Властители судеб Европы: императоры, короли, министры XVI-XVIII вв. - Юрий Ивонин

Тридцатилетняя война началась в Чехии восстанием в Праге 23 мая 1618 г. В своей массе мятежники не выступали против императора и имперской конституции. Они лишь защищали «Грамоту величества» 1609 г., предоставлявшую Чехии определенные права самоуправления и религиозные свободы. Но сам акт возмущения, получивший название «дефенестрация», когда трех имперских чиновников выбросили из окон Пражского града прямо в ров, казался революцией, покушением на святая святых — имперский закон и имперский мир. Неудивительно поэтому, что Валленштейн воспринял это событие именно в таком свете. С началом конфликта представители Чешской Директории пытались вовлечь его в свою «революцию», но он остался верен имперскому делу, выступив на стороне императора Матвея против восставших чехов, и переехал в Вену.

В военных кампаниях первого периода Тридцатилетней войны Альбрехт Валленштейн еще не занимал командных должностей. Чехи потерпели поражение у Белой Горы в 1620 г., а земли избранного ими короля — Фридриха V Пфальцского — оказались занятыми испанской армией и войсками Католической лиги. Император Фердинанд II выиграл первый раунд, но понес большие потери.

В 1625 г. война возобновилась. Антигабсбургский блок, составленный из северогерманских протестантских князей, Дании и Голландии и тайно питаемый финансами Франции, управляемой кардиналом Ришелье, возглавил Кристиан IV Датский. У императора Фердинанда возникает идея создать собственные, подчиненные лишь ему одному имперские вооруженные силы. Главную роль здесь играло не столько целенаправленное желание не зависеть от могущественной Лиги, сколько намерение утвердить собственный авторитет силой армий. При этом не исключалось параллельное взаимодействие с войсками Тилли — главнокомандующим Католической лиги.

Во главе этой новой имперской армии и был поставлен чешский дворянин Альбрехт фон Валленштейн, достигший середины своей фантастической карьеры. За 13 лет он прошел путь от полковника до генералиссимуса. В начале войны преданность Валленштейна имперскому католическому делу была вне подозрений, да и сам он своим поведением являл образец верного служения государю и вере. За подвиги в Чешскую войну над Валленштейном в 1623 г. пролился целый дождь титулов и званий. Император не ошибся на тот момент в выборе.

Иоганн фон Тилли.

Будучи, по сути, единственным верховным представителем императорской власти в Северной Германии, Валленштейн скоро проявил себя способным дипломатом и прирожденным стратегом. Он использовал своих агентов на переговорах в Брауншвейге между Кристианом Датским и представителями княжеств Нижней Саксонии о союзе против императора. Эти переговоры выполняли роль ширмы, которой надлежало скрывать до поры до времени его деятельность по укреплению боеспособности имперских войск. На собственные средства Валленштейн взялся набрать 30-тысячную армию, не обременяя императора огромными расходами (богатство позволяло ему это). «Не было человека, который не издевался бы над этим предложением как над химерической идеей увлекающегося ума, но попытка оправдала бы себя даже в том случае, если бы он выполнил лишь часть своего обещания. Через несколько месяцев под его знаменами стояли 20 тысяч человек, которых он повел за пределы Австрии. Вскоре он появился в Нижней Саксонии уже с 30 тысячами войска. Для этого предприятия император не дал ничего, кроме имени. Слава полководца, виды на блестящее повышение и надежда на добычу привлекали удальцов со всей Германии под его знамена, и даже влиятельные князья под действием корыстолюбия или из жажды славы вызывались теперь поставлять войска для Австрии» — так писал Ф. Шиллер в «Тридцатилетней войне».

Когда 2 февраля 1626 г. протестанты публично объявили о разрыве с католиками и начали войну, у Валленштейна уже была прекрасно оснащенная 50-тысячная армия. В своих владениях военачальник наладил производство оружия и оснащение войск. Надо заметить, что понесенные расходы Валленштейн впоследствии с лихвой возместил. За семилетнее командование имперской армией полководец постоянными поборами и грабежом населения собрал в Германии 60 миллиардов талеров. «Чем чудовищнее были вымогательства, тем обширнее становились его военные запасы, тем охотнее стекались под его знамена: весь мир гонялся за счастьем. Его армия все увеличивалась, а земли, по которым она проходила, быстро хирели. Но какое ему было дело до проклятий, несшихся из областей, до воплей государей? — горько упрекает Валленштейна Шиллер. — Войско Валленштейна боготворило его, а само преступление давало ему возможность смеяться над всеми его последствиями».

