Кунгош — птица бессмертия - Михаил Юхма

— Спасибо, товарищ Дулдулович, — сказал дежурный. — Это и впрямь победа. Уж такая победа! А главное, ведь без крови, без единого выстрела. А уж как я боялся, как тревожился все эти дни. У меня ведь в Казани родители, и братья, и сестренка…

Он, как видно, был не прочь выговориться, излить душу. Но Дулдулович, улыбнувшись безжизненной, натужной улыбкой, быстро прошел к себе, сделав вид, чта ею ждут неотложные дела.

Войдя в комнату, он сразу опустился на стул. Ноги были как ватные. Он вдруг заметил, что весь дрожит.

Облокотившись о рабочий стол, закрыл руками лицо. «Ну-ну, — успокоил себя. — Нельзя подавать виду. Не дай бог, кто-нибудь войдет».

Посидев неподвижно минуту-другую, он уже полностью пришел в себя.

«Ладно, — подвел он итог своим невеселым мыслям. — В конце концов, этого следовало ожидать. Но еще не все потеряно. Главное — затаиться и ждать. Будем еще и мы веселиться».

3

В тот же день Мулланура пригласил к себе Яков Михайлович Свердлов. Он хотел во всех подробностях узнать о событиях в Казани.

Вот уже несколько дней, как рабочие комнаты Президиума ВЦИКа были перенесены из Кремля во Второй дом Советов.

Домов Советов в Москве было три. Первый — гостиница «Националь». Второй — гостиница «Метрополь». Третий — бывшая духовная семинария на Садово-Каретной. Самым большим из них был Второй дом Советов — «Метрополь».

Решение перенести свой рабочий кабинет из Кремля в Дом Советов Свердлов принял по той простой причине, что в Кремль нельзя было проникнуть без пропуска. А Яков Михайлович считал, что доступ к Председателю ВЦИКа должен быть свободен для каждого, у кого в нем будет нужда. Вот он и решил вынести свою приемную из Кремля в город, в самый его центр. Он сам поехал во Второй дом Советов и выбрал в бывшей гостинице угловой номер на втором этаже, выходивший окнами на площадь.

В этой новой резиденции Председателя ВЦИКа Мулланур еще не бывал, поэтому все здесь ему было в новинку.

На стенах «Метрополя» виднелись следы пуль — память о недавних октябрьских боях. Особенно много их было в той части здания, что прилегает к Китайгородской стене. У входа в гостиницу, рядом с вертящейся стеклянной дверью, висела фанерная доска, на которой наспех было написапо большими краспыми чернильными буквами; «ПРИЕМНАЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ВЦИКа. КОМНАТА № 237».

Мулланур по ошибке сперва ткнулся в компату № 237 А. Но это оказалась приемная секретаря ВЦИКа Варлаама Александровича Аванесова. Там стоял простой некрашеный стол, два стула и железная койка, покрытая клетчатым пледом.

Приемная Председателя ВЦИКа мало чем отличалась от приемной секретаря. Разве только тем, что вместо койки здесь стоял второй стол, да стульев было не два, а четыре. Не было ни мягких кресел, ни портьер. Мулланур сперва решил было, что кабинет Свердлова еще только меблируется. Но Варлаам Александрович объяснил ему, что дело обстоит как раз наоборот: раньше здесь были и кресла, и портьеры. Но Яков Михайлович, решив разместить в этих комнатах свою приемную, распорядился самым категорическим тоном:

— Портьеры снимите. Кресла и все эти финтифлюшки убрать! Вот сюда стол. Да не так, боком! Сами подумайте: ежели человеку, который будет сидеть напротив меня, свет будет падать прямо в лицо, он ведь будет чувствовать себя очень неуютно…

Койка в приемной секретаря ВЦИКа, как потом узнал Мулланур, стояла не зря. Варлаам Александрович, случалось, не уходил отсюда по нескольку суток. Поспит почью часа два-три и снова ссутулится над столом.

В приемной Свердлова койки не было: Яков Михайлович уходил спать домой. Однако, судя по его усталому лицу и красным от бессонницы глазам, ему тоже случалось засиживаться за своим рабочим столом всю ночь напролет, до самого рассвета.

— Здравствуйте, товарищ Вахитов! — стремительно двинулся Председатель ВЦИКа навстречу Муллануру, пожал ему руку, придвинул стул.

Кроме Свердлова в кабинете был Подвойский. Подвойский, привстав, тоже обменялся с Муллануром рукопожатием.

— Пожалуйста, товарищ Вахитов, доложите нам подробнее о событиях в Казани, — попросил Свердлов.

Мулланур полез было в портфель за бумагами, но Свердлов жестом показал ему, что это не нужно.

Поняв, что от него ждут не официального доклада, а просто как можно более подробного изложения всех событий, Мулланур стал рассказывать. Но по вопросам Свердлова он скоро понял, что обстановка в Казани была известна Председателю ВЦИКа, пожалуй, ничуть не хуже, чем ему самому. Яков Михайлович, оказывается, превосходно знал по именам чуть ли не всех казанских большевиков. Помнил, какое количественное соотношение представителей разных партий было на съезде Харби шур. Помнил по дням и чуть ли не по часам, как изменялась обстановка на съезде в зависимости от тех или иных обстоятельств.

— Ага, — перебивал он время от времени Мулланура. — А как же вышло, что Музафарова, Токумбетова и братьев Алкиных выпустили? На поруки? Ах, на честное слово. Поверили, стало быть?.. А какую позицию занимал по этому вопросу товарищ Шейнкман?.. А где был в это время товарищ Саид-Галиев?..

Мулланур рассказал о том, что было сделано Комиссариатом по делам мусульман, чтобы предотвратить почти неизбежное кровопролитие. Он увлекся, скованность прошла, речь полилась легко, свободно. Свердлов слушал, уже не перебивая. И только тут Мулланур понял, что перебивал он его своими вопросами нарочно, чтобы подбодрить, показать, что рассказ ему интересен во всех своих даже мельчайших подробностях.

Когда сообщение Мулланура подошло к концу, Яков Михайлович снял пенсне и потер усталые глаза костяшками пальцев.

— Ну что ж, — удовлетворенно сказал он. — Теперь самое главное — не успокоиться. Не почить, как говорится, на лаврах. Вы должны помнить, что враги Советской власти так просто не утихомирятся. Добром они не уступят даже самой малой крупицы своей власти, своего влияния.

— Это мы понимаем, товарищ Свердлов, — сказал Мулланур.

— Вот и отлично. Стало быть, надо продолжать формирование татаро-башкирских воинских частей, приобщать трудовое мусульманское население к семье красноармейцев.

— Мы это делаем, Яков Михайлович, — ответил Мулланур. — Первый пехотный татаро-башкирский батальон Рабоче-Крестьянской Красной Армии уже сформирован. Приказ подписан первого апреля.

— А хороших командиров нашли? — спросил Свердлов.

— Нашли. Комиссаром назначен член военного отдела нашего комиссариата товарищ Конов, а командиром — товарищ Александрович.

— Надежные товарищи?

— Надежные, Яков Михайлович. Настоящие революционеры.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});