Жара в Аномо - Игорь Коваленко

— Угадал, тебе все завидуют, даже те, что в машинах.

— Я предупреждал старого бизнесмена, — насмешливо продолжал парень, — тут ни черта не заработаешь.

— Отвяжись.

— Жалко смотреть на тебя, старый, ей-богу, жалко. Я сразу приметил, как текут у тебя слюнки, когда я загребаю денежки.

— Он загребает… осел! Да я плюю на те денежки! У меня свои водятся!

— Враки. Так бы и проглотил меня и моих клиентов от зависти. Думаешь, не вижу? Глаз от машин не отрываешь. — Заправщик вновь опустил очки на нос и поправил фирменную шапочку. — Бьюсь об заклад, это твоя ведьма спровадила тебя с площади в такую даль. Сама небось наставляет тебе рога в это время, а?

— А вот я тебя, сопляка, сейчас огрею по башке молотком за язык твой шелудивый, поговори еще.

— Ой, страшно! Ой, боюсь! Боюсь, что сам рассыпешься! — гоготал глупый парень, красивый как Аполлон.

— И откуда берутся ослы? — спросил старик у неба.

— Ругайся, хоть лопни, все равно я загребаю денежки, не ты.

— Лакей, он загребает денежки… Для кого? Сам-то ты ел хоть что-нибудь с утра?

40

Сергей Гринюк и Лумбо чистили вибросито работающей буровой. К ним подошел Ник Матье, он только что сменился.

Длинные и волнистые его волосы, стянутые ремешком, как у древних викингов или киноиндейцев, утратили каштановый оттенок под палящими лучами неутомимого светила, черты загоревшего до черноты лица заметно обострились, придавая какую-то особенную суровость всему картинно-мужественному облику плечистого, мускулистого и рослого человека, и лишь глаза по-прежнему светились синими вспышками.

— Отбарабанил свою восьмерку? — сочувственно молвил Сергей. — Поешь и заваливайся на боковую.

— Мне хватает и шести часов, — обронил Ник. — Кувалда из кремня.

— Борис всем советует строго держать режим, в режиме легче.

— А он не может предсказать, когда конец света?

Сергей посмотрел на него и снова занялся скребком, смолчал.

Ник Матье побрел к цистерне с водой, открыл кран, подставил шею, затем лицо под освежающую струю, сделал несколько быстрых глотков, точно оторвал зубами от струи несколько равных кусков, и вернулся к виброситу, не прикрутив, ослепленный стекавшими с волос ручейками, кран до конца.

Сергей заметил это и сказал:

— Ты не закрыл кран как следует, Ник, вытекает.

Матье обернулся на цистерну, досадливо махнул рукой и, опускаясь на доски в тени, бросил Лумбо:

— Сбегай.

Тот вскочил, но был остановлен Сергеем, который распрямился во весь рост и повторил, обращаясь к Матье:

— Ты не закрыл кран как следует, Ник. Вода вытекает.

Удивительной синевы были глаза у Матье. Просто необыкновенные.

Ник Матье разжал кулаки и рассмеялся.

Так, смеясь, он поднялся и пошел закручивать вентиль. И вернулся опять на свое место в тени, в которой все равно не было спасу от зноя.

Сергей и Лумбо перебрались от вибросита к подпалубку вышки, принялись сгребать лопатами пересохшие и тарахтящие, как горох или крупная дробь, катыши шлама, выброшенного на поверхность долотами грунта.

Недавняя буря намела целые горы грязи к основанию вышки, которая стояла на широких, похожих на лыжи полозьях.

Ник вяло зажег сигарету, и она быстро сгорала в сжатых его губах, источая непрерывную струйку дыма, тень от которой ползла коричневой змейкой по песку у его ног. Он, казалось, забыл о сигарете, тупо смотрел на полозья буровой.

— В двенадцать лет от роду я не имел равных среди сверстников в Массачусетсе по скоростному катанию на водных лыжах. Дважды отхватывал Малый кубок Кейп-Кода… — вдруг проронил Ник.

— Здорово, — добродушно отозвался Сергей, — у нас на Днепре тоже взяли моду гонять на лыжах. В отпуск насмотрелся. К нам на соревнование понаехали со всего Союза. Такие фортели выделывают мальцы за глиссером и на трамплине — голова кружится. Но я не пробовал. Я уважаю с удочкой в камышах.

— Вода и скорость — это для мужчин. Это, конечно же, только для них…

— А я скажу, брат, сам видел, девушки там гоняли не хуже пацанов. Малявки, меньше нашей Джойки, а гоняли на лыжах с такими фокусами — аж смотреть страшно. Не-е, с удочкой бабу не увидишь. Редко.

— Шагнуть бы в море и не вылазить…

— Успеем, — сказал Сергей, — куда ему деваться.

— Получу монету — в тот же день на самолет… Домой. Будь что будет. Все, что было и не было, все выплюну к черту с желчью и кровью…

Сергей и Лумбо как по команде подняли на него глаза.

Ник тупо глядел в одну точку, сидя на корточках со сложенными на коленях руками и уткнувшись в них подбородком, съежившийся в неподвижный ком перед струившейся тенью сигаретного дымка, точно факир перед змеей.

— Все выплюну к черту, — повторил Ник Матье, — будь что будет, но вернусь на Кейп-Код.

— Поешь и ложись-ка отдыхать, друже, — посоветовал ему Сергей.

Ник согласно покивал головой, ухмыльнулся внезапно, сунул окурок в песок, подобрал и откинул упавшую на лицо прядь волос и сказал:

— Можно с тобой начистоту?

— Здрасте.

— Все хочу раскусить вас… Ну, они — это объяснимо, — Ник повел рукой в сторону палаток, где различимы были фигурки послевахтовых рабочих, — а вы ради чего?

— Договаривай, раз начистоту, — сказал Сергей.

— Вот я и спрашиваю себя: ради чего два отличных парня роются здесь на износ за тысячи миль от дома? Ты и Борис. Чужбина, будь она проклята, глотаешь воздух, как утюги… Ради чужого бензина? Я слыхал, в России он дешевле лимонада, хоть топись в нем. Это правда? Неужели это правда? Неужели хоть топись?

— Горючки у нас, конечно, навалом, имеет место, как говорится. Но ты чудной мужик, прямо скажу. — Сергей оперся на шишковатый держак лопаты и так постоял подумал, ковырнул ногой груду комковатой породы перед собой. — Им же надо позарез, им же строить и строить. Кому они нужны, злыдни… А как без горючки в наше время? Не-е, братец-новобранец, картина ясная, надо, хоть лопни. Чем скорее, тем лучше.

— Кому?

— Чего — кому?

— Кому нужно, хоть лопни и поскорей?

— Да им же, вареник ты лапотный. Вот, к примеру, у нас. После революции, после гражданской ни хрена, считай, не было. Историю изучал? Так вот. Разруха. И народу — миллионы. А кто зажиточный тогда подсобил со стороны? Только гавкали. — Сергей с силой вогнал лопату в груду породы. — Все сами. Все своим горбом подняли наши деды и отцы. И стоим выше высокого. А раз сила есть, как не поддержать малых братьев, покуда не окрепнут на голом месте, не вырастут капитально. Без подмоги погано на голом месте. Земля, она общая, надо держаться гуртом. Как у нас.