Сильнее времени (СИ) - Добрынина Елена

Юрий сыщику не понравился. Вёл себя слишком распущено для мужчины, но, не желая причинять Аннушке неприятности, Александр Сергеевич помалкивал. Кому он сделает лучше, ежели начнёт прямо в дороге отстаивать честь графини? Оставит их возница посреди поля и что тогда делать?

В конце концов, Гнездилов задремал, удобно устроившись на диванчике. Аня выдохнула: кажется, путешествие в будущее сыщик смог вынести. С одной стороны, ну, что тут такого, а с другой? Сама она была шокирована, когда вышла в дворницкой дома на Пятой Рождественской. Аня вспомнила, как, не могла поверить собственным глазам, думая, что дядя и Ася посмеялись над ней.

Дядя... Сказал бы ей кто тогда, что она обретёт родственников, найдёт папку и влюбится в настоящего графа, ни в жизнь бы не поверила. А теперь? Улыбка блуждала на губах Ани.

- О чем думаешь, красавица?

- Все тебе расскажи. Может, о тебе? - Рассмеялась.

- Не поверю. Куда ты так торопишься, что аж первого января в Москву отправилась?

- К любимому. – Серьезно сказала Аня.

- А вот в это поверю. - Юрка наигранно расстроился, даже по баранке слегка хлопнул тыльной стороной ладони. - Вот всегда так: как только хорошая девчонка, так обязательно влюблена в какого-нибудь хлыща. А Юрка опять лесом идёт.

Аня расхохоталась, притворно закатила глаза. «Мастер комплиментов» он, конечно.

К Москве подъезжали, когда уже совсем стемнело. Город встретил их тысячей огней. Таксист довёз до съемной квартиры в спальном районе, которую арендовала Аня, пока жила здесь. «Хорошо, что квартиру оставила», подумала девушка. Гнездилов прилип носом к окну и с восхищением рассматривал миллион огней за стеклом.

Расплатившись с таксистом, Аня попросила сыщика подождать ее у входа в подъезд. Гнездилов вышел, захлопнул за собой дверь авто и уставился на устремившееся ввысь здание. Охватило неприятное чувство: неужто у графини есть какие-то секреты с этим возницей?

- Ну, и как вам современное жильё? – Спросила девушка за его спиной.

Александр Сергеевич чуть не подпрыгнул от неожиданности. И когда только успела подойти.

- Порви потом только. – Из окна авто попросил о чем-то Юрий.

- Обязательно! – Заверила Аннет. - Спасибо тебе!

Машина сорвалась с места и, просигналив на прощание, поехала прочь. Гнездилов сам себя отругал – совсем забылся, нет в нем ни присущей ему обычно осторожности, ни привычного внимания. Так увлечен окружающим миром.

- Не ожидал, что здания могут иметь столько этажей, - признался сыщик.

Аня приложила таблетку к домофону и отворила дверь. Нажимая на кнопку вызова лифта, Аня беззаботно продолжила:

- Ой, это ещё немного, обыкновенная девятиэтажная панелька. Это вы ещё Москва-Сити не видели, Александр Сергеевич.

- Там ещё больше этажей?

- Там их по пятьдесят в каждом здании, а в некоторых и того больше. Я вам в интернете покажу фото.

Лифт, скрипя, отворил свои двери.

- Волшебство, не иначе. Нажал кнопку и лифт приехал. У нас же приходится кричать, чтобы лифтер запустил подъемник. - Восхищённо молвил Гнездилов, воззрясь на металлическую коробку.

Поднялись в квартиру. Аня включила комп и принялась искать билеты на поезд. На последний вечерний Сапсан спешить не было смысла. Там остались только билеты по космическим ценам бизнес класса. Оставалось взять плацкарт, прибывающий на Ленинградский вокзал утром.

- Ну все, билеты купила. – Радостно выдохнула Аня.

Александр Сергеевич, рассматривающий квартиру, подошел к компьютерному столу.

- Когда будем в Петербурге?

- Поезд отправляется сегодня в полночь, завтра в районе 9 утра будем на Ленинградском. – Встретившись с непонимающим взглядом, пояснила. – Ну, на Николаевском, то есть, вокзале.

- Его тоже переименовали?

Девушка кивнула.

- Ага. Петербург до 1991 года назывался Ленинградом в честь деятеля революции и вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина, настоящая фамилия - Ульянов. Да садитесь, почитайте сами на компе, если хотите.

- Я не умею пользоваться этим аппаратом. – Усомнился Гнездилов. – Покажете?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Здесь все почти так же, только клавиатура стационарная.

Она объяснила сыщику, как пользоваться поисковой системой и ушла в душ. Поесть можно и на вокзале, а вот пыль и усталость от нескольких часов дороги смыть хотелось.

***

Санктъ-Петербургъ, Россійская Имперія, 1913г. отъ Р.Х.

Отдохнув после операции по вызволению Плута из застенков съезжего дома, Цыган проснулся, когда над Петербургом уже повисла глубокая ночь. Проснулся он со странной тревогой, которую никак не мог объяснить сам себе. И вроде бы все было правильно, и действовал он в соответствии с планом, да и назад дороги не было, а что-то не давало Андрею чувствовать себя спокойно. После рассказа Ивана о том, что вовсе не Аня обманула его с кольцом, взрывать карету с Ильинским казалось ему мерзостью. И не потому, что он вдруг стал как-то иначе относиться к графу. Просто это было не справедливо, что ли. Цыган усмехнулся, поднимаясь с импровизированного топчана, который сам же себе и соорудил несколько дней назад из старых соломенных матрасов и овчинных тулупов, которые уже было невозможно носить.

Неужто он, всю жизнь живший по принципу «могу делать, что считаю нужным», вдруг озадачился какими-то моральными принципами вроде справедливости? Справедливым, по его мнению, всегда было только стремление наказать род Тереповых, вернуть украденный мальчишкой Порфирием, пусть и не нарочно, перстень, да отомстить за смерть отца. Так и чего тогда он так распереживался? Аннушка – тоже Терепова и она так же повинна, как и весь их род.

И все-таки на душе было тяжко. Глубокой складкой пролегла вдруг через его лоб морщина, прибавляя ему потерянного когда-то возраста. Сомнение было написано на лице.

Андрей достал все ингредиенты, разложил их на подобии стола. Вспомнил, как это все делается и стал аккуратно заполнять трубки-колбы серной кислотой. Проснулся Плут, протер глаза кулаками, потянулся.

- Начал уже? – Спросил, зевая.

- Пора. – Коротко ответил Цыган, стараясь не отвлекаться.

Плут принес заготовленные заранее жестяные банки из-под печенья и стал складывать в них желатинодинамит. После облавы на Апрашке пришлось мастерить составляющие бомбы из того, что было в доступности и пользоваться инструкцией из покушения на Александра II. С тех времен взрывное дело шагнуло далеко вперед, но у Цыгана и Плута особенно вариантов и не было – что смогли достать, то и использовали.

Закончив с кислотой, Цыган принялся заполнять пространство между трубками, которые помещались одна в другую, бертолетовой солью. Каждую получившуюся двойную трубку он приматывал к грузикам, которые при резком броске взломают трубку и позволят ингредиентам соединиться и взорваться. Подготовленные взрыватели необходимо было аккуратно поместить в банку со «студнем».

Провозились несколько часов. Работа требовала внимательности и аккуратности. К концу у Цыгана затекла спина, устали руки и жутко болели глаза от перенапряжения. Единственным источником света в их каморке была пара свечей в жестянках на столе.

Завершив, Андрей вымыл руки и с облегчением вытянулся на лежанке. Можно было и поспать. Но по закону подлости, сон не шел. То ли он перебил себе отдых, прикорнув перед тем, то ли червячок сомнения, затихший на время сборки, вновь принялся грызть изнутри. Андрей злился. Какое ему вообще дело до этой девчонки? Она заслужила, как и все они – Натэлла за предательство, братья Тереповы за то, что просто существовали на этом свете. До сих пор существовали, хотя надо сказать, он хорошо постарался, чтобы испортить им жизнь. Один пожар в имении чего стоит. Цыган вздохнул, припоминая, как решился на столь страшное дело, как выискивал потом на пепелище брегет, словно одержимый. Вспомнил он и как преследовал Алексея, случайно встретив в Петербурге семь лет назад, в очередной раз пытаясь добыть перстень у его брата. Как приложил его хорошенько в подворотне по голове в надежде, что кроме брегета найдет в карманах сюртука и заветное кольцо. Но Порфирий Георгиевич очень хорошо берег перстень с рубином, не подпуская к нему никого. Это позже, когда его взбалмошная розоволосая племянница приехала из провинции, их похождения между мирами стали частыми. А до того порой проходили годы, прежде чем Цыган наконец, мог вновь увидеть концертмейстера.