Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - Генри Хаггард

— Она носит покрывало? — нетерпеливо спросил я, вспомнив другую, которая тоже была так «стара», что скрывала свое лицо под покрывалом. — Все равно мы пойдем к ней.

— Это запрещено законом, а я не хочу, чтобы кровь ваша была на мне. Я не пущу вас.

— Которая же из вас сильнее, ты или жрица?

— Я могу выставить шёстьдесят тысяч воинов, у нее только ее жрецы да горцы-дикари. Я сильнее.

— Сила на этом свете не только в мече, — отвечал я. — Посещает ли жрица когда-нибудь Калун?

— Никогда. Между конгрегацией и моим народом заключен договор, по которому она не должна переплывать реку. Точно так же и ханы Калуна восходят на гору лишь для погребения своих близких, но и то безоружные и без войск.

— Кто же настоящий хозяин страны — хан Калуна или глава конгрегации Гез? — спросил я.

— В делах гражданских — хан Кал у на, в вопросах совести — жрица Гез, наш оракул и голос свыше.

— Ты жена хана, не так ли?

— Да, — покраснела она, — мой муж сумасшедший, и я его ненавижу.

— Я так и знал.

— Разве шаман Симбри сказал тебе? — проницательно взглянула она на меня. — Ты видел все. Лучше было бы, если бы я убила тебя! Что ты обо мне думаешь?

Я сам не знал, что и думать. В то же время я опасался мести жены хана.

— Я всегда ненавидела мужчин. Мои уста чище горного снега. В Калуне меня называют «Ледяным сердцем». А ты, может быть, думаешь, что я бесстыдное существо. — Она закрыла лицо руками и зарыдала. — Ты много знаешь, чужеземец, узнай же больше. Я сошла с ума, как хан. Это случилось тогда, когда я впервые увидела лицо твоего друга и вытащила его из реки. Тогда я…

— Полюбила его? — подсказал я. — Что же, это случается и не с безумными.

— О! Это не любовь, это что-то сильнее. Мной овладела какая-то роковая сила. Я вся его и только его. И, клянусь, он будет мой!

С этими словами жена хана вышла из комнаты. Как случилось, что страсть овладела ею так внезапно? Кто эта жена хана? За кого принимает ее Лео? О! Если бы я мог повидаться с ним раньше, чем он скажет решительное слово или сделает решительный поступок!

Три дня не видел я жены хана. Симбри сказал, что она уехала в город, чтобы приготовиться к встрече гостей. Я попросил Симбри пустить меня к Лео, но он вежливо отказал. Я попробовал написать записку, но монгол-слуга отказался ее передать, а привратник сказал, что не станет передавать записок на незнакомом ему языке. Я стал серьезно опасаться за судьбу Лео и на третью ночь решил во что бы то ни стало разыскать его.

В полночь я встал, оделся, открыл дверь ножом и вышел. Когда меня переносили в комнату, я сосчитал шаги несших меня слуг. И вот теперь, пройдя тридцать шагов, я повернул налево, потом отсчитал еще десять шагов и повернул направо. Таким образом, я очутился перед своим прежним помещением. Перед дверью стояла жена хана и запирала ее на ключ. Первою моею мыслью было бежать. Но я прижался к стене, решив, если она меня заметит, признаться, что искал Лео. Жена хана прошла мимо и стала подниматься по лестнице. Что мне было делать? В комнату к Лео не попасть. Дверь заперта на ключ. Я последовал за ханшей, надеясь узнать что-нибудь новое. В случае встречи я сказал бы, что ищу Лео. А впрочем, что ждет меня — все равно. Кинжал, так кинжал!

Глава VIII

«Собаки смерти»

Бесшумно, как змея, пробрался я по винтовой лестнице на площадку перед дверью. Дверь была старая. Сквозь щели виднелся свет и слышались голоса шамана Симбри и его племянницы. Я припал к щели и увидел обоих. Ханша была одета в великолепное пурпурное платье, на ее роскошных вьющихся волосах красовалась маленькая корона. Должно быть, недаром она так нарядилась. Симбри смотрел на нее серьезно. Взгляд его выражал сомнение и страх.

— Что произошло между вами? — спросил он. — Что ты узнала?

— Немного. Я спрашивала о цели их прихода. Он сказал мне, что ищет какую-то прекрасную женщину и только. На мой вопрос, красивее ли она меня, он вежливо, но уклончиво ответил, что она не похожа на меня. Тогда я сказала ему, что слыву самой красивой женщиной в Калуне, что я жена хана, что я вытащила его из реки и что сердце подсказывает мне, что я та, которую он ищет.

— И что же? — спросил Симбри нетерпеливо и, видимо, не одобряя племянницу.

— Он допустил, что это возможно, так как та женщина могла возродиться, потом пытливо посмотрел на меня и спросил: «Прошла ли я через огонь?» Он захотел посмотреть мои волосы, вытащил из мешочка, который носит на шее, прядь волос и сравнил. О Симбри, что это за волосы! Они во весь мой рост, до пола длиною, мягкие, как шелк, и черные, как вороново крыло.

— Твои волосы прекрасны, — сказал он, — но не похожи на эти!

— Может быть, — ответила я, — ни у одной женщины нет таких волос.

— Правда, — согласился он, — она была больше, чем просто смертная женщина.

И как я ни старалась, больше ничего не узнала. Разверни свои книги, маг, и найди в них, кто эта женщина, где она живет, чтобы я могла убить ее, если можно.

— Вот-вот, если можно, — отвечал шаман.

— Прочитай мне еще раз послание главного жреца Ороса! — попросила она.

— «От Гезеи из Дома огня Афине, жене хана Калуна», — начал Симбри читать начертанное на пергаменте послание. — «Сестра моя, до меня дошло, что с запада пришли вопросить моего Оракула два чужеземца. В первый день следующего месяца ты с мудрым шаманом, Стражем дверей, должна встретить их на берегу реки там, где кончается древняя дорога. Окажите им всяческую помощь и проводите их до Горы. Не желая нарушать наш договор, сама я не могу выйти им навстречу». Итак, — продолжал Симбри, — это не случайные путешественники. Их ожидает сама Гезея.

— Я тоже ждала их. Сердце чуяло, что они придут. Но не может быть, чтобы они искали Гезею.

— В горах есть и другие женщины, — сухо возразил шаман.

— Не пойдет он на Гору! — упрямо сказала жена хана.

— Гезея могущественна. На земле и в воздухе у нее есть слуги, которые ей повинуются. Они предупредили ее о появлении чужеземцев, они же поведают ей об их дальнейшей судьбе. Я ненавижу Гезею, но не советую тебе навлекать на себя ее гнев: он ужасен. Династия Рассенов испытала его уже раз. Она говорит, что они должны пойти на Гору…

— А я говорю, что он не пойдет. Пусть идет другой, если ему угодно.

— Скажи, Афина, зачем тебе этот пришелец? — спросил шаман. — Ты хочешь сделать его своим любовником?

— Нет, мужем! — отвечала она, дерзко выдерживая его взгляд.

— Но он-то, по-видимому, не хочет. К тому же, у тебя есть муж.

— Ты знаешь, Симбри, что у меня нет мужа, — сказала Афина, положив руку на плечо кудесника. — Заклинаю тебя узами нашего кровного родства, свари мне опять волшебный напиток…