Начало пути (СИ) - Фог Вильгельм

— Эта Ребекка… Она была магом огня? — Я вопросительно посмотрел на двух взрослых людей, что сейчас рыдали подобно детям. Потеря родных и близких… Я знал, какого это. Нет, не так. Я знал, как им сейчас тяжело, пусть и никогда не чувствовал подобного. Кроме Руна, никто так и не смог стать мне достаточно близким, чтобы я переживал из-за их гибели. Ни мамины ухажеры, ни временные приятели, ни довольно старые товарищи. Только его, маму, а теперь и ребят я мог назвать теми, по ком буду искренне плакаться и грустить.

— Да. А что? — Взгляд Дорна был размыт слезами, а голос полон тоски и отрешенности. Мама говорила так же, когда умер Женя. Пожалуй, ей было даже еще хуче, чем этим двоим. Ведь он умер, защищая ее. И помимо боли от утраты любимого, она чувствовала еще и вину. Не расклеилась она тогда только из-за меня и понимания того, что если с ней что-то случится — то я умру. Просто не смогу выжить один. Эх… Уже столько времени прошло, а по ощущениям — совсем недавно все происходило.

— Я был там. — После некоторого времени молчания ответил я, чем заставил сидящих рядом парней встрепенуться. — Син, ты ведь помнишь, как меня скинули со стены?

— Да, я видел это. Лий потом еще объяснил мне, что тогда произошло простое недоразумение. Но я думал, что ты сражался там, внизу, где-то рядом. — Некода спасенный нами парень так и замер, смотря на меня с неверием.

— Нет. Я не долетел до земли. — Я покачал головой, после чего на миг замолк, не зная, стоит ли оно того. Но опрокинутая внутрь огненная жидкость толкала меня к действиям, и я продолжил. — Ты ведь в курсе, что я из деревни возле Секхеевских гор? И пусть многие считают этих существ монстрами, это вовсе не так. Секхеев можно назвать людьми в монстрообразном обличье. Пусть они и не любят, когда их так называют. Они вполне разумны, даже поумнее многих гуманоидных рас будут. У них есть своих традиции, свой жизненный уклад и знания предков. Они понимают речь абсолютно всех существ, но чтобы понять их, нужно наладить тесную связь с одним из них.

— К чему это отступление? — Грубо перебил меня Дорн, что уже был близок к состоянию полного опьянения.

— Мне удалось наладить связь с одним из них. И в тот раз, когда меня скинули со стены, я не упал. Лэнд подхватил меня и по моей же просьбе перенес к тому участку стены, где ситуация складывалась хуже всего. К седьмому участку. — Не удержавшись от внезапного порыва, я наполнил свой стакан и вновь почувствовал, как по горлу скатывается сладкая лава. — Никто не видел этого, так как у него хорошо прокачана скрытность. Вспомни того же Сира. Пока он не захочет, заметить его та еще задачка.

— Понятно. Значит ты видел, что произошло? — Син больше не пил. Он лишь держал в руках наполненный стакан, да равномерно покачивал им, гоняя золотистый напиток. — И как ты вообще вновь оказался за стеной?

— Да, видел. Один из магов, единственный, если я не ошибаюсь, что владел огнем на этом участке стены, начал создавать накапливаемый огненный шар, что бы уменьшить поток монстров у самого его основания. Вот только что-то пошло не так и он потерял контроль. Магия взорвалась прямо у него, или, как уже стало известно, у нее в руках. Мне повезло, что я находился на относительно большом расстоянии от эпицентра и со стены меня скинуло раньше, чем пришла тепловая волна. Жар был такой, что монстры до последнего момента не решались заходить на раскаленную область и в большинстве своем старались даже не приближаться к ней. Так что в какой-то степени Ребекка сделала то, что планировала — лишила монстров пути в город.

— Ч-черт! Дура! — Син не сдержался и опять заплакал. Он обхватил голову руками и рыдал, отчаянно шипя сквозь слезы. — Кто же создает такую магию с поврежденным источником? Кто..! Да никто в здравом уме этого делать не будет! Дура! Какая же ты дура! Глупенькая… Ну как ты могла… А как же…

Син все шептал и шептал, постепенно перейдя в непонятное бормотание, а я сидел, и не знал куда себя деть. Настроение было паршивым.

