Джинн из прошлого - Василий Головачев

Ульрих понаблюдал за сменой светящихся сложнейших конфигураций.

– Что это такое?

– Расчёт вакуумных напряжений в десятимерном узле Калаби-Яу, – бросил физик, так и не взглянув на своего работодателя. – Что такое вакуум, знаете?

– Кристалл, – усмехнулся Ульрих.

Бегоевич мельком посмотрел на него.

– Правильно, абсолютный кристалл, материальные образования – звёзды, планеты, мы с вами – всего лишь незначительные примеси наподобие электронов в полупроводнике. Но это неполное толкование.

– Я ксенолог и лингвист по образованию, хотя изучал и физику вакуума.

– Тогда вы должны знать, что вакуум на самом деле не пустота, а масштабный кластер безмассовых частиц – квантонов, насыщенный колоссальной энергией.

– У нас стоит вакуумный преобразователь на фрегате.

– Ваксос. Мы уже научились пользоваться этой энергией, иначе дальше планет Солнечной системы не продвинулись бы.

– Я помню, что вакуумные частицы четырёх видов…

– Квантоны, они образуют квадруполи, поляризация которых вызывает появление электромагнитного поля, а деформация – гравитационного. Но есть и другое воздействие – тау-переход, создающий тоннели во времени и пространстве.

– На этом принципе и работает твой «хрен»?

– Послушайте, милейший, вы мне мешаете! – взмолился физик. – Ликбез не по моей части.

– Успокойся, не буду, – отступил Ульрих. – Прошу учесть: в твоем распоряжении два-три часа, не больше. К этому времени ты должен закончить подготовку машины к запуску.

– Но это невозможно! Я только начал триангуляцию…

– Отставить базар! Три часа! Не успеешь – пристрелю!

Ульрих вышел из кабины управления хроноинвертора, оставив Бегоевича в состоянии шока. Была мысль ещё раз навестить лазарет, но сначала хотелось закончить с более важными вопросами, и он поднялся в рубку.

Ремонт повреждённой обшивки фрегата и системы маскировки продлился больше двух часов. Однако Цзе Дун справился со своими обязанностями, имея запас необходимых материалов, и Ульрих решил сделать попытку вернуться в Солнечную систему.

Конечно, существовал определённый риск, что в Сатурне его будут ждать спейсеры земной Службы безопасности. Но ни один из них не мог сравниться по мощи с моллюскором, и шанс сбежать от пограничников и безопасников у Хорста был. К тому же он не собирался попадаться в ловушку, которую наверняка постараются устроить безопасники. Можно было настроить свой выход из портала на Сатурне таким образом, чтобы сразу же после прибытия инк запустил фрегат по «струне» за орбиту Плутона. Расчёт в этом случае строился на быстроте реакции компьютера и на промедлении спейсеров флота, вряд ли рассчитывающих на рывок «Мао» прочь от Сатурна.

Цзе Дун подтвердил мысленные выкладки кормчего.

«Мао» может стартовать при готовом к пуску тайфе с быстродействием до одной миллионной доли секунды».

– Отлично! – обрадовался Ульрих. – Ох и утрём мы нос мусорам из безопасности! Долго будут помнить! Итак, слушай приказ. Дрейфуем в центр этой дырчатой штуковины, которая играет здесь роль приёмопередающей антенны, я связываюсь с оператором портала, ты – при выходе – оцениваешь точку выхода, и если это будет Сатурн – прыгаешь на «струну».

«А если финиш-зона располагается не в Сатурне?»

– Осматриваемся и думаем, что делать дальше.

«Принял».

«Мао», кружащий внутри многогранника диаметром около километра, начал искать центр сооружения.

Ульрих сосредоточился на мысленном вызове местного оператора. Он не был уверен на все сто процентов, что финт удастся, но ему неожиданно помог Посредник:

«Для запуска ганглия необходим несознательный мотив. Целенаправленный мысленный приказ воспринимается как шумовой сигнал».

«Не понял! – удивился Ульрих. – Разве до этого «червивое» метро не переносило меня туда, куда я хотел?»

«Модератор ганглия срабатывал на ваше подсознательное желание, выделяя его из общего пакета мыслеформ. Чем сильнее подсознательный импульс, тем точнее посыл».

«Обалдеть! Чего ж ты раньше молчал, кретин? Я думал, что всё наоборот. Ты уверен, что этот грёбаный модератор поймёт мой подсознательный мотив?»

«Вы сильный волевой оператор, отключите сознание, ганглий разблокируется».

Ульрих покопался в памяти, вспоминая навыки ученика школы адекватного реагирования. Для сверхбыстрого интуитивного ответа противнику действительно нужно было уйти в пустоту, то есть отключить сознательное реагирование, уступающее по скорости рефлекторному на порядок. А он когда-то был классным рукопашником, не уступающим признанным мастерам воинских искусств. То, что он проиграл Игнату Ромашину в последней схватке, было не более чем случайностью.

Что ж, попробуем задать курс «червивому» оператору в бессознательном состоянии.

– Цзе, готов?

«Так точно, кормчий».

– Не забудь приказ.

«Исключено, кормчий».

Ульрих сосредоточился на медитации, формируя в сознании «айсберг желания»: Солнечная система! Солнечная система! Затем попытался раствориться в окружавшей корабль космической пустоте.

Сознание померкло…

Вокруг снова светили звёзды, но уже гораздо слабее, чем те, составляющие звёздное скопление. Лишь одна из них сияла ярче, притягивая взор.

– Цзе, где мы?

«Солнечная система, Облако Оорта, кормчий».

– Значит, прошёл второй вариант?

«Мы вышли на Сатурне, нас ждали, я воткнул фрегат в ТФ-режим и вывел в Облако Оорта».

– Молодец! Надеюсь, здесь нас не найдут. Хотелось бы расположиться поближе к Земле, но в принципе это не имеет большого значения. Защита включена?

«Так точно».

– Запусти пассивную навигацию, посмотри, нет ли рядом опасных соседей. Я пойду, гляну на пассажира.

Ульрих спустился в лазарет, посмотрел на пленницу, не подающую признаков жизни, заколебался было, не разбудить ли? Но превозмог желание и добрался до трюма.

Бегоевич работал. По-видимому, он вовсе не заметил, что фрегат дважды переходил в режим таймфага.

– Как дела? – спросил Ульрих.

– Квантонное сжатие имеет отклонение на ноль три, – невнятно пробормотал физик; глаза у него были осоловелыми.

– Что?

– Неполное сжатие, – так же невнятно сказал Бегоевич. – Придётся сменить фазированную решётку.

– Сколько тебе времени осталось на доработку машины?

– Времени? Не знаю… если создать горловину тонг-ката…

Ульрих взялся за отвороты костюма физика, встряхнул так, что у того лязгнули зубы.

– Очнись, яйцеголовый! Прошло два часа. Через час я запускаю «хрен». Если он не будет готов – ты покойник! Повторить?

Глаза Бегоевича ожили.

– Да, да, я понял, – засуетился он, – осталось чуть-чуть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});