Круг - Матс Страндберг

— Определенно не всех свиней зарезали к Рождеству, — гогочет пьяный парень, которого она никогда не видела раньше. Он тычет пальцем в ее сторону, и его дружки смеются.

Анна-Карин чувствует хорошо знакомую боль. Она уже отвыкла слышать такое и почти забыла, как это больно.

Она молча опустошает банку с пивом, обдумывая подходящую месть. Яри по-прежнему смотрит на нее глазами, в которых через край плещется восторг.

ИДИ СЮДА. ПОКАЖИ ИМ.

Яри практически ныряет к ней в объятия, как будто ждал этого сто лет и не может больше терпеть ни секунды. Его губы прижимаются к ее губам. Потом она чувствует кончик его языка, который проникает в ее рот, раскрывает его.

— Яри, ты че? Ты серьезно? — говорит парень.

Но Яри не отвечает. Он держит Анну-Карин за затылок и прижимается к ней еще сильнее. У Анны-Карин кружится голова, пока его язык обследует ее рот. Она не успевает за ним. Это ее первый поцелуй, и ей кажется, что ее как будто едят. Но тот парень и его друзья хотя бы заткнулись. Ей нужно свободно вздохнуть. Она отодвигается в сторону.

— Не можешь принести еще пива? — говорит она.

Яри открывает глаза и улыбается. Благодарно кивнув, как будто для него огромная радость выполнять поручения Анны-Карин, он убегает за пивом, которое охлаждается в снегу.

— Иди сюда, — шипит кто-то ей в ухо и сильно дергает за плечо.

Ванесса.

Анна-Карин позволяет увлечь себя в сторону. По дороге они проходят мимо Линнеи, и та идет за ними в комнату, где на полу лежат двое парней, играющих в приставку. Здесь относительно спокойно. Они забиваются в самый дальний угол, как можно дальше от парней.

— Ты чем, блин, занимаешься, а? — спрашивает Линнея.

— Мы видели твое шоу с Яри. Ну все, поиграла и хватит! — заявляет Ванесса.

Они мучают ее. Загоняют ее в угол и обвиняют. Только потому, что она делает не так, как хочется им. Они что, хотят, чтобы она снова стала прежней Анной-Карин, той, которая боялась поднять на людей глаза и всегда была одна?

Басы от гремящей музыки проникают сквозь стены. Парни на полу орут, когда на экране что-то взрывается.

Ванесса и Линнея стоят слишком близко к ней. Анна-Карин не знает, много это или мало — два пива, знает только, что хочет еще одно. Немедленно.

— Отстаньте от меня, — говорит она. — Я знаю, что делаю.

— Знаешь? — переспрашивает Линнея.

— Все под контролем.

— Я не думаю, что все под контролем, — говорит Ванесса. — Мне кажется, у тебя уже зависимость. А вот что касается Яри…

— Какое вам дело до моего парня?

— Это не наше дело, — говорит Ванесса. — Заводи себе столько парней, сколько захочешь. Но Яри не твой парень. Ты просто его обработала.

— Не думай, что мы ничего не понимаем, Анна-Карин, — добавляет Линнея. — Я знаю, каково это — быть отверженной. Знаю, каково это — желать того, что никогда не будет твоим.

Линнея смотрит на нее взглядом, полным вязкого, липкого сочувствия. Анна-Карин почти читает ее мысли. Бедная Анна-Карин. Она такая страшная, такая неудачница, что вынуждена использовать магию, чтобы кто-нибудь захотел ее. В ней нет ничего, что могло бы кому-нибудь понравиться, и пусть она обманывает других, но мы-то видим ее настоящее «Я». Она была и осталась толстой, молчаливой деревенщиной, глуповатой, потной, рыхлой, неуклюжей и никчемной. Оделась в новое платье и вообразила, что кому-то нужна. Без слез не взглянешь.

— Идите к черту, — медленно говорит Анна-Карин.

В ней поднимается такая ярость, что ей самой делается страшно. Она отталкивает Ванессу, когда та пытается загородить ей дорогу, и распахивает дверь.

В комнате полно народу. Анна-Карин протискивается между группами людей в поисках Яри. Горячие тела образуют плотную стену, как в кошмарном сне, когда пытаешься бежать, но не двигаешься с места. Анна-Карин отшатывается от тлеющих сигарет, отпрыгивает, чтобы ее не забрызгали пивом, ищет лазейки между людьми. В конце концов она не выдерживает.

— РАЗОЙДИТЕСЬ, — повелевает она.

Впечатление такое, будто Моисей раздвинул воды Красного моря. Дорогу Повелителю! Все отступают на несколько шагов в сторону, освобождая проход для Анны-Карин.

Она переводит дыхание. Теперь можно спокойно идти по дому. Остальные теснятся как селедки в бочке, образуя для нее живой коридор.

Она ищет Яри повсюду, но не может найти. Наконец она пересекает прихожую и открывает какую-то дверь, должно быть, в подвал. Голая лампочка освещает неструганые, некрашеные сосновые доски на стенах, лестницу. Анна-Карин заходит, закрывает за собой дверь и спускается вниз.

