись. − Сначала он пришел в себя, но потом все датчики полетели. Я нажал кнопку экстренной помощи. Он снова без сознания. Вы были недоступны. Господин Волков уже на подъезде.