Настенька (СИ) - Лунева Элина

- Явись Ярило! – прокричал кто-то.

- Явись Ярило! – подхватили и другие голоса.

Кто-то из парней запел громкую песню, к его голосу присоединились и другие. И самое интересное, что пели только мужчины, девушки и женщины абсолютно все молчали.

Я вздрогнула от неожиданности, когда и Данила присоединился к этой странной длинной песне, и стала прислушиваться к звучавшим словам более внимательно.

Мужчины воспевали хвалебную песнь солнцу, радуясь приходу лета. Они просили Ярило прогреть и просушить землю, чтобы предстоящая пахота была легкой, посевы крепкими, а урожай обильным. Еще мужчины просили Ярило подарить им мужскую силу, чтобы их дом всегда был полон здоровыми и крепкими сыновьями.

На этих словах Данила тихонечко сжал мою ладонь, что так и находилась в его руке, а я же смущенно потупилась, осознавая, о чем только что попросил мой возлюбленный.

Как только нестройных хор мужских голосов умолк, на середину поляны вышел молодой парень, держа за руку юную девушку, которая на первый взгляд казалась не старше меня самой, если не младше. Молодые люди сняли со своих голов венки и прилюдно обменялись ими, вновь надевая друг другу на голову. Затем они церемонно поклонились до земли всем присутствующим, четырежды меняя направление, и под одобрительный гул голосов покинули поляну, счастливо улыбаясь.

После этой пары была вторая, третья. Я с заинтересованным видом наблюдала, как очередной парень с радостной улыбкой снял с головы своей избранницы уже чуть подвявший венок, а его девушка стыдливо залилась румянцем.

- Пойдём, — услышала я решительный голос Данилы, когда очередная парочка покинула полянку.

Мужчина вывел меня на её середину и серьёзно посмотрел мне в глаза:

- Не передумала? — тихо поинтересовался он, снимая со своей головы венок.

Я же вместо ответа поднялась на цыпочки и, уверенно обхватив его шею своими ручками, заставила наклониться ниже, чтобы водрузить на его голову свой собственный венок.

- Хм, — смущенно хмыкнул Данила, когда и его венок опустился на мои волосы.

Поклонившись четырежды, как делали это предыдущие пары, и взявшись за руки, мы удалились прочь, под странный гул толпы, в котором слышались радостные крики моих подруг, а также истеричные вопли Любаши, которая теперь щедро сыпала проклятиями в мой адрес.

- Вот теперь всё так, как следует быть, — прошептал мне Данила, прижимая меня к двери моего дома, и страстно целуя.

- Может зайдешь? — растерянно проговорила я, когда поняла, что он собирается уходить.

- Лучше не стоит, — почесал он затылок, смущенно улыбаясь, — Боюсь с собой не совладать.

- Так мы же вроде бы теперь помолвлены? Разве нет? — вопросительно посмотрела я на него.

- Всё так, — кивнул теперь уже мой жених, и от этой мысли мне стало очень тепло на душе, — Но до венчания ещё далече.

- А? — непонимающе нахмурилась я.

- Нехорошо будет, ежели ты тяжёлая к алтарю пойдёшь, — пояснил он и смутился, отводя взгляд.

- Тяжёлая? — снова непонимающе переспросила я.

Данила вздохнул.

- Эх, мала ты ещё совсем, не знаешь ничего, — сокрушенно покачал он головой, проведя своей шершавой ладонью по моей щеке, — Была бы твоя мать жива, рассказала бы, поведала что к чему.

Конечно же я понимала о чём он. Я помнила из старых советских фильмов, что значение слова «тяжёлая» было тождественно слову «беременная». Но я не стала разубеждать своего жениха относительно своей непросвещенности в этом вопросе. А только с предвкушением подумала, что моего будущего мужа ждёт множество сюрпризов.

- И когда же мы сможем пожениться? — улыбнулась я мужчине, стараясь, чтобы он не заметил моего небольшого разочарования.

- По хорошему бы по осени, на покрова, — задумчиво протянул он, а затем, увидев скисшее выражение моего лица, добавил, — Но ждать так долго не хотелось бы, поэтому сразу после Петрова поста.

