Европа, тюрки, Великая Степь - Мурад Аджи

Только подневольностью, точнее, даже рабством можно объяснить пассажи в русских исторических сочинениях, над которыми откровенно смеялись трезвомыслящие люди. Примеров масса. Наиболее громкий — книга маркиза Астольфа де Кюстина, который в XIX веке досконально изучил переведенный на французский язык труд господина Карамзина… Кому только понадобилось делать сей перевод?

Французский ученый написал об «Истории государства Российского» Карамзина: «Если бы русские знали всё, что может внимательный читатель извлечь из книги этого льстеца-историка, которого они так прославляют, они должны были бы возненавидеть его и умолять царя запретить чтение всех русских историков с Карамзиным во главе, дабы прошлое ради спокойствия деспота и счастия народа… оставалось в благодетельном для них обоих мраке забвения».

Прекрасный совет! «Если бы знали…» Но откуда узнать? Общество медленно гниет «оттого, что поверило словам, лишенным смысла», писал де Кюстин о России. Противоречия убьют общество, «чтобы питаться его трупом». Как в воду смотрел этот уверенный в себе француз.

Особенно в XX веке Россия стала страной, «которую покидают с великой радостью и в которую возвращаются с великой грустью». Плохой страной для своего народа стала она! Но, заключает де Кюстин, «не напрасно Провидение скапливает столько бездействующих сил на востоке Европы. Когда-нибудь проснется спящий великан, и сила положит конец царству слова».

Так и будет, потому что ложь не вечна.

О мифических славяно-русах, из которых при неясных обстоятельствах получилась часть русских, здесь уже говорилось. Настоящий абсурд… Но он возведен в ранг академической науки. С XVIII века тюрки официально становились русскими. Число славян в иных поселениях России увеличилось в сотни и тысячи раз. Как удался властям этот этнографический опыт?.. В стране тогда творили не геноцид, а что-то иное, чему еще не подобрано название. Целый народ отправляли в небытие — то был тюркский народ!

Но ведь то же этнографическое «превращение» приписано тюркам, степной России, где якобы проживали «татаро-монголы». Из них — из татаро-монголов! — явилась на свет Божий еще одна часть нынешних русских. Точнее — вся Южная Россия, лежащая к югу от Москвы-реки и до Кавказа! Десятки миллионов людей!

Термин «татаро-монголы» утвердился. Им пугали детей в гимназиях и школах как кровожадным чудовищем, которое нарушило покой России, от которого идут все ее беды и страдания… Но что это за гибрид — «татаро-монголы»? И кто придумал его?

Впервые эту нелепость составил в 1823 году простой учитель гимназии П. А. Наумов. Он в своей брошюрке так построил рассуждения. «…Все историки между собой согласны, что сии свирепые завоеватели были не татары, а монголы», — рассказывал названный автор о событиях XIII века, монголы же «по мере приближения их к пределам нашего отечества и к странам Западной Азии были усилены местными татарами, т. е. народами турецкого племени». Наумову и пришла сногсшибательная идея: назвать их татаро-монголами. На большее учителю гимназии не хватило ни знаний, ни фантазии.

Но его «логика» понравилась научному Петербургу, и ярлык, подвешенный тюркам, с 1823 года вошел в научный лексикон. «Татаро-монгольское» иго устроило и российские власти своей страшащей неопределенностью… Что-то зловещее несло оно, действительно пугающее.

Разве кто-нибудь, кроме Карамзина, задумывался тогда, что народа «татары» в XIII веке в природе не было. «Ни один из нынешних народов татарских не именует себя татарами», — отмечал в XIX веке и сам великий историк России.

Тогда кто же такие татары?

Слово «татары» на Русь пришло от кипчаков, а к ним — от китайцев. Так в древности называли один из народов Центральной Азии, который обитал на границе Китая и Монголии. Этот народ по культуре, видимо, был ближе к монголам. Позже слову «татары» китайцы придавали собирательный смысл, подобно тому, как в Европе произошло с «гуннами» или «варварами». От «татар» китайцы в III веке до новой эры отгородились Великой Китайской стеной. Но и по поздним китайским понятиям татары подразделялись на белых, черных и диких, иначе говоря, никто и никогда не видел в них этнической общности.

После покорения Чингисханом Китая слово «татары» там обрело уже иное значение и относилось только к монголам, вставшим во главе Орды.

