ОХОТНИК НА ДЕМОНОВ - Николай Басов

– Чего ты не понимаешь, господин мой?

– Ты что же, с самого начала знал, что главную опасность во дворце представляет принцесса?

– Конечно.

Несколько шагов они прошли в молчании.

– Так ты и про Нуримана все время знал?

– Меня купили вместе с ним, как же я мог не знать про него?

– Так, значит, это ты готовил его для набегов на город? - пророкотал Рубос.

– Я раб, я поддерживал его жизнеспособность. Такие демоны на самом деле очень уязвимы. Лишившись надлежащего ухода, они обычно оставляют наш мир и уходят в свои измерения…

– Я не о том. На тебе есть частица вины за всех погибших.

– Не будешь же ты, господин, винить слугу на псарне за то, что его сворой король травит непослушных подданных? Выбор дичи - не мое дело. Я лишь держу псов и забочусь о том, чтобы они были к определенному времени в хорошей форме.

– Вообще-то, псы и такое исчадие ада - не одно и то же. Псы годны и на что-то хорошее. А это…

– Нет, господин. С помощью демонов, подобных Нуриману, Харисмус много веков назад за считанные месяцы очистил леса Северного континента и сделал их пригодными для людей.

– Но потом-то он, наверное, вернул их обратно, туда, где они постоянно жили? - спросил Рубос.

Сухмет не отвечал. Лотар почти физически почувствовал, что внимание старика теперь направлено на него.

– Ладно, с этим понятно, - сказал он. - Знаешь, Сухмет, у тебя очень непростое понятие о морали. Похоже, ты разделяешь предмет и его действие. Или даже злодея и его возможности.

Сухмет повернулся, поклонился и снова зашагал вперед, как ни в чем не бывало. Он знал, что Лотар видит его.

– Иначе я не смог бы заниматься магией.

– Пожалуй, - согласился Лотар. - Вот тебя купили с Нуриманом вместе. Наверное, твой прежний господин был мало приятным типом?

– Я очень устал от него, - просто сказал старый раб.

– И всего-то?

– Это главное, что я могу про него сказать.

– Как его звали?

– Почему “звали”. Его зовут среди людей, как и всегда - Нахабом.

Теперь Лотар остановился одновременно с Рубосом. Они некоторое время даже не дышали, услышав это имя. Нахаб - этим существом пугали детей и проклинали на вечные времена. Его именем творились самые ужасные преступления, какие только могли вообразить себе люди. Это было имя соперника самого Демиурга, имя покровителя всей мировой боли, скорби и отчаяния. Он был всесилен и всесущ, почти как Бог. Он был самим дыханием мирового зла, поддерживающего в равновесии баланс мироздания.

– Так он существует? - одними губами прошептал Лотар.

– Существует. И даже, как мне показалось, когда-то был человеком.

– Почему же он стал таким? - спросил Рубос.

– Каким “таким”? - Но Рубос промолчал, лишь звякнул мечом по чешуйчатой броне на плече и тяжело, с трудом пошагал дальше. - Наверное, так было предначертано.

– Ты его видел? - спросил Лотар. - Какой он? Впрочем, не нужно…

Лотар разрывался между странным желанием узнать, кем и каким был Нахаб, и предчувствием, что, узнав слишком много, он подпустит его так близко, что им придется столкнуться. Исход этого поединка у Лотара, напри-мер, не вызывал даже сомнения. Биться с богоравными Повелителями мирового зла он не мог, он не стал бы даже вытаскивать Гвинед из ножен. Драконий оборотень был бы обречен еще до того, как сама мысль о таком поединке пришла бы ему в голову.

– Я его видел, - произнес Сухмет, а потом замолчал. Прошло немало времени, пока Рубос вдруг не спросил

– Итак, ты можешь взрывать остатки какой-то там зеленой земли в волшебных лампах. Но почему сначала они взорвались фонтаном искр, а потом таким горячим шлейфом и почти без искр?

– Магические лампы на самом деле подразумевают разные способы сгорания. Это дрова могут гореть только одним способом, да и то еще можно экспериментировать, как сказал бы Илисар. Я использовал это качество, и, по-моему, удачно.

– По-моему, тоже, - серьезно кивнул головой Рубос. - Но тогда я не понимаю, как ты взорвал скалы на выходе пещеры в ту яму. Там-то не было ничего горючего…

– Почему не было? - удивился Сухмет. - Помимо лепешек я сунул в сумку пару этих ламп, предварительно погасив и остудив их. Они могут быть использованы гораздо разнообразней, чем ты себе представляешь.

Рубос вдруг очень оживился.

– А еще такой лампы у тебя нет? Мы бы зажгли ее и…

– Нет. Я взорвал обе, иначе пещера не обрушилась бы.

– Жаль.

Разговор иссяк окончательно. Они шли и шли, пригибались, проползали на коленях под очень низкими сводами, иногда стукались то плечами, то головой о камни, и тогда ругательство срывалось с их губ. Через несколько часов и ругаться сил у них уже не осталось, лишь стон подсказывал, что удар вызывал у них какие-то ощущения. А скоро, наверное, наступит время, когда и стонать будет слишком трудно, подумал Лотар.

Наверное, так и случилось бы, потому что даже Сухмет стал двигаться медленнее. Он постепенно усваивал тот урок, что излишняя живость, когда усталость берет верх, приводит тут к лишним синякам и шишкам.

Они шли и шли, когда им стало казаться, что идти уже невозможно, что вокруг одна сплошная, непроницаемая, зло жалящая ударами твердая стена и темнота, стена и темнота, стена и… Лотар вдруг понял, что теряет ощущение верха и низа. Камни резко поднялись ему навстречу, и он упал всем телом на что-то острое и неколебимое, как Звездная башня.

– Господин мой. - Он увидел над собой лицо Сухмета. Даже в глазах старого раба появилось страдальческое выражение.

Боль куда-то ушла. Словно ее высосали тонкой трубочкой, как при операциях специальные рабы отсасывают лишнюю кровь, чтобы хирург мог спасти воина… Откуда он это знает, и почему воина, а не рожающую женщину, например? И почему он уверен, что боль его перетекает Сухмету? Зачем старику это, почему он так помогает ему? Еще день назад они даже не знали друг друга…

Лотар успокоился. Он почувствовал, что напряжение, съедавшее у него последние силы, вдруг ушло. Он стал уверенным в себе, и уверенность эту теперь трудно было нарушить.

До него, как сквозь очень толстую стену, доносились голоса людей, отдававшиеся близким, сырым эхом. Он раздраженно подумал, что лучше бы им помолчать, они отвлекали его от чего-то очень важного. Вот опять голос, теперь уже другой, незнакомый какой-то…

– Это кризис, - говорил между тем Сухмет. - Или сейчас он откроет свои собственные тайники силы, или умрет, как это ни странно.

– Тебя это, кажется, нисколько не тревожит? - Рубос весь горел острой и беспричинной враждой. Старик удивился.

– Очень тревожит. Он мой господин, как я могу не бояться за его жизнь?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});