Я (не) прощу тебя. Измена мужа - Юлия Валериевна Рябинина

Это мои рекомендации. И, по сути, ответ на невысказанный еще вопрос: с этой минуты вас больше не пустят в больницу. Я уже уведомил охрану и весь персонал.

Лекарь встает со стула. Расправляет плечи. Сводит лопатки. Выпячивает грудь. И даже становится как-то выше. Я до сих пор нахожусь под впечатлением его дерзкой речи и продолжаю сидеть на своем месте.

– Ах, да. Вот что забыл вам сказать. Пока есть время, занимайтесь дочерью. Потому что неизвестно, что будет завтра. Я уже не исключаю никаких поворотов судьбы… И, возможно, вам придется ухаживать не за ребенком, а за взрослой женщиной. Если, конечно, вы на себя возьмете такую ответственность, как ухаживание за инвалидом.

– Эй! Заткнись. Не смей так говорить о моей жене, – вскакиваю с места. – Не смей так говорить. Даже думать так не смей, – угрожающе нависаю над доком. – А если у тебя есть сомнения, значит, Ксюшу надо перевезти в другую клинику, где врачи сделают все возможное и невозможное, но Ксюшу поставят на ноги.

– Не кипятитесь, уважаемый – это раз. Два – если я не смог, даю руку на отсечение, что больше никто не сможет. И три – Ксения останется под мои наблюдением и точка.

– Да, кто ты такой? Семен? – хамство лекаря переходит границы.

– Я тот, кто взял на себя ответственность за жизнь этой женщины. Этого достаточно. Ну, и, конечно, подписи в документе тоже, о том, что Ксения Михайловна дает свое согласие на то, что все, что касается ее здоровья, должно строго согласовываться и обговариваться со мной. Я надеюсь, намек поняли. Как только Ксении Михайловне станет лучше, я сам позвоню. Ну, считаю, что на этом наш разговор можно закрыть.

Дальше все происходит в одно мгновение. Резким, точечным ударом кулака, бью лекаря прямо в нижнюю челюсть.

– Сукин сын! – ревет не своим голосом мужчина, схватившись за челюсть.

– Ты не на того нарвался, – встряхиваю его за воротник. – Со мной в таком тоне разговаривать не нужно. А просьбу я и с первого раза понять могу.

Резко его отпускаю. Толкаю в кресло. Семен врубается в него спиной. Вжимается. Смотрит на меня очумевшими глазами.

– Я буду ждать звонка. Как ты и просишь, ходить в больницу не буду. А тебе дам один совет. Не забывай, что Ксения – чужая жена. И у нее есть муж. Надеюсь, намек понял.

Резко развернувшись на пятках, содрав по дороге тонкую накидку и шапку, прежде чем выйти из кабинета, кинул все в угол.

Идиот! Вздумал мне еще угрожать?!

Вернувшись домой, обнаруживаю очередной не особо приятный сюрприз у себя в гостиной.

– Думал уже уходить, – тяжело поднимается с дивана, делает шаг навстречу ко мне отец. Протягивает руку для приветствия.

– Не стоило дожидаться, пап, – жму крепкую ладонь отца. – Я заехал только переодеться, мне еще Киру нужно забрать.

– А где внучка?

– У тещи, – честно отвечаю.

– Простила, значит? – улавливаю в тоне отца недовольство.

– Теща? А что ей меня прощать? Я перед ней в чем-то провинился?

– Я не про тещу, Игнат. И ты меня прекрасно понял. Не нужно передергивать.

– Зачем приехал, пап? Я тебя в гости не ждал, извини.

– Игнат, не щетинься, не пес же. Я тебе не чужой человек…

– Ага, это ты матери скажи…

– Уже сказал. Ты думаешь, я был с ней заодно?

– Не знаю?! – пожимаю плечами. – Пап, мне правда нужно идти. У меня дел столько накопилось…

– Я бросил твою мать…

– Бросил мать? – переспрашиваю после минутного молчания.

– Да. Я знаю, что для тебя это потрясение, – отец опускается обратно на диван. Сложив руки лодочкой, упирается вершинкой в губы. – Но у меня больше нет сил. Точнее, они давно закончились. А ее выходка с подменой тестов поставила окончательную точку в нашем браке.

– Я не могу поверить, – смотрю на отца, не отрывая взгляда. – Ты серьезно это все сейчас говоришь?

Опускаюсь в кресло, которое стоит напротив дивана.

– Но, как же мать?

– Она взрослая женщина. Сильная. Переживет.

Отец продолжает рассказывать о том, как ему трудно было с ней ужиться. Ведь последние годы мать стала невыносима. Извела его бедного. Жизни не давала.

– Ты у меня останешься? – прерываю отца на полуслове.

– Нет, – отрицательно качает головой.

– Хм, а у кого будешь жить? У женщины? – с иронией спрашиваю.

– Да.

– Кхе… Кхе… Кхе…

Закашлявшись, смотрю на отца ошарашенно.

– Да ну... Не может быть?! Кто она?

Я по взгляду отца вижу, что он хочет рассказать. Но идет по тому сценарию, когда из него нужно каждое слово клешнями вытаскивать.

– Я не уверен, что ты поймешь меня, сын, – опускает голову, сжимая затылок пальцами.

У меня же в груди сердце замедляет бег, кровь в жилах сворачивается, течет медленнее, лишая меня каких-либо эмоций.

– Пап, хватит дурака валять. Просто скажи, я ее знаю или нет?

– Конечно, знаешь, – тут же отвечает.

А потом резко встает и, будто получивший ранение зверь, начинает кружить по гостиной.

– Я знаю, сын. Ты за это будешь презирать меня. Но я ничего не мог с собой поделать. Все вышло само собой. Я не думал, что могу влюбиться до потери головы.

– Пап! – обрываю старика. – Не томи.

– Это Елена. Она была у вас свидетельницей на свадьбе.

– Что?! Ленка? Подруга Ксюши?

– Вот, – закатывает глаза отец. – Я знал, что нужно молчать. Я подставил Лену. Ты ее теперь уволишь?

Смотрю на отца, не отрывая взгляда, а он стоит передо мной, как юный пацан. Пальцы заламывает. Губы кусает.

– Игнат. Не смей этого делать. Лена здесь совершенно не причем. Это все я виноват. Я ее соблазнил.

– Пап, прекрати. Мне мерзко это слушать. Ты мой отец. Я всегда стремился брать пример с тебя. Вы для меня были образцово-показательной ячейкой общества. А что теперь? Ты хоть подумал, как она там одна будет? Столько лет прожили вместе!

– Года... Лета... Все это ерунда, сын. У нас одна жизнь и я не готов всю оставшуюся жизнь обманывать и предавать Лилю. Она была хорошей женой. Хорошей матерью. Но, увы. Я больше не люблю ее. И не хочу мучать ни