К 1630 г. имперская армия насчитывала 100 тысяч человек. Но прав ли был Шиллер, безоговорочно обвиняя полководца? И да, и нет. Будучи литератором-романтиком, великий немец видел только одну сторону войны — грабеж и насилие. С другой стороны, шведская армия Густава Адольфа, созданная по иному принципу и восторженно встреченная в Германии, как мы увидим ниже, через несколько лет тоже превратилась в наемное войско, занимавшееся грабежом населения. Очевидно, прагматический ум Валленштейна не видел иного выхода. Чтобы достичь вершины власти, диктовать свою волю и реализовать свои намерения, просто необходимо было обладать огромными богатствами.

25 апреля 1626 г. Валленштейн разбил графа Мансфельда, возглавлявшего войска германских протестантов, в сражении у переправы через Эльбу, подле городка Дес-сау. Ловким маневром полководцу удалось отвлечь внимание противника и неожиданно ударить с тыла, вынудив его поспешно покинуть занятые позиции, оставив там 3 тысячи убитых. Мансфельд отступил в Силезию. Валленштейн погнался за ним и преследовал вплоть до венгерской границы.

Разорение и разграбление села во время Тридцатилетней войны.

Тем временем на западе Германии Кристиан Датский потерпел поражение под Луттером 26 августа 1626 г. от Тилли. Весной 1627 г. Валленштейн, очистив юго-восточные границы империи от остатков мансфельдовской армии, вернулся на север. Совместно с Тилли в летнюю кампанию он вынудил Кристиана к отступлению в Голштинию, угрожая непосредственным вторжением в сердцевину датского королевства.

С занятием Валленштейном городов Висмара и Рос-тока в войну втягиваются, помимо Дании, Ганза и Швеция. Войска Валленштейна угрожали опрокинуть сложившуюся столетиями систему контроля над балтийскими водами. В корреспонденции Кристиана и Густава Адольфа Шведского все чаще прослеживались опасения относительно намерений императора распространить на север свою «универсальную монархию» и сокрушить последнее прибежище протестантизма в Европе — Швецию и Данию.

В начале 1627 г. Валленштейн всерьез приступил к организации военно-морских баз и строительству имперского флота. Начались переговоры с ведущими балтийскими городами Ганзы. Полководцу удалось добиться согласия польского короля Сигизмунда III, тогда воевавшего со Швецией, перебазировать из Данцига в Висмар небольшой польский флот для операции под имперским флагом. В свою очередь Валленштейн обещал Сигизмунду послать вспомогательный корпус в Пруссию против шведов. Испанская сторона согласилась финансировать строительство флота.

Однако города Ганзы (кроме Гамбурга) упорно не желали вступать в союз с императором. Польский король не смог выполнить обещанного, ибо шведы блокировали данцигскую бухту, не дав польской эскадре возможности выйти из нее. В таких условиях Валленштейн отважился на радикальный шаг: силой захватить более удобную гавань, преподав одновременно урок несговорчивому ганзейскому купечеству и поторопив его выступление в помощь императору.

Выбор пал на Штральзунд — вольный имперский город и прекрасную гавань на Померанском побережье. Весной 1628 г. началась блокада города. Население отчаянно защищалось, но, несмотря на первоначальное сопротивление, городскому совету пришлось принять сперва шведскую, а потом и датскую помощь людьми и оружием. В июле 1628 г. Валленштейн был вынужден снять осаду.

Укрепление Валленштейна близ Дессауского моста

Неудача со Штральзундом стала первым серьезным поражением имперско-католических сил. Впервые возникла перспектива шведского вмешательства в войну. Была окончательно похоронена идея создания мощного имперского флота. Все это заставило Валленштейна серьезно задуматься над своими дальнейшими действиями и планами. Он уже достиг много большего, чем другие имперские князья. В 1627 г. он стал генералиссимусом и получил титул герцога Загана. Кроме того, император отдал ему два макленбургских герцогства, соединенных завоеванием. Они стали залогом под полученные от Валленштейна займы. Несмотря на неудачу у Штральзунда, Фердинанд II жалует полководцу звание «генерала Балтийского и Океанического морей», а сам Валленштейн начинает именовать себя не иначе как «генералиссимус императора на море и на суше». Однако этот человек мечтал не только о собственной славе и выгоде. Ф. Шиллер в трилогии «Валленштейн» вкладывает в его уста такие слова: «Для блага всех, во имя общей пользы, а не для славы только одного». Став самым могущественным из государей Империи и добившись мира с внешними врагами, Валленштейн, как оказывается, стремился сделать Германию единой, централизованной державой, какой за Рейном стала Франция, а за Ла-Маншем — Англия. То, что Шиллер не модернизирует своего героя, показывает документированное заявление Валленштейна: «Я хочу, чтобы германский император был таким же государем в своих владениях, как и французский король». По сути, у него первого возникла идея о единстве собственно германских земель, т. е. идея объединения страны. При этом себе он отводил роль ни больше ни меньше как «немецкого Ришелье», в чем вполне справедливо упрекали его другие немецкие князья.