Песня длиною в жизнь - Мишель Марли

бы стать для нее опасным, еще не родился, — произнес Луи.

Анри блуждал взглядом по ее сияющему лицу.

— До сих пор я знал только целую кучу мужчин, для которых сама Эдит опасна. Включая меня самого. — Его тон был слишком серьезен для этого веселого мероприятия, а взгляд слишком печален. — Я скучаю по тебе, — тихо добавил он.

— Я всегда буду рядом с тобой. — Она улыбнулась ему. — Только уже не так, как раньше.

— Друзья, — проворчал он. — Знаю. Когда я вспоминаю, что был тем человеком, который познакомил тебя с Ивом Монтаном… Это несправедливо!

Его так откровенно демонстрируемые грусть и ревность тронули Эдит. Она не хотела напоминать Анри, что точно так же несправедливо было кормить ее обещаниями. В конце концов, он был не один, у него была Дорис.

— Мы навсегда останемся друзьями, — сказала она со всей искренностью, на которую была способна. — Как я вообще могу обойтись без тебя? Ты пишешь такие прекрасные тексты.

Анри улыбнулся и поклонился ей с преувеличенным почтением.

— Я только что встретил у двери Жака Превера. Хочешь сменить стиль и начать петь интеллектуальные шансоны?

— Чушь. Нет. Однако, — Эдит задумчиво склонила голову, — я прочитала его стихотворение об увядании осенних листьев, которое мне очень понравилось. Сейчас у меня уже есть программа, и она остается без изменения. Я уже объяснила это Лулу.

Мельком взглянув в сторону, она заметила агента Ива, который в стороне от всех разговаривал с режиссером Марселем Блистеном[66]. Эдит кивком указала Луи на обоих.

— Лулу, пожалуйста, проследи за беседой между мсье Одифредом и мсье Блистеном. Я предложила Ива на роль в новом фильме и хочу быть уверенной, что он эту роль получит.

Эдит и Анри молча наблюдали, как уходит Луи, без комментариев и без возражений. Пока она смотрела ему вслед, ее мысли унеслись в прошлое. Она видела киностудию в Булонь-Бийанкуре[67] на юго-западе Парижа, какой она была пять лет назад. Лица гостей «Мейфейра» стали расплываться, перед ее мысленным взором появилась съемочная площадка и совсем другие лица, приглушенное праздничное освещение превратилось в яркие лучи прожекторов, а гул голосов — в оглушительную команду: «„Монмартр на Сене“[68], сцена третья, дубль один!»

Когда она стояла на сцене и исполняла песни, это воспринималось совершенно иначе, чем игра перед камерой, пусть даже она играла роль певицы. Эдит была в этой студии много лет назад. В самом начале карьеры ей доверили спеть песню в фильме «Ла Гарсон»[69], в котором ей досталась эпизодическая роль певицы в ночном клубе. Теперь все было иначе: у нее главная роль. И ей это нравилось. Что ж, киностудии были не настолько близки ее сердцу, как музыкальные театры с их сотнями зрителей, но для нее это стало серьезным опытом. Она не могла точно определить чувства, которые испытывала: что-то среднее между любопытством, волнением и энтузиазмом.

Ей нужно было научиться правильно двигаться и говорить. Ее ощущения от пребывания на огромной сцене сильно отличались от тех, что она испытывала на площадке, размером не более нескольких квадратных метров. При этом вести себя нужно так, как будто стоишь на той же сцене. Поль Мёрис научил ее всему, что ей следовало на тот момент знать. Он был сыном банкира, который бросил семью, чтобы полностью посвятить себя искусству. Для Эдит он стал не просто наставником, но и любовником, и товарищем. Он заменил ей Раймона Ассо. Если первый открыл для нее АВС, то второй ввел ее в мир французского кинематографа.

После съемки очередной сцены рядом с Эдит тут же возникала гримерша и припудривала ей лицо. Но в этот раз, стоило той только подойти к Эдит с пуховкой, как послышался голос продюсера.

— Мадам Пиаф, — осторожно начал он, — у вас найдется для меня минутка?

Эдит кивнула.

— Пожалуйста, подождите, — сказала она гримерше, которая уже подступала к ней с принадлежностями для макияжа.

Счастливая, что в этот раз получилось избежать очередного облака пудры, Эдит повернулась к молодому человеку лицом.

— Чем могу быть полезна?

— Вас хочет видеть один господин. Журналист. Он из газеты «Пари-Миди» и хотел бы задать несколько вопросов.

— Если он не боится оказаться под толстым слоем пудры, я буду рада поговорить с ним, — со смехом ответила она. — Как зовут мсье журналиста?

Прожекторы еще не были выключены и продолжали слепить ей глаза. Именно поэтому она не заметила, как к маленькой группе окружавших ее людей присоединился еще некто. Еще не видя самого гостя, она услышала его мягкий, теплый голос:

— Меня зовут Анри Конте.

Эдит и не заметила, как полностью погрузилась в воспоминания. Из задумчивости ее вывел голос Анри:

— Ты хочешь крепко держать вожжи и ничего не оставлять на волю случая, не так ли?

— Почему бы, собственно, и нет?

— Ты давно не интересовалась кино. Почему именно сейчас возник такой интерес?

Она напряглась — всего лишь на мгновение.

— А ты как думаешь? — смеясь ответила она.