— Спасибо… — Я поначалу даже и не услышал, что сказал Дорн, но интуитивно обернулся в его сторону. — Спасибо за то, что рассказал. Мне было необходимо знать, как умерла моя сестра. Спасибо… Я рад, что она до последнего не сдавалась и хотела отстоять этот город и его жителей. Хех. А ведь она искренне ненавидела его из-за того, что я перебрался сюда и отказывался возвращаться обратно… — Дорн выглядел не особо лучше Сина, его глаза были красными от слез, что уже насквозь пропитали густую бороду. И если раньше я особо не понимал, кто такая эта Ребекка и кем она им приходится, то его слова про сестру выбили у меня опору из под ног. Потерять сестру…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я молча хлопнул здоровяка по плечу, после чего все так же молчаливо удалился. Мне не хотелось мешать им выплеснуть свои эмоции, да и в принципе хотелось побыть одному. Я никогда не отличался особой эмпатией, но за прошедшее время во мне произошло слишком много изменений. И сейчас я чувствовал себя так же дрянно, как и они. Просто от того, что представил, что внезапно, из-за какой-то случайности, потерял Лия. Ведь он, пусть и не являлся родным, был мне братом. И его потеря… Нет, это было бы невыносимо. Так невыносимо, что даже от одних мыслей хочется покончить с собой. Хотя я и не уверен, что даже случись подобное, у меня поднимется рука сделать это. Убить самого себя… Нет, это невозможно. На такое способны только полные психи.

Выйдя на улицы города, я впервые увидел их полупустыми в разгар дня. Все сидели по домам и зализывали полученные раны, жителям было не до прогулок. И это мне было как раз на руку. Можно было спокойно погрузиться в свои мысли и не беспокоится о том, что врежешься в кого-то или кто-то врежется в тебя. Так что я шел размеренным шагом в сторону стены и думал. Мысли то и дело прыгали с одной темы на другую, но везде по большей части фигурировали воспоминания. Самое начало… Мама говорила, что я умирал. Но я совершенно точно не помнил ничего подобного. Мои первые воспоминания начинались с того, как прижав меня к себе, мама пряталась в каком-то помещении от монстров. А это было уже после первого пришествия, когда появилась система. Я знал, что для младенцев странно помнить все с самого начала. Но мои первые воспоминания были такими яркими и четкими, что сложно представить, что до этого я что-то воспринимал и видел. Ведь стоит попробовать заглянуть глубже и погружаешься в темноту. А чуть возвращаешься назад — и сразу четкая картинка мира. Может я и правда тогда умер? Не клинической смертью, а на самом деле? Ведь не зря на мне было благословление богини Жизни и Смерти. И не зря ее глаза показались мне такими знакомыми. Да и те ощущения… Да, я наверняка переживал их в прошлых жизнях, в прошлых перерождениях души. Но все равно они показались мне уж больно знакомыми. Однако мама упоминала, что вместе со мной умерла и она. Вот только она жива, и с ней никаких изменений не было. Какой была — такой и осталась. Она сама частенько упоминала это в разговорах. Тогда как объяснить произошедшее? Она соврала? Или же преувеличила? А может мама и сама не поняла, что не умерла тогда. Просто ей так показалось. Или же это влияние системы? От других, заставших ее приход, я знал, что в самом начале им предоставлялся выбор пройти испытание или нет. Отказавшиеся тут же умирали, а их тела превращались в монстров. согласившиеся же перемещались в совершенно другое пространство. И по словам некоторых, переносилась туда только их душа. Так может мама потому и выжила? Ее сердце остановилось, но после прихода системы забилось вновь из-за того, что только начавшая покидать тело душа была затянута на это испытание? Эх. Странно все это. Но если не расспросить ее лично, то определиться с максимально правдивой версией я не смогу. Вот только мама очень не любит вспоминать то время. Хах. Она ведь даже о том, что мы тогда почти умерли и о том, что меня сторонятся монстры, рассказала лишь недавно, когда нам пришла пора впервые разлучиться. И ведь отбросить эти мысли я тоже не могу. Интересно. Да и вдруг от этого будет зависеть наша жизнь? Как тогда, когда богиня Жизни и Смерти отказалась от меня. Что, если бы я тогда умер? После ее отказа? А ведь подобные мысли довольно долго крутились на подсознании после того момента. Хотя и сейчас я не могу сказать, что они окончательно ушли. Нет нет, да проскакивают во время размышлений.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})