Есть что скрывать - Элизабет Джордж

голос, Сими оглянулась.

– Тани! Мы пойдем домой вместе? – Она явно обрадовалась.

– Да, – ответил он, поскольку они действительно пойдут вместе, но не в Бронте-хаус.

– Сначала мне нужно тут закончить, – сказала Сими. – Но ты меня подождешь, да? Пока я закончу?

Тани посмотрел на часы, висевшие на стене. Ближайшие несколько часов никто ее искать не будет – и его тоже. Отец узнает, что он не был на работе, но это не имело значения, потому что он – Тани – сжигал мосты, и старался сделать это как можно быстрее. Но им с Сими все равно нужно торопиться, чтобы побыстрее попасть в дом Франклинов.

– Послушай, – сказал он. – Софи хочет с тобой познакомиться, Пискля. И хочет, чтобы ты пришла со мной на день рождения ее сестры.

– Ой, как я люблю дни рождения, Тани!.. А торт будет? И когда нас пригласили?

– Сегодня.

– Сегодня?.. Нет, сегодня я не могу. Мы с мамой собирались придумать украшения для моего праздничного торта. Его сделает Маша. Помнишь? Я тебе говорила. А я его украшу. Мы будем есть его после инициации.

– Да. Об этом нам тоже нужно поговорить, Пискля.

– Почему?

– Так нужно. Давай заканчивай, и идем отсюда.

Тани видел, что она заинтригована – движения ее ускорились. Через двадцать минут она получила от Маши заработанные деньги, и они вышли на рынок. Ему нужно было провести Сими так, чтобы их не было видно из мясной лавки отца, прилавков с рыбой и бакалейного магазина. Поэтому они держались ближе к магазинам, соседствовавшим с кондитерской Маши и мини-маркетом под ней. На улицу они вынырнули в дальнем конце рынка. Здесь Тани купил сестре маленький пакетик чипсов и бутылку кока-колы. Себе он взял только колу. Они прошли дальше по Ридли-роуд, туда, где заканчивался рынок, в тень раскидистого бука с пыльными листьями. Скамейки там не было, и они просто прислонились к стволу.

Сестра вежливо предложила ему чипсы, и Тани взял одну штуку и стал медленно жевать. Потом открыл две бутылки колы и протянул одну Сими.

– Понимаешь, Пискля, это очень важно – чтобы ты пошла к Софи. К Франклинам. Как я сказал, они хотят тебя видеть.

– Но мы с мамой…

– Послушай, Пискля. – Тани сделал глоток колы, словно этот напиток мог придать ему мужества. – Никакой инициации не существует. И никогда не существовало. Мама имеет в виду нечто совсем другое, но называет это инициацией, потому что думает, что ты согласишься, если не будешь знать, что произойдет.

Сими, медленно жевавшая чипсы, повернулась к нему. Глаза ее округлились.

– Мама сказала…

– Да. Знаю. Но только затем, чтобы обмануть тебя, заставить думать, что это подтверждение принадлежности к племени. Но ты уже йоруба, Пискля. Ты родилась йоруба. У нас нет никакой инициации, и никогда не было.

– Нет, есть, – возразила Сими. – Я же говорила тебе, Сими. Я ходила в то место, где меня инициируют. Мама меня туда отвела. Там я познакомилась с леди Эстер. Она сказала, что сделает мне укол и я буду инициирована.

Тани пытался понять, что рассказать ей, не разрушив ее общий с матерью мир.

– Дело вот в чем, Пискля. Мама не хочет, чтобы ты знала все, потому что опасается тебя испугать. Они хотят сделать с тобой то, что некоторые племена делают с девочками в Нигерии. И в других местах.

Сими посмотрела на свои пыльные ноги в пыльных сандалиях. Потом подняла взгляд на брата.

– Но это просто инициация, Тани.

Он покачал головой.

– Нет, Пискля.

– А что тогда?

Тани на секунду отвел взгляд. Нужна женщина, чтобы все ей объяснить, понял он. Нужно было найти ту, кто это сделает. Софи тоже подойдет, но гораздо сильнее было бы объяснение той, кто уже прошел через это. Он снова посмотрел на сестру и попытался рассказать подробности.

– Они уродуют девочек, вот что они делают. Там, между ног. Это очень плохо, Пискля. Это произошло с мамой, и теперь она хочет, чтобы так поступили с тобой. Потому что такая безумная традиция существует в некоторых районах Нигерии. Вот почему ты теперь должна пойти со мной к Софи. Потому что, если я, уведу тебя оттуда, они и тебя изуродуют между ног. Пискля, ты знала бы обо всем этом, если б мама позволила тебе ходить в школу. Ты никогда не задавала себе вопрос, почему мама сама учит тебя дома? Потому что в школе рассказывают об этом и о многих других вещах. Можешь спросить Софи, она все об этом знает. Ей самой не нужно бояться, что с ней это сделают, потому что она англичанка. Но мы с тобой нигерийцы, и…

– А праздник? – тоненьким голоском спросила Сими. Ее глаза блестели от слез. – Столько людей придет, Тани… Даже наши кузины из Пекхэма. Все принесут мне подарки, мы будем есть торт, и… – Слезы потекли по ее щекам, нижняя губа задрожала.

Тани стало страшно. В животе образовалась неприятная пустота.

– Тут мама тебя не обманывала, – сказал он. – Все так и должно быть: торт, подарки и все остальное. Только…

«Черт, – подумал он. – Ей всего восемь лет. И она не скоро поймет, что значит обрезание: что с ней станет теперь, что будет потом и что может случиться, если возникнут осложнения». Даже он не знал всего. Но реакция Софи на известие о визите нигерийского знахаря в Бронте-хаус зажгла в нем огонь, который не потушит никто.

– Готов поспорить, тебе никто не сказал правду о Лим, да?

– Лим поехала к бабушке, Тани. На летние каникулы. Вернется домой…

– Она не вернется домой, – сказал он.

– Почему?

– Потому что она мертва.

Глаза Сими стали огромными. Она покачала головой.

– Лим у бабушки. Мне мама сказала. Вернется к школе. Я точно не знаю, где живет ее бабушка, но к началу занятий она вернется. Мама сказала.

Тани протянул руку и пальцем смахнул слезы с ее щеки.

– Она убила себя, Пискля. Ее «инициировали», если тебе нравится это так называть. Точно так же, как собираются инициировать тебя. Но процедура прошла неудачно, лучше ей не становилось, и она не выдержала. Размотала один из тюрбанов своей матери и повесилась.

«Ей было двенадцать лет, – подумал Тани. – Подруга Симисолы из Мейвилл-Эстейт и пример для подражания. Инфекция развивалась так бурно, что она больше не могла терпеть боль, и смерть казалась ей лучше жизни, разрушенной во имя чистоты, во имя целомудрия и еще черт знает чего».

– Нет! Нет! – крикнула Сими. – Мама сказала…

– Послушай меня. Мама тебе лгала. О Лим, об этой дурацкой инициации, обо всем. Пискля, ты должна пойти со мной. Па пригласил к нам нигерийскую женщину. Она обрежет тебя. Мамы не было, когда они договаривались, а отец не знал, что я дома. Он думает, что может все спланировать так, что никто ничего не узнает, пока не появится та