Предательства - Лилит Сэйнткроу

В середине арены стояли Грейвс и черноволосый парень. На волосах у Грейвса сверкали капельки воды. Туман был такой плотный, что казалось, нас заключили в шар, а весь остальной мир перестал существовать.

У моих ног лежал Спиннинг. На лице у него засох огромный кровоподтек. Одежда изодрана, тело покрыто запекшейся или еще свежей кровью — черной, вампирской и алой, человеческой. Он был весь изжелта-белый, часто и поверхностно дышал, бока ходили туда-сюда.

Грейвс подался вперед. Тот, другой парень — стройный, черноволосый, с короткой стрижкой и с большими, горящими яростью глазами — отшатнулся назад, словно его ударили. Между ними, как дымка над асфальтом в жаркий день, стояло невидимое напряжение.

— Не советую сейчас со мной связываться. — Грейвс говорил медленно и четко, тщательно артикулируя каждое слово — у него начала трансформироваться челюсть. Однако командный голос не потерял своей звучности. Противник отшатнулся еще дальше, едва устояв на ногах, вжав голову в плечи.

— Мы все погибнем, — заскулил он. Всю его наглость как рукой сняло. — Ты к этому не готов.

— Я не готов?! Да пошел ты! — огрызнулся Грейвс. — Я с рождения готов, ты, лох печальный! Валяй, проверяй, если неймется. Только зря потратим время. Если попадемся, умрешь, как все. Так что заткни фонтан и не вякай.

Повисла тишина. Напряженная, как мгновения, когда ты уже шагнул с вышки, но еще не коснулся воды. Прислонившись к Дибсу, я посмотрела на Спиннинга: глаза полуприкрыты, в щелочках между веками поблескивают белки. Ни радужки, ни зрачков не видно.

Что-то не так. Мир стал как будто плоским, двухмерным. Я запрокинула голову назад, пытаясь услышать и ощутить хоть что-нибудь своим «шестым чувством», тем «даром», доставшимся мне от бабушки. Попыталась разжать мысленный кулак, чтобы маленькие незаметные пальчики смогли пощупать мир вокруг.

Пульс зашкаливал, сердце подпрыгнуло до горла. Ничего не получается.

Перестань. Ты просто устала. Одному богу известно, как я измотана. Но я была словно слепая. Я никогда не осознавала, насколько мой «дар» поддерживал каждую мою мысль, закипая, вспениваясь и открывая суть вещей.

Он исчез. И я ослепла. Как же тошно теперь.

Я поняла, что могу встать на ноги. Дибс еще держал меня. Я ощущала его горячее тело. От него пахло не как от волка — холодной шерстью и опасностью, — а как от обычного парня.

Это и означает быть нормальным? Я снова задрожала. Деревья вокруг будто мертвые. Туман плоский. Грейвс и все остальные тоже…

Нет, стойте. Грейвс как раз нормальный. С лихорадочным румянцем на щеках он смотрел на того парня горящими зелеными глазами. В полуазиатском лице сейчас было больше ястребиного, чем человеческого. Ну, а в остальном — обычный парень, только неопрятный: плащ замызган грязью, волосы всклокочены. Его противник опустил глаза, и тут мне в грудь словно ударило что-то горячее. Грейвс не отрывал от него взгляда, пока тот не присел на землю, будто взгляд зеленых глаз давил непосильным грузом.

Мне казалось, что передо мной кадры из фильма, который я смотрела поздно ночью в том странном мотельчике на окраине крошечного городка Завалла в Техасе. По спутниковому каналу шла передача из серии «Жизнь животных» про волчьи стаи. Там объяснялось, как более слабый самец может сдаться или уступить более сильному, чтобы не быть убитым. Потасовки с рычанием и визгом — это в порядке вещей, но убивать всех, кто стремится забраться выше по иерархической лестнице, неразумно с точки зрения эволюции.

Я моргнула. В уголках глаз скопилась грязь. Грейвс и в самом деле был будто единственной трехмерной фигурой на поляне. Даже с растрепанными волосами и в грязном плаще он выглядел… не знаю… Цельным. Вселяющим уверенность. Словно он тот последний кусочек головоломки, который скрепляет собой весь мир.

Я осторожно вдохнула, боясь снова почуять запах дыма, поднимавшегося с земли, или опасности, витавшей в воздухе. Но вокруг не пахло ничем. Как будто мир отмыли, и он перестал быть реальным.

Но в груди ощущалось тепло. Это успокаивало.

— Так, — наконец, сказал Грейвс, — кто-нибудь еще желает меня позлить? Еще кто-нибудь выступает за демократию? — Я громко сглотнула, но никто не обратил внимания. Выпрямившись, Грейвс медленно обходил круг, оглядывая всех по очереди. — Мы стая.

Закончив обход, он остановился перед противником. Где-нибудь в другом месте это смотрелось бы дико, но здесь, в затянутых туманом лесах, казалось нормальным. Ну, если не нормальным, то естественным. Было ощущение, что Грейвс здесь свой, весь в грязи и ожогах, с горящими глазами и в натянутом на окрепших плечах плаще. В нем говорила сущность лупгару, сотворившая все эти перевоплощения с худым забитым мальчиком-готом, который совсем недавно прятался по углам обычной школы.

Он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Мы стая. Мы никого не бросаем. Нас всех когда-то бросали, но мы никогда не поступим так же. Может быть, кто-то не понял?

Бежали секунды. Напряжение спало, но Грейвс наклонил голову. Несколько ребят выпрямились, а черноволосый противник Грейвса удивленно вздрогнул.

— Ты слышишь? — прошептал Дибс. Или он такой горячий, или у меня кожа ледяная. — Вертолеты. Опять.

— А вдруг это из Братства? — предположил кто-то. — В смысле, за нами?

— Слишком поздно, — пробормотал черноволосый. — Питер, — наконец, выдал уставший мозг. — Его зовут Питер.

Грейвс потер подбородок длинными пальцами.

— Будем двигаться, насколько хватит тумана. Неизвестно, что это за люди.

— И как же? Мы теперь сами по себе? Без Братства? — воскликнул Дибс. Он был растрепан и весь в грязи — не чище остальных — а его светлое круглое лицо исказилось от беспокойства. Но он уже не выглядел таким напуганным, как тогда в столовой.

— Еще не знаю, — вздохнул Грейвс. — Будем двигаться, пока хватит прикрытия, а потом спрячемся до ночи. К этому времени нас уже должен нагнать Кристоф.

— И носферату тоже. — Высокий парень с каштановыми волосами лежал на спине, прикрыв лицо локтем. На нем была потрепанная фланелевая рубашка, а на голове грязная повязка с темно-красным пятном на левом виске. — У меня идея.

— Давай, — отозвался Грейвс.

— У меня тут недалеко родственники. Не кровные — родня мужей моих теток. Можно к ним завалиться. Это рукой подать от городка, который мы уже прошли. Мы все устали, девчонка сама не своя. Если мы сейчас отдохнем, то завтра с восходом рванем в полную силу.

Грейвс обернулся и посмотрел на меня через всю поляну. Я глядела на него решительно и твердо, хотя и была зажата между Дибсом и стволом дерева. Грейвс хотел от меня указаний. Тогда, в его родном городишке, именно я всегда знала, что делать, если дела шли наперекосяк. По крайней мере, в тот момент, когда горящая собака и белоголовый вервольф хотели нас убить. Я привела Грейвса в свой дом. И именно у меня были книги, оружие и знания, хотя и обрывочные.