Слон императора - Тим Северин

Наш путь пролегал вдоль канала через скудные земли, где были кое-где разбросаны нищие деревушки, в которых крестьяне мотыгами ковыряли бедную серую почву. Под пыльными пальмами сидели старики, а женщины с закрытыми плотной вуалью лицами удерживали любопытных ребятишек, высовывавшихся из темноты дверных проемов глинобитных лачуг. Скотины было очень мало – лишь немногочисленные тощие козы и несколько ослов. Основой всей жизни служили видневшиеся поодаль нескладные деревянные сооружения. Поначалу я решил, что это виселицы, но оказалось, что эти устройства предназначены для подъема воды из канала и представляли собой длинные шесты, закрепленные в высоких ко́злах примерно на одной пятой своей длины. На длинном конце висело привязанное веревкой большое кожаное ведро, а к короткому, обращенному к суше, был прикреплен тяжелый камень, служивший противовесом, благодаря которому наполненное ведро можно было поднять без особых усилий. Воду из ведра переливали в длинные желоба, из которых пили животные, или прямиком в оросительные канавы. Я поймал себя на том, что снова жалею об отсутствии Протиса, которого, несомненно, заинтересовало бы это необычное приспособление. Кое-где в канале еще оставалось достаточно воды: в этих местах верблюдов загоняли в русло, и они подолгу стояли в неглубоких лужах. Вало с безопасного расстояния наблюдал за тем, как они шумно втягивали в себя воду, утоляя жажду. Согласно бестиарию, верблюд предпочитает мутную воду и, перед тем как напиться, взбаламучивает ил со дна. Наши верблюды не делали ничего подобного, и, глядя на недоверие, не сходившее с лица сына Вульфарда, я предполагал, что он считает наших животных ненастоящими. Его вера в истинность сведений из бестиария была непоколебима.

– Если жара еще усилится, Мади и Моди могут и не выжить, – сказал я Авраму, когда мы вечером разбили лагерь на краю болот, где по вязкой почве не смогло бы пройти даже вьючное животное, не то что телега. Здесь дорога уходила в сторону от канала в необжитые земли.

– В большой бочке должно хватить воды, чтобы поливать их, если покажется, что им нехорошо. Ночью телегу с водой будет караулить один из моих людей, – негромко ответил раданит.

Уловив в его голосе какую-то странную интонацию, я пристально взглянул на него:

– Ты все еще считаешь, что кто-то может попытаться сорвать наше посольство?

Такая мысль неотвязно крутилась и у меня в голове. Но советы драгомана до сих пор были очень полезны, и я знал, что и в этом случае следует прислушаться к его мнению.

– Чтобы достичь этой цели, достаточно выпустить воду из бочки, пока мы будем пересекать пустыню. Так что предосторожность не повредит, – ответил он.

Сомнения Аврама взбудоражили меня еще сильнее, и в ту ночь я долго не мог заснуть. Драгоман приобрел новое лагерное снаряжение взамен того, что ушло на дно с кораблем Протиса, и мы с Озриком спали в отдельной маленькой палатке. Мой друг крепко спал, я же ворочался, отмахиваясь от вездесущих насекомых, и прислушивался к подозрительным шумам, вспоминая те звуки, которые разбудили меня в ночь гибели Протиса. Перед самой полуночью я не выдержал и отправился проверить бочку с водой. Около нее я нашел исправно бодрствовавшего слугу Аврама. Удостоверившись, что все в порядке, я вернулся в палатку, но когда, наконец, уснул, ко мне явилось тревожное сновидение. Я находился на корабле, который плыл не по морю, а по суше. Управляя рулем, я прокладывал его путь между скалами и деревьями, по улицам городов и вверх по горным склонам. Этот сон вызвал у меня самую натуральную тошноту, а когда я на рассвете открыл глаза, то почувствовал мучительную головную боль. Судя по стонам и взревываниям верблюдов, их уже грузили для дневного перехода.

Озрик, проснувшийся раньше меня, стоя на коленях, сворачивал свой тюфяк.

– Ты не помнишь, что говорилось в «Онейрокритиконе» о корабле, плывущем по суше? – спросил я.

Сарацин сел на корточки и стал молча ждать моих объяснений.

Я пересказал ему свой сон. Сквозь полог палатки доносились крики, ругательства и удары палками по чему-то мягкому. Кто-то, похоже, загонял тягловых верблюдов в упряжку.

– Во-первых, объяснение может быть самым простым, – сказал Озрик. – Ты рассчитывал пересечь Египет по каналу на лодках. Вместо этого нам пришлось отправиться сушей. Такое путешествие гораздо труднее.

