Но Змей родится снова? - Валерий Вайнин

Илья протянул ей бумажный пакет.

– Может, подержишь, кормилица? – съязвил он, снимая пальто.

– Что здесь? Сухарики? – съязвила в ответ Алла, заглядывая в пакет. Ее кругленькое личико вытянулось. – Илюшка… что это значит?

– По-английски читать умеешь? – осведомился Илья. – А то могу перевести. Там написано: “Дорогой Илюша, на мировом рынке твои мозги ценятся высоко”. Не веришь?

Алла не спорила. Она считала доллары.

Когда Глеб вернулся, Даша, Такэру и Стас коротали время за шахматами. Время меж тем перевалило за одиннадцать. Сняв куртку, Глеб объявил:

– Все, ребята, заступаю на вахту. Стас и Такэру мигом засобирались. Даша проворчала:

– Мы прямо как на осадном положении.

– Не мы, а только ты, – поправил Глеб.

– Спасибо, утешил.

Застегивая пальто, Стас попросил Глеба:

– Повтори-ка тот стишок. Который про друзей.

– Зачем? – полюбопытствовал Глеб.

– Зачем, зачем – низачем, – огрызнулся рыжий. – Интересно мне. Все бы ему “зачем”.

– Ну, если ты настаиваешь… – Глеб прочел четверостишие: “Друзья узнают, друзья придут…”

Стас помолчал и спросил:

– Правда, что ли, мальчишка написал?

– Вот те крест, – улыбнулся Глеб. Такэру уже обулся и надел куртку.

– Талантливый ребенок – надежда семьи, – изрек он глубокомысленно.

Стас иронически на него покосился.

– Погнали, ниндзя. Твое посольство уже небось розыск объявило. Как у нас завтра? – обратился он к Глебу.

– Позвоню утром, до одиннадцати, – ответил Глеб. И Такэру со Стасом ушли.

Закрыв за ними дверь, Даша вздохнула.

– Надолго ли я лишена прогулок?

– Только до завтра, – пообещал Глеб.

– Ну да? – не поверила Даша. – А как же все твои страшилки?

– Обойдем их стороной. Жизнь продолжается.

– Хорошо бы… – Даша вдруг всполошилась. – Эй, ты хоть ел что-нибудь?

– Да как тебе сказать…

– Ах я мерзавка! – Даша устремилась на кухню. – Иди сюда, живо!

Глеб зашел в ванную вымыть руки.

– Мне только кефир! – крикнул он оттуда. – На ночь не наедаюсь!

Когда он появился на кухне, Даша огорченно развела руками.

– Кефира-то как раз и нет.

– Брось, – не поверил Глеб, – поищи в холодильнике.

– Что мне искать? Раз я из дома не выходила…

– Даш, посмотри получше.

– Смотри сам! – Даша в сердцах распахнула холодильник и… сразу увидела литровый пакет кефира.

– Ну вот, – обрадовался Глеб, – главное, хорошо поискать.

Он взял пакет, надорвал его и стал из него пить. Даша рассмеялась.

– Знаешь, что я сейчас с тобой сделаю… Глеб приложил палец к губам и замер.

Они услышали мягкий хлопок двери и крадущиеся шаги. Глеб поставил кефир на стол. Шаги затихли, затем стали осторожно приближаться. Глеб вышел навстречу, Даша – за ним, схватив кухонный нож.

Перед ними, сверкая лысиной, предстал Виталий Петрович Лосев. Его красновато-серые глаза зловеще поблескивали в полумраке коридора. На лице его, однако, застыла растерянная улыбочка: похоже, встретить здесь Глеба дядюшка не ожидал.

– Удачно получилось, – проговорил он, извлекая из кармана пять стодолларовых купюр. – Я задолжал тебе прибавку к зарплате, забирай.

– Очень кстати, – Глеб сунул деньги в карман джинсов, – а то я совсем обнищал.

Олигарх впился в него своими вдавленными зрачками.

– Сверхурочно работаешь?

– Как ты вошел? – резко спросила Даша.

– Дверь была открыта. Проезжал тут мимо, решил заскочить: не надо ли чего… Нож-то тебе зачем? – хохотнул Виталий Петрович. – От грабителей, что ли, отбиваться? Так я ж тебе телохранителя нанял!

Даша сверкнула на него изумрудными глазами.

– Дверь была закрыта Я сама заперла ее на ключ. Виталий Петрович изобразил на лице обиду.

– Что ж, по-твоему, я отмычкой орудовал? Девонька, я не умею Мне проще дверь взорвать.

Глеб обернулся к Даше

– Видимо, дверь была открыта. Моя оплошность: выносил мусор и… Черт, меня за это уволить надо!

Лосев бросил на него пронзительный взгляд.

– Уволить не уволю, а зарплату урежу, – вновь хохотнул он и воззрился на племянницу. – Да убери ты свой нож! Я прямо взмок со страху!

– Подгузник сменить? – заботливо предложила Даша.

– Ну-ну, зачем ссориться? – засуетился Глеб. – Пойдемте, Виталий Петрович, я провожу вас до лифта. Представляете, угрозы-то Дарье Николаевне все продолжаются и продолжаются.