В маленьком подвальном помещении стоит отопительный котел и гигантская морозильная камера, которые наперебой громко урчат. Анна-Карин прикрывает дверь на лестницу, звуки голосов и музыка приглушаются.

У стены стоят напольные часы, раскрашенные в народном стиле, сломанная гитара и две пары санок. Обычный хлам. Здесь пахнет сырым камнем и землей. В другом конце комнаты приоткрыта стальная дверь, выкрашенная в зеленый цвет. Анна-Карин инстинктивно чувствует, что ей не следует туда заходить. И может быть, именно поэтому заходит.

Свет почти ослепляет ее. Это большая комната с белыми стенами. Над аккуратными рядами зеленых плантаций висят лампы ультрафиолетового излучения. Здесь тепло и влажно, и Анна-Карин слышит низкое гудение, напоминающее звук работающего вентилятора.

Как странно, думает она в первый момент, зачем выращивать овощи в подвале? И тут же понимает собственную наивность. Эта зелень, растущая под лампами, — плантации гашиша. Или марихуаны. Или это одно и то же? Она не имеет понятия.

Взгляд Анны-Карин скользит дальше, к столу, заваленному различными инструментами, приборами и замусоленными брошюрами с инструкциями. Здесь же лежит пистолет.

Анна-Карин подходит ближе. Пистолет черного цвета, с коричневой вставкой на прикладе выглядит неновым.

В ту же секунду Анна-Карин слышит шаги на лестнице и звук открываемой двери. Она нервно оглядывается вокруг. Шаги приближаются. Спрятаться негде.

В комнату заходит высокий костлявый парень. На брови надвинута серая шапка. Взгляд сонный, но вместе с тем цепкий. Анна-Карин тут же понимает, кто это. Юнте.

— Эта дверь должна быть закрыта, — говорит он.

— Она была открыта, — отвечает Анна-Карин. — Я не знала…

Глаза Юнте сужаются. Он подходит ближе, и Анна-Карин отступает, пока не ударяется спиной о стол.

— Какого хрена ты здесь делаешь?

Анна-Карин направляет на него свою силу, пытается охватить его мягким приятным чувством. Юнте останавливается. Склоняет голову набок. Это напоминает Анне-Карин какого-то зверя, который прислушивается, нет ли опасности. Потом его лицо расслабляется, но настороженность не исчезает. Анна-Карин не может овладеть его сознанием полностью. Может быть, это из-за пива, думает она.

— Анна-Карин? — слышится голос Яри.

— Я здесь! — кричит Анна-Карин в ответ чуточку громче, чем следует.

Она чувствует необыкновенное облегчение, когда Яри заходит в комнату.

— Привет, малышка, — говорит он, улыбаясь.

— Кто она? — спрашивает Юнте, по-прежнему с подозрением в голосе.

— Все нормально, она со мной, — отвечает Яри. — Анна-Карин, это Юнте, хозяин вечеринки.

Яри поднимает прозрачную бутылку с коричневой жидкостью и подмигивает Анне-Карин.

— Это получше пива, — торжествующе заявляет он.

— Забирай отсюда свою уродскую телку и уродский алкоголь, — с отвращением говорит Юнте.

— Эй ты, — произносит Яри с угрозой и делает шаг в сторону Юнте.

— Все нормально, — быстро отвечает Анна-Карин. — Пойдем, Яри.

— Юнте иногда такой странный, — говорит Яри. Звуки вечеринки усиливаются по мере того, как они поднимаются вверх по лестнице. — У него весь мозг прокурен. Понимаешь? Я имею в виду, чем прокурен, понимаешь?

Он хрипло смеется и достает бутылку. Анна-Карин останавливается и берет ее. Ванесса и Линнея, по всей вероятности, все еще там, наверху.

Она делает глоток и чуть не задыхается. Во рту все горит огнем, но она заставляет себя проглотить. Теперь жжет в горле. Анну-Карин подташнивает, но она надеется, что Яри ничего не заметил.

— Неплохая фишка, да? — говорит Яри, улыбаясь.

— Угу.

Она делает еще один глоток. В этот раз дело идет лучше, как будто первый глоток лишил рот и горло чувствительности. Она снова запрокидывает бутылку, чувствуя, как жидкость льется ей в горло.

— Аккуратнее, — смеется Яри.

Из чувства противоречия Анна-Карин делает еще один глоток, прежде чем отдать Яри бутылку.

Она открывает подвальную дверь, и визжащий тяжелый рок ударяет в голову.

* * *

Мину снится Офелия. Как будто Офелия — Ребекка. Она тонет, и Мину пытается ее спасти. Заходит в реку. Там неожиданно глубоко, и Мину приходится бороться с течением, чтобы стоять прямо. Она пытается ухватиться за белую рубашку, которая надувается в воде вокруг Ребекки. Но рубашка выскальзывает из пальцев. Ребекка смотрит на Мину грустными глазами, как будто жалеет ее.