Для русских разницы между татарами и монголами не было, для них и те, и другие были людьми Востока. Русские тогда и стали называть всех пришедших на Русь с Востока татарами. Это — прозвище, в просторечьи, вроде «черномазый». Но к сожалению, оно прижилось.

Судьба же настоящих татар сложилась крайне трагически: сперва их потеснил отец Чингисхана, Есугей-багатур; за это татары отравили его, но сын достойно отомстил за отца. В «Тайной истории монголов» Темучин сказал: «Мы сокрушили ненавистных врагов — татар, этих убийц дедов и отцов наших, когда мы в справедливое возмездие за их злодеяния поголовно истребили татарский народ». Лишь немногие спаслись от его страшной мести.

Поэтому говорить о союзе монголов и татар некорректно. Не было никакого союза! И быть его не могло. Было полное подчинение оставшихся в живых татар монголам. Даже теоретически эти два слова не имеют права встать рядом как равноправные… А называть кипчаков этим ругательством некорректно вдвойне, заведомо зная, что они «не имели никакого касательства к центральноазиатским монгольским татарам». Прежде кипчаков на Руси называли «половцами», а в Европе — «куманами».

Зачем же русским правителям понадобилось унижать и дробить кипчакский народ на малые тюркские народы, придумывать им имена и клички? Чтобы, разделяя, властвовать? Разделять и властвовать!

Заслуга Владимира Густавовича Тизенгаузена и состояла в том, что он рискнул прояснить это недоразумение. Именно недоразумение! Осторожно, без комментариев предложил факты. Но «голые» факты, как выясняется, рассказывают куда больше, чем пухлые книги.

Только документы взял барон Тизенгаузен, они следуют один за другим, дополняя друг друга, — этим отличается его книга. Возможно, автор не случайно придал ей заметную монотонность, повторяемость сюжетов, которые явно утомляют, — обывателю книгу не одолеть… А не так ли он запутал царскую цензуру?

Если же преодолеть это препятствие, то книга открывает читателю удивительный мир степной страны, подмеченный иностранцами. Нет, воистину ничто не проходит бесследно, а культура великого народа тем более. Тизенгаузен привел отрывки из старинных рукописей, которые чудом сохранились, и — ожили давно минувшие дни! Зашумел Дешт-и-Кипчак, заволновалась степь, наполнилась запахом полыни. Даже песни послышались в ней после чтения записок Ибн Баттуты.

Собранные рукописи уникальны, в их многоголосии главная сила книги. Например, летопись Шафи хранится в Парижской национальной библиотеке, она существует в единственном экземпляре.

У каждого автора, как известно, свой стиль, свои приемы в работе; у Тизенгаузена предпочтение отдано историческому документу. Эту книгу надо просто читать — читать и думать. Потому что путешественники записывали то, что видели, у них не было времени на фантазии, которыми страдают историки, у путешественника мир каждый день разный, а впереди дорога. Только записывай.

Первый том «Сборника материалов, относящихся к истории Золотой Орды» весьма внушительного объема, он сохранился таким, каким издал его автор. Здесь собрано почти все, что «извлечено из сочинений арабских». Многие страницы тома испещрены изящной арабской вязью, рядом — подстрочный перевод. Достоверность фактов вне сомнений: работа выполнена с академической педантичностью, проверить можно любое слово.

«Во второй том сборника, — как следует из предисловия, — войдут извлечения из сочинений персидских, татарских и турецких писателей». Однако, что из этих извлечений вычеркнули советские цензоры и что оставили, остается только гадать.

Начинается повествование Тизенгаузена с летописи Ибн-ал-Асира, человека знающего, он расспрашивал очевидцев, сам ездил по местам событий, прежде чем приступить к трудному рассказу «о вторжении татар в страны мусульманские».

«Несколько лет я противился сообщению этого события, — с истинно восточным тактом начинает он свой безрадостный рассказ, — считая его ужасным и чувствуя отвращение к изложению его; я приступал к нему и опять отступал. Кому же легко поведать миру о гибели мусульман да кому приятно вспоминать об этом?» И следуют страшные описания нашествия в Среднюю Азию, разрушений, причиненных татарами Востоку. Бедствие «шло, как туча, которую гонит ветер».

Разбив лезгин и покорив Закавказье, как следует из летописи, татары повернули на Северный Кавказ, где в предгорьях жили аланы. Аланы знали о неминуемой буре и загодя приготовились к ней. Они заключили союз с кипчаками и вместе приняли бой. Наседавшие татары — эта туча, гонимая ветром, — ничего не могли сделать и вскоре запросили передышку…