Я было уже открыла рот, чтобы возразить, но Данила остановил меня:

- Раньше нельзя, — решительно произнёс он, — Грядёт пахота, время тяжелое и трудное. В поле и стар, и млад выйдет. Затем первый покос и Петров пост. В это время свадьбу справлять нельзя. Да и люди не поймут, начнут языками чесать, ещё решат, что я тебя попортил раньше срока.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я смущенно залилась румянцем, а сама подумала, что ещё не известно кто кого попортит.

Забеременеть я не боялась. Это только внешне я была юной девушкой, внутри же скрывалась взрослая женщина, которая бездарно прожила свою прошлую жизнь, размениваясь исключительно на материальные блага, добровольно лишая себя полноценного женского счастья и возможности вкусить всю радость материнства. Теперь я твердо знала чего хочу от своей новой жизни. Счастливо выйти замуж, и чтобы один на всю жизнь. Делить с любимым дом и быт, печали и радости, стирать рубахи, варить щи, растить детей…

Я посмотрела на своего мужчину и вновь залюбовалась его мощью, разворотом его плеч, простым, но таким открытым и приятным лицом. А при мысли о том, какими получатся наши сыновья, я ощутила волнение и трепет внутри. Мне захотелось втолкнуть этого великана в дом, плотно запереть дверь и дать волю всем своим чувствам и разыгравшейся фантазии. Гормоны, это все гормоны!

- Завтра я поведу тебя к своим, - торопливо проговорил он и прижался к моим губам.

Не успела я вновь обмякнуть в его руках, как вдруг Данила выпустил меня из рук и, быстро поцеловав меня в нос, развернулся и ушел.

С блаженной улыбкой дурочки я вошла в дом и посмотрела на хмурое лицо своего домового.

- Казимир, а я замуж выхожу, - с радостным смехом проговорила я.

- Доживём - увидим, - буркнул домовик и скрылся в темном углу за печкой.

Меня же сейчас ничего не могло огорчить, ни хмурый вид домового, ни его странное высказывание. В моей голове в этот момент роились сотни мыслей о нашем совместном будущем с Данилой, и ничто не могло омрачить их.

Глава 30

Еще буквально вчера я витала в розовых облачках совместно с радужными пони, а сегодня же меня довольно грубо спустили с небес на землю.

Благодаря намекам домовой нечисти, да чего уж та, ведь мне прямым текстом об этом сказали, особых иллюзий относительно доброго расположения своих будущих родственников я не питала.

На следующий день после праздника Ярилиного дня я переступила порог дома семейства Хворостовых. Поскольку наше обручение состоялось прилюдно, сватов в мой дом Данила не присылал. Да и не у кого было меня сватать, все мои родичи были в земле, а про других старших родственников я не знала.

Держась за широкую ладонь мужчины, я чувствовала, что меня потряхивает от волнения. Впервые за долгие годы я ощутила уже давно позабытое чувство страха кому-то не понравиться, словно я была маленькой неуверенной в себе девочкой. Впрочем, внешне так оно и было.

Во дворе нас встретил заливистый лай собаки, чем-то напоминающая породу «лайка», которая принюхавшись ко мне, поджала свой хвост и внезапно забилась под крыльцо.

- Вьюга, что с тобой? – удивленно приподнял брови Данила, однако заострять внимание на этом странном инциденте не стал.

- Вот, Настя, это мои родичи, - проговорил мужчина, указывая на группу людей, что стояла возле крыльца на широком дворе.

- Здравствуйте, - поклонилась я им в пояс так, как меня напутствовал вчера весь вечер мой домовик.

Повисло молчание. На меня смотрели две пары не молодых глаз с настороженностью и плохо скрываемым неодобрением, и ещё три пары юных глаз с явным любопытством и заинтересованностью.

- Отец, мама, - проговорил Данила с какой-то тихой мольбой.

- Здравствуй, касатушка, - наконец отмерла женщина лет пятидесяти. Её худая и чуть скрюченная фигура прошаркала ближе к нам, - Походите же, дети, не стойте на пороге.

- Да, Данила, - наконец оживился и мужчина лет пятидесяти пяти, на лице которого появилось небольшое подобие улыбки, - Прохаживаться надо, усаживаться, всё как следует быть. Давай, Данила, ухаживай за невестушкой.