Киноклуб - Крейг Маклей

– Допустим, но от меня-то ты чего хочешь? – спрашиваю я. – Не могу же я и дальше тащить на себе «Крик Вильгельма». По-хорошему, журнал давно пора было закрыть, и РТ про нашу плачевную ситуацию прекрасно известно. Много лет ему твердил, что пора подумать над планом Б, но толку никакого. А как насчет музыки? Неужели РТ даже сочинять бросил?

– Уже больше двух недель не брался, – сообщает Шевонн. – А когда прошу что-нибудь сыграть, каждый раз отвечает, что произведение еще не готово.

– Мне он раньше тоже так говорил, – произношу я. – А потом просто перестал спрашивать.

– По-моему, Руперта беспокоит, что он никогда не сможет написать ничего стоящего, – делится своими соображениями Шевонн. – Сколько бы ни переписывал, сколько бы ни исправлял, никак не может угнаться за запредельными стандартами, которые сам для себя выставил.

– Любимое занятие РТ – сочинять разгромные, сочащиеся ядом статьи про музыкантов, которые не соответствуют его очень ограниченным представлениям о крутости, – соглашаюсь я. – Ничего удивительного, что РТ совсем не улыбается стать мишенью для кого-то вроде него самого. А если ни одной рецензии, даже уничижительной, не появится – еще хуже. Значит, его просто не заметили. Ну, а если вдруг РТ добьется успеха – дело вообще труба. Получится, что отныне он продажный конформист. В общем, куда ни кинь, всюду клин.

– А мне-то что делать? – возмущается Шевонн. – Ты его давно знаешь, посоветуй хоть что-нибудь!

– Извини, Шевонн, – отвечаю я. – Но я слишком долго разгребал эту конкретную разновидность дерьма. Все, с меня хватит. РТ-менеджмент – слишком тяжелый труд.

– Ты же его лучший друг! – восклицает Шевонн. – Ты не можешь просто взять и бросить его в трудную минуту!

– РТ – взрослый мальчик, Шевонн. Если и на этот раз выручить его из переделки, он так никогда и не повзрослеет. Сейчас РТ совершенно такой же, каким был в тринадцать. За шестнадцать лет ничегошеньки не поменялось. Правда, одно время мне казалось, что малыш наконец-то начал взрослеть. Особенно когда вы обручились.

– Мне предложили другую работу, – вдруг сообщает Шевонн. – Раньше на каникулах преподавала английский в Японии и Корее, а теперь компания, на которую я работала, снова предлагает сотрудничество. Но на этот раз придется уехать на целый год. Не знаю, что делать. Откровенно говоря, лишние деньги пригодились бы.

– Уже обсудила вопрос с РТ?

– Нет.

– Все равно когда-нибудь придется, так почему бы не сейчас?

Шевонн с досадой всплескивает руками:

– Как у тебя все просто! Тебе вообще есть дело до кого-нибудь, кроме себя? – С тяжелым вздохом она трет руками глаза. – Извини! Иногда сама не знаю, что несу. Слова будто сами собой изо рта выскакивают. Биполярное расстройство, наверное.

– Ничего страшного, – ободряюще произношу я. – Шевонн, сколько тебе лет? Двадцать?

– Вообще-то двадцать два, – отвечает она. – А теперь, наверное, произнесешь занудную назидательную речь о том, что я все пойму, когда стану старой пердуньей вроде тебя. Ой. Еще раз извини.

– Конечно, надеялся, что старым пердуном меня начнут называть несколько позже, но ничего, переживу. А теперь отвечу на твой вопрос. Нет, для меня все совсем не так просто, как тебе кажется. И судьба друзей мне, представь себе, небезразлична. Я, как и они, совершаю множество ошибок, в основном идиотских. Но если жизнь меня чему-то и научила, так это видеть разницу между теми случаями, когда действительно могу чем-то помочь, и теми, где от моей поддержки никакой пользы. К сожалению, ваша с РТ ситуация из разряда последних. У меня нет волшебной палочки, которая может превратить РТ в успешного музыканта или музыкального журналиста. Или наделить Тео актерским талантом. Или вернуть Костасу потерянные миллиарды. Только переступлю порог редакции, РТ тут же кинется на меня с чучелом хорька, оглушит и запрет в подвале. Да он меня разукрасит так, что мать родная не узнает, и никаких советов слушать не станет!

– А если бы ты мог с ним поговорить? Что бы тогда сказал?

– Понятия не имею, – пожимаю плечами я. – С РТ все сложно. Он считает, что весь мир должен в восторге пасть к ногам такого музыкального гения, как он, но другие люди упорно не желают этого признавать и даже притворяться из вежливости не намерены. РТ терпеть не может идти на компромисс. Вообще-то я тоже, и в этом мы друг друга понимаем. Вот только я вижу, где грань между упорством и социопатической сдвинутостью, а он – не всегда.