Он наклонился к посоху, лежавшему на земле рядом с его постелью, без которого ему, с его изувеченной ногой, было бы очень трудно подолгу идти пешком.

– Но раз уж ты спросил… В соннике действительно было упоминание о корабле, идущем по суше.

– И что же там говорилось?

– Что сон о плавании на корабле по суше среди скал и других препятствий предсказывает путешествие, сопряженное с множеством трудностей и опасностей. – Мой друг выпрямился и осторожно ткнул меня в бок концом посоха. – Насколько я понимаю, в этом нет ничего пророческого. Ты бы лучше встал, а то караван уйдет без тебя.

Вскоре, тем же утром, мы оказались на окрашенной в серовато-коричневые тона каменистой равнине. Здесь вообще не было земли – лишь голый камень с редкими вкраплениями песка и гравия. Мы углублялись в бесплодную пустыню, и колеса передвижных клеток то и дело подскакивали на камнях дороги, которая мало чем отличалась от бездорожья. Над нашими головами висело безжалостное солнце, его жар отражался от голого камня, мы будто шли в гигантской духовке. Растений почти не было, лишь иногда попадались чахлые сорняки, кусты, на которых шипов было больше, чем листьев, и редкие жалкие деревца со скрюченными, почти безлиственными ветками. Через каждые две-три мили мы останавливались и таскали ведрами воду из бочки, чтобы напоить животных. То, что оставалось в ведрах, мы выливали на зверей, чтобы хоть немного освежить их. Однако это был лишь самообман. Довольно скоро белые медведи начали громко пыхтеть, а их мех окрасился в нездоровый желтый цвет.

– Сколько еще дней мы будем идти по пустыне? – спросил я Аврама, когда караван остановился на ночлег. Верблюдов развьючили и согнали в кучу, а грузы сложили вокруг, на некотором расстоянии, чтобы около животных осталось свободное место. Погонщики разжигали костры из наломанных веток. При ясном небе ночь обещала быть холодной.

– Проводник говорит, что до моря, до ал-Кулзума, мы доберемся дня за четыре, – ответил драгоман и добавил, взглянув куда-то мимо меня: – Кажется, Вало что-то нашел.

Обернувшись, я увидел, что наш помощник действительно шел к нам, держа что-то в сложенных чашей ладонях. Не дойдя до нас пары ярдов, он гордо провозгласил:

– Это дитя!

Я наклонился посмотреть, что он так бережно нес, и в страхе отшатнулся. На ладонях сына егеря покоилась маленькая толстенькая змейка длиной с мое предплечье, покрытая словно присыпанной пылью коричневой чешуей, с разбросанными по телу темными пятнами и с широкой плоской головой.

– Совсем молоденький, – повторил Вало, поднимая змейку, чтобы я мог рассмотреть ее получше. У меня же волосы поднялись дыбом, и я непроизвольно попятился.

– Кто молоденький? – спросил я, покрываясь холодным потом. Я всегда боялся и ненавидел змей.

– Молоденький кераст. Его родители, наверно, где-то рядом.

В голове у меня все пошло кругом: я не мог понять, о чем говорил парень. К тому же я испытывал весьма неприятное подозрение, что эта змея ядовита. Однако в ладонях Вало она, по-видимому, ощущала себя в полной безопасности и поэтому не шевелилась и лишь высовывала и втягивала черный раздвоенный язычок.

– Посмотри ей на голову, над глазами, – потребовал мой помощник, сунув змею мне под самый нос. Я поспешно отступил, с трудом удержавшись от испуганного вскрика.

Но все же я увидел достаточно для того, чтобы понять, что имел в виду сын Вульфарда. Над обоими глазами змейки торчало по короткому шипу или, может быть, маленькому рогу. В памяти моей тут же всплыла одна из картинок бестиария, где как раз была изображена змея с рогами над глазами. Но вроде бы у этой змеи не было хребта и она могла сама собой завязываться в узлы. И, словно желая подтвердить мое мнение, змея пошевелилась и изменила положение – теперь она лежала, не свернувшись кольцами, а сжавшись тугими петлями.

– Она пряталась в песке, как и было сказано в книге, – похвастался Вало. – Рога у нее торчали вверх, чтобы приманивать птиц, вот я ее и выследил.

– Думаю, тебе надо вернуть ее туда, где нашел, – прохрипел я. – Вдруг ее родители отправятся на поиски? Тогда может случиться много нехорошего.

Мой собеседник небрежно опустил одну руку и перевалил змейку с ладони в ладонь, будто имел дело с обрывком веревки.

Мимо проходил один из погонщиков верблюдов. Бросив лишь один взгляд на змею, он испуганно вскрикнул и отскочил в сторону.

Аврам пришел мне на помощь: