Пекинский узел - Олег Геннадьевич Игнатьев

заметил лорд Эльджин, — галльский петух немедля выклюет глаза китайскому дракону.

По лицу Гуй Ляна пробежала тень. Он опустил взор. Сжал губы. Ничего. Черепаха отраву не съест. Было видно, что ему трудно говорить. Его узкие подернутые старческой желтушностью глаза наполнились слезами. Подумать только: это ему, тестю богдыхана, министру действующего правительства, награждённому за высочайшие заслуги орденом "Двойной дракон", причём орденом первого разряда первой степени, кавалеру ордена "Золотая жатва", приходилось, как чиновнику без службы, выслушивать неслыханные оскорбления, сносить издёвки, унижаться. Перед кем? Сидевшие бок о бок с ним Хэн Фу и Хэн Ци слышали его зубовный скрежет, и страшились за исход переговоров. Слышали и проклинали чужеземцев: кончиками своих реденьких усов.

Убитый пропажей My Лань и пустотой, образовавшейся в душе, Игнатьев с трудом нашёл в себе силы одеться и отправиться с визитом к барону Гро.

С улицы пахнуло жаром, как из раскалённой печи. Казалось, солнце упёрлось в какую-то незримую преграду и теперь, застыв на месте, лишённое возможности клониться к горизонту, яростно пыталось прожечь себе дорогу, раскалившись добела и нещадно опаляя землю. Листва от зноя стала тёмно-бурой, прибрежный песок побелел, каменные плитки мостовых прожигали подошвы.

Пока дошли до французского посольства, Николай десять раз пожалел, что вырядился в парадный мундир — надо было надеть белую летнюю сорочку и такие же брюки, и чувствовал бы себя сносно, а так он просто-напросто изнемогал, угорал от жары; пот градом катился со лба.

Китайцы, прятавшиеся под зонтиками, казались ему мудрецами.

Татаринов сказал, что Тяньцзинь переводится, как "небесная переправа", но когда солнце пышет зноем, воздух застыл, а на небе ни облачка, согласиться с таким переводом очень трудно. По крайней мере, европейцу.

Дворец Хай Чжан Ву, местного соляного магната, в котором расположились лорд Эльджин и барон Гро, находился на юго-восточной окраине города, и пока они добрались до него, драгоман поделился с Игнатьевым теми сведениями о личности богатейшего человека Тяньцзиня, которыми располагал. Поговаривали, что купец Хай Чжан By оттого и процветал, что когда-то помог пекинскому "королю нищих" начальным капиталом "для подкупа ряда сановников и полицейских чинов, отвечавших за порядок на рынках и кладбищах. Кроме солеварни в Тяньцзине и соляных складов, у Хай Чжан By были ружейные и скобяные лавки по всему Китаю. За ним числилось несколько постоялых дворов и гостиница в Шанхае. Построил он и фабрику по производству фарфоровых солонок в виде обезьянок, слоников и черепах. Он очень гордился нажитым добром и мечтал стать "соляным князем" Поднебесной. Его не столь многочисленные конкуренты отчего-то очень быстро покидали бренный мир. Не отличаясь крепким здоровьем и благосклонностью судьбы, они то падали с лодок и не выплывали, то переедали на чьих-нибудь похоронах так, что останавливалось сердце. Всё это давало повод думать, что соляные духи покровительствуют Хай Чжан Ву, находятся с ним в тайном и тесном содружестве. Понятно, что слухи и сплетни распускали завистники. Люди благоразумные предпочитали молчать.

Особняк, в котором поселился барон Гро, представлял собой замечательный по красоте и уюту архитектурно-парковый ансамбль. В деталях отделки были использованы древние китайские сюжеты и их мифологические персонажи, включая крылатых людей и пёсьеголовых птиц. На верхней террасе были разбиты цветочные клумбы, а на нижней, куда вела роскошная мраморная лестница, росли плакучие ивы, раскидистые липы и каштаны, вперемешку с вечнозелёными олеандром и лавром. С западной стороны тянулся ряд пирамидальных тополей и серебристых елей, возвышавшихся над бирючиной, самшитом и зарослями колючих акаций; своеобразная живая изгородь. Вдоль аллеи, ведшей к реке, теснились невысокие кустарники. Дверная арка входа в парк закрывалась решетчатой бронзовой дверью, свободно пропускавшей ночную прохладу во дворец. От комаров и москитов защищал шёлковый полог. Парк с бассейнами, прудами и ручьями был великолепен, но художественную ценность представлял дворец. В общем облике центрального здания, в его линиях и контурах просматривались черты пекинского Храма Неба; динамичность постройки в общей композиции дворца подчёркивала многоярусная кровля и её загнутые вверх края, придававшие всему зданию парящую лёгкость и эффектно выделявших его среди окружавших особняков.

Китайское изящество всего сооружения дополняли формы дверных и оконных проёмов; их ажурные переплёты и цветные витражи.

Чудесная кровля из блестящей майоликовой черепицы цвета морской волны казалась издали кусочком синего моря, отражающего красоту небес, пронизанных солнечным светом.

В высоком холле парадного входа, в стене, противоположной входу, находился огромный витраж, изображающий голубого дракона с огненной пастью.

В наружной восточной стене, справа от главного входа, был устроен оригинальный фонтан "Голубая лягушка", из глаз которой постоянно струилась вода.

Углубление, в котором сидела лягушка, вытесанная из подсинённого мрамора, было покрыто восьмиугольными майоликовыми плитками зеленоватого цвета разных оттенков, удивительных по глубине тона и сочетаемости с цветом окружающей листвы.

Чем больше Игнатьев смотрел на лягушку и зелёные майоликовые плитки, тем больше он испытывал чувство погружения в воду, словно смотрел на мир издалека, сквозь её изумрудную толщу, сквозь колеблющиеся морские водоросли, тянущиеся к свету неведомого мира.

Слушая восторженную болтовню барона Гро, который, кажется, смотрел и на дворец и на дворцовые пристройки, как на свою собственность, он не удержался и потрогал лягушку рукой — она была тёплой и скользкой. Но как только он коснулся её, она перестала источать влагу. Её слезницы высохли. Он спешно убрал руку, и вода вновь заструилась.

«Всё непросто так, — подумал он, любуясь удивительной лягушкой, — всё исполнено таинственной многозначительности, глубочайшей веры в человеческий разум и одновременно всё напоминает о бренности земного бытия».

— Это ещё что! — хвастливо махнул рукой француз и повёл Игнатьева во дворец, — Там есть другой фонтан, намного интересней.

«Другой фонтан» — уже внутри дома — был сделан в виде птицы Феникса с распахнутыми крыльями, переливающими всеми цветами двойной радуги. Откуда падал свет, понять было нельзя.

— Божественно! — восхищённо раскинул руки барон и посмотрел с таким видом, точно он сам изваял всю эту красоту.

Николай согласился: промолчал.

Возле этого фонтана хотелось думать о небесном, вечном, о бессмертии души.

"Вряд ли кто сейчас поймёт меня, — вздохнул он и направился вслед за бароном вверх по лестнице. — Все заняты своим ".

Интерьер дворцовых помещений, выдержанный в духе национальной традиции, был продуман так, что роскошь убранства гармонировала с изяществом его отделки. Массивные лакированные вещи не казались громоздкими, а позолота и лак не бросались в глаза. Потолки и стены комнат были богато и причудливо расписаны. Преобладали пейзажи с морями, рассветными горами и лесными озёрами. На одной из стен в большой гостиной местный живописец с великолепным