– И кто бы это, по-твоему, мог быть? – Лосев не сводил с него пристального взгляда, но Глеб успешно теснил его к двери

– Как это кто? Поклонники, разумеется. Извините, что не докладываю, Виталий Петрович, но… – Глеб откровенно выдавил олигарха на лестничную площадку, – эти поклонники совсем оборзели. Я уж не стал вас беспокоить. Думаю, сам справлюсь.

Они смотрели друг на друга в упор. По лестнице, с нижнего и верхнего этажей, к ним приближались два Толяна. Взгляды их, устремленные на хозяина, словно спрашивали, что происходит и какие будут указания.

Олигарх растянул губы в улыбку.

– О'кей, справляйся, – он вызвал лифт, – но все-таки докладывай.

И оба Толяна тут же заулыбались.

– Какие люди в Голливуде! – распахнул руки Толян Большой.

– Страшный человек! – засиял Толян, и румянец на его щеках вспыхнул еще ярче. – Бойцов прямо с ковра уводит, а бутылку не ставит!

Глеб, так сказать, задохнулся от счастья.

– Кончай на понт брать! Двинули хоть сейчас! Я как раз при бабках, на всю ночь забуриться можем!

Толян изобразил на лице огорчение.

– Сейчас не в жилу. Я пока на работе.

– С тобой всегда так! – расстроился Глеб, вошел в квартиру и захлопнул дверь.

Толяны переглянулись и выжидательно уставились на хозяина.

– Хитер, шельма. – Олигарх шагнул в подъехавший лифт. – Ладно, еще денек-другой… – злобно прошипел он и рявкнул на охранников: – Вам что, вонючки, особое приглашение?!

Толяны торопливо шмыгнули в кабину, и лифт, поскрипывая, поехал вниз.

Даша и Глеб стояли в прихожей перед закрытой входной дверью. В зеленых Дашиных глазах испуга не было – лишь удивление и усталость.

– Он убить меня хотел? Глеб пожал плечами.

– Черт его знает. Лень гадать. Даша подергала дверную ручку.

– Швейцарские замки, значит, им не помеха?

– Ха-ха! – ответил Глеб.

– Миленькое дело! И кто меня сегодня охраняет? Дяденьки из ФСБ?

Глеб покачал головой.

– Хорошего понемножку. Охранять тебя буду всего лишь я. Для этого, в конце концов, меня и наняли.

Даша посмотрела на него недоверчиво.

– Не хочешь ли ты сказать, что не наденешь сейчас свою чертову куртку, не сядешь в свой чертов драндулет и не помчишься к черту на рога?

Глеб кивнул.

– Если не возражаешь.

Даша просияла.

– И ты меня не боишься?

– Попробую с этим справиться, – вздохнул Глеб. Она шагнула к нему.

– Не справишься, дохлый номер.

– Ну хоть попытаюсь.

Они смотрели друг другу в глаза.

– Между прочим, ты весь дрожишь.

– Ничего подобного.

– Да? Сейчас проверим.

– Возражаю.

– Против чего?

– Против экспериментов на живых людях…

Тут их буквально швырнуло друг к другу. Глеб приник к губам Даши, и прохладный ее язычок скользнул ему навстречу. Она обняла его за шею, прижалась к нему грудью и бедрами, но этого им обоим уже было мало. Он притиснул ее к стене и, несмотря на плотную ткань джинсов, ощутил, как подрагивает низ ее живота. Он вновь впился в ее губы, просунул язык меж ее зубов и стал тереться бедрами о ее бедра. Она задрожала всем телом и приникла к нему так, словно хотела раздавить. Чувствуя, что теряет голову, Глеб застонал. Даша в ответ вскрикнула и забилась точно в конвульсиях, и судороги ее мгновенно передались Глебу. Оба они как бешеные закружились, стискивая друг друга в объятиях. Затем закричали и замерли, не разжимая объятий, пошатываясь и тяжело дыша.

Даша смущенно взглянула из-под ресниц и уткнулась носом в ключицу Глеба.

– Господи, – прошептала она, – прямо в одежде.

– Да хоть бы и в броне, – шепотом ответил Глеб. Они тихо рассмеялись.

– Сто лет могу с тобой так стоять, – заявила Даша.

– Признаться, у меня другие планы, – возразил Глеб.

– Нет, – возразила Даша, – это мои планы. Я сама тебя изнасилую.

Они рассмеялись почти беззвучно, и Глеб слегка потянул ее в сторону кровати.

– Ну-ка пойдем.

– Нет, – тряхнула волосами Даша, – это я сказала: “Ну-ка пойдем!”

До кровати они едва дошли и рухнули, срывая друг с друга одежду. Эта чертова одежда, не желая слезать, мешалась, запутывалась и трещала по швам. Глеб избавился от нее первым. На Даше оставалась лишь тонкая маечка, которую Глеб намеревался снять.

– Потом! – вскричала Даша. – Войди в меня сейчас же! Не могу терпеть!

Кожа ее была прохладной и нежной, как шелк. Соприкоснувшись животами, они вздрогнули, точно от удара током.

– Господи, – простонал Глеб, – ведь я же тебя растерзаю. Он не вошел в нее, а ворвался – ворвался всей мощью