– Ну-ка, поясни.

– РТ не видит разницы между верностью своим принципам и нетерпимостью к чужим. Для него это одно и то же, – поясняю я. – Вообще-то ослиное упрямство у РТ – предмет особой гордости. Если что-то решил, с места не сдвинешь. Вот почему меня он слушать не станет. И тебя. И любого другого человека. Так он постепенно отсеивает из своего круга общения людей, которые с ним не согласны. Поскольку продолжается это много лет, старых друзей у РТ осталось раз-два и обчелся.

– Видимо, поэтому Руперт сейчас засел в квартире, как сыч, и никуда не выходит, – вздыхает Шевонн. – Ума не приложу, как его выгнать. Вся комната провоняла чистящим средством и чипсами, а я даже проветрить не могу.

– Попробуй спровоцировать его на решительные действия, – советую я. – Найди файлы с музыкой, над которой РТ так упорно работает, и выложи в Интернет. Не все, конечно – там материала на десять альбомов. Но нескольких композиций будет вполне достаточно. Пусть люди послушают. РТ, как и любому критику, полезно будет побыть в шкуре автора произведения, которому выносят оценку.

– Руперт меня убьет!

– Ты сильно преувеличиваешь его возможности, – отвечаю я. – Если я могу бороться с РТ на равных, то ты его точно одолеешь.

– Нет, все равно слишком рискованно. Сначала уеду в Корею, а там посмотрим.

– Очень благоразумно, – соглашаюсь я. – Только адрес ему не давай. Я, во всяком случае, точно не собираюсь.

– Мы с Рупертом могли бы поехать вместе, – задумчиво произносит Шевонн. – У него диплом о высшем образовании. Я знаю нужных людей. Для Руперта получить сертификат на преподавательскую деятельность – раз плюнуть. Вот только затрудняюсь представить его в школе города Фукуока. Сам подумай – чтобы Руперт объяснял восьмилетним детишкам, как произносить названия основных продуктов питания!

– Все же лучше, чем ближайшие пять лет драить унитазы, – возражаю я. – И вообще, РТ полезно будет узнать побольше о других странах и культурах. Хотя бы будет в курсе, что бо́льшая часть народу ни разу не слышала про группу «Геоинженеры» и понятия не имеет, каким образом их дебютный альбом «Тонуть или плыть» продолжает традиции капитана Бифхарта.

– Между прочим, Руперт по тебе скучает. Я же вижу, – произносит Шевонн. – На днях ему пришла в голову какая-то суперсмешная шутка. Сначала обрадовался, а потом вспомнил, что поделиться не с кем. Я предложила: расскажи мне, может, оценю.

– И как, рассказал?

– Да. Дословно не помню, но мы обсуждали, что делать со сгнившим молдингом. А РТ взял и сказал: апельсины и грейпфруты выращивать. Я, конечно, ничего не поняла.

На некоторое время задумываюсь:

– Может, не грейпфруты, а лимоны? Апельсины и лимоны?

– Да, кажется, так.

Улыбаюсь:

– Тогда понятно.

– Так расскажи, в чем прикол! – просит Шевонн. – А то у меня эти цитрусовые со вчерашнего дня из головы не идут!

– Была такая британская рок-группа, «XTC», и басистом у них был Колин Молдинг. А «Апельсины и лимоны» – название альбома.

Шевонн вскидывает брови:

– Теперь въехала, но смешнее от этого не стало.

– Привыкай, ты за этого парня замуж выходишь. Тебе над его шутками всю жизнь смеяться, – пожимаю плечами я.

– Пожалуйста, хотя бы попробуй с ним помириться, – взмолилась Шевонн. – А то боюсь оставлять Руперта одного в редакции.

– В редакции «Крика Вильгельма», как в тюрьме, уединиться невозможно, – замечаю я. – Не волнуйся, в случае чего ему придут на помощь все двадцать пушистых членов Лиги справедливости.

– Я серьезно, – нахмурилась Шевонн. – Видел бы ты, как Руперт переживал, когда ты снова связался с этой своей бывшей. Придумывал всевозможные дикие планы, как вырвать тебя из ее когтей.

– В таком случае передай, что в этом больше нет необходимости.

– Значит, уже разругались? – спрашивает Шевонн.

– Нет, – отвечаю я. – Сошлись на том, что у нас все равно ничего не получится, и решили остаться друзьями.

– Обычно именно так говорят люди, которые разругались.

– У Натали вся жизнь в Лос-Анджелесе, – отвечаю я. – А меня туда под дулом пистолета не затащишь. Впрочем, благодаря действиям Национальной стрелковой ассоциации США скоро это будет самый популярный способ добраться до города. Как в фильме «Безумный Макс». Самом неудачном – том, где Тина Тернер снимается.

– Хм, – задумчиво кивает Шевонн. – Это хорошо. Мне твоя бывшая никогда не нравилась.