Месть старухи - Константин Юрьевич Волошин

ты будешь наблюдать за происходящим.

— Как это устроить? Откуда я смог бы наблюдать? Нет такого места, Габи!

— Надумай хорошенько, Висенте! Ты не маленький и не старик! Раскинь мозгами! Это тебе нужно.

— Хорошо! А дальше что?

— Пусть свершится зло. Потом ты обнаружишь себя с тем, чтобы изобличить преступников. И обязательно позаботься о свидетелях. Они необходимы!

— Габи! До чего же мне не хотелось бы этим заниматься!

— Дело твоё, Висенте. Твоя жизнь в опасности. Я могу и умыть руки. Смотри сам, но в таком случае на меня не рассчитывай. Я всё сделала, и теперь в твоих руках собственная жизнь.

Её откровенно равнодушный тон и холодная рассудительность больше всего испугали дона Висенте. Он умоляюще уставился на Габриэлу.

— Прости глупца, Габи! Я растерян, обескуражен! Собственный сын готовит покушение на отца! Собственного отца! Боже! Как такое могло случиться? А ты не придумала всё это? — его голос вдруг отвердел и глаза устремились к ней, буравя взглядом.

— Я думаю, что после таких слов мне тут делать нечего.

Габриэла повернулась и неторопливо направилась к двери. Она со жгучим нетерпением ожидала просьбу остаться. И она последовала.

— Габи, дорогая! Не уходи! Я сам не понимаю, что говорю! Прости! Останься! Я готов выполнить всё, что ты предложишь. Но такое трудно сразу и спокойно переварить! Ты должна меня понять!

Габриэла с радостным вздохом повернулась.

— Давно бы так! А то я уже начала разочаровываться в тебе. Будь твёрд и решителен! Ты ведь мужчина! Глава семьи! И твоя жизнь висит на волоске!

— Да, да! Я уже понял, милая! Только не покидай меня, прошу тебя!

После таких слов и заверений, они договорили всё до конца, и Габриэла с осторожностью и оглядками удалилась к себе.

В спальне она села у окна и устремила взгляд в сад. Она скорее чувствовала, чем видела, что там происходит лёгкое движение. Значит, дон Висенте внял голосу рассудка и уверений Габриэлы и начал что-то делать.

Близилась полночь. Нервы женщины трепыхались от напряжения, готовые в любую минуту натянуться до звона.

Она проверила кинжал, пистолет и положила рядом на кровати. Ей очень не хотелось фигурировать в ночном происшествии. Она ждала, то потея от страха, то обливаясь холодным потом от сознания того, что всё может рухнуть, и её жизнь и существование станет шатким.

Дон Висенте вылез в окно и устроился на нешироком карнизе. Было неудобно, противно, но другого места он не нашёл. Держась за край рамы, он ждал со страхом и замиранием сердца, слушая любой звук.

В темноте ему плохо было видно светлое пятно двери и постели. Он долго провозился, сооружая похожий силуэт тела под простынёй. Даже достал парик и напялил его на мнимую голову. Это был чурбак, найденный конюхом в сарае для дров.

Он готов был уже слезть на землю и передохнуть, когда скорей услышал, чем увидел, как дверь отворяется. Неясная тень осторожно двигалась к кровати. Дон Висенте затаил дыхание. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

До боли в глазах он всматривался в тень. Но определить, кто это, не смог. Вот тень остановилась около кровати. Достояла в ожидании чего-то и вдруг с хриплым вскриком что-то взметнулось вверх и ещё стремительнее опустилось вниз. И с ожесточением замолотило по одеялам, уже не разбирая.

Висенте едва не свалился с карниза и в ужасе завопил:

— Перестань, идиот! Там никого нет!

Тень замерла с поднятым оружием. Висенте сорвался вниз и с ругательствами поднялся на ноги. Он ощущал сильнейшую дрожь во всём теле и мало понимал происходящее. Однако услышал голоса, тихий шелест шагов и, наконец, свет фонаря, слабо пробивавшегося в его окне.

— Сеньор, вы не ушиблись? — послышался голос конюха и его сильные руки взяли хозяина под локоть.

— Сходи посмотри, что там происходит! — прокричал дон Висенте дискантом.

Конюх бегом пустился к двери в дом, а дон Висенте взобрался опять на карниз и заглянул в комнату.

Там с подсвечником в руке стояла Габриэла. Её светлая ночная рубашка резко выделялась в полумраке комнаты. Перед нею с приподнятой рукой с кинжалом в руке стоял Андрес в серой сорочке, почти сливавшейся в мрачном свете. Висенте так испугался этой немой сцены, что с воплем опять свалился на землю, вскочил и бросился следом за конюхом.

В спальне он увидел бледного трясущегося сына и Габриэлу с пистолетом в правой руке, наведённом на окаменевшего Андреса. У двери жался конюх, а в коридоре уже толпились три служанки и повар с перепуганными глазами.

Повар нагнулся, подобрал кинжал, передал дону Висенте. Тот брезгливо и с опаской взял клинок и держал его так неловко, что тот мог выскользнуть в любую секунду.

И услышал негромкий голос Габриэлы:

— Дурак! Что ты задумал! Как тебе это пришло в голову?

— Я… я… мне… — дальше Андрес ничего не смог сказать.

В голосе слышалась истерика и бесконечное отчаяние.

— Андрес! — тихо проговорил дон Висенте, не приближаясь. — Ты мне больше не сын! Исчезни! И чтобы я больше тебя не видел! Вон!

Андрес всхлипнул и торопливо, бочком проскользнул в дверь.

— Боже! Что же это такое!? — Дон Висенте сжал виски и раскачивал головой в разные стороны. — И это мой сын! Господи! Вразуми и дай понять его!

— Не стоит так переживать, дон Висенте! — резко заметила Габриэла. — Он не стоят вашего гнева. Постарайтесь успокоиться. Прошу вас!

— Габи! Он мог убить тебя!

— У меня в руке был пистолет, и курок я не забыла взвести, дон Висенте. — Она обернулась к слугам. — Приготовьте сеньору комнату. Здесь он не сможет больше спать. А где донья Анна?

— Сеньора, донья Анна приняла сонный настой, и, наверное, ничего же слышала.

Это была горничная доньи Анны. Габриэла строго глянула на негритянку и та в смущении опустила голову.

— Пошла вон, дочь свиньи и собаки! Пусть сеньора немедленно придёт сюда!

Горничная тут же исчезла, её торопливые шаги затихли в направлении комнаты сеньоры.

— Зачем тебе Анна? — умоляюще спросил дон Висенте. — Я не хочу с нею встречаться! Это меня доконает!

— Дон Висенте! Будьте твёрды и непреклонны! Это необходимо! Только жёсткость может оградить вас от повторения случившегося! Возьмите себя в руки!

Дон Висенте тяжко вздохнул. Вид его был плачевным, растерянным и безвольным. Вспышка против сына окончательно обессилила его, и теперь он мечтал остаться один и попытаться успокоиться.

— Сеньор, прошу прощения, но выпейте вина, — повар учтиво протянул большой кубок красного вина. — Это вам поможет прийти в себя.

Дон Висенте поспешно схватил сосуд и, проливая влагу, выпил до дна, перевёл дух