Легионер - Андрей Посняков

Даймин Дамаргайт бросил возмущенный взгляд на своих помощников и побледнел: тех уже вовсю колошматили палками! Вот уж поистине, неслыханное святотатство! Они что там все, с ума посходили? Не боятся гнева богов? А фении? Мад Магройд? Куда же они смотрят? Ведь это же самый настоящий бунт!

Фении никуда не смотрели! Они помогали громившим клетку бунтовщикам, и сам Куид Мад Магройд с гримасой мрачного удовлетворения взирал на это дело!

Да, благостное течение празднества внезапно оказалось нарушенным. Со всех сторон слышались удары и ругань, и, надо сказать, друидам пришлось несладко. Мало того что их пинками отогнали от тех троих парей, что стояли на краю ущелья, так еще и вдребезги разбили жертвенные кувшины, а какой-то недостойный пес с измазанным разноцветной глиной лицом уже отвязывал от столба стриженую девку! О, боги, да что же это такое творится?

Младший жрец Фланд еле увернулся от дубины и, больше не обращая никакого внимания на призывы наставника, петляя, словно заяц, со всех ног бросился в чащу. В спину ему неслись гнусные ругательства и камни. И что страшнее – позор, ранение или смерть – было сейчас не так уж важно. Фланд, как и многие молодые друиды, среди которых попадалось немало по-настоящему умных людей, четко уяснил – происходило что-то ужасное. Да, возможно, вскоре все уляжется, но вот теперь, в данный момент, лучше оказаться от разъяренной толпы как можно дальше. К чему в общем-то жрецы и стремились.

– Назад! – замахиваясь серпом, Даймин Дамаргайт попытался оттолкнуть от жертвенных столбов Юния. Обернувшись, тот отвесил друиду хорошую плюху, от которой жрец повалился на землю и закричал, в ужасе округляя глаза:

– Дубтах Уа Гир?! Я узнал тебя, подлый предатель! Фении, хватайте его!

По знаку Мада Магройда фении схватили самого друида и тут же привязали к жертвенному столбу, к тому самому, у которого еще несколько мгновений назад в страхе стенала зеленоглазая чужеземка.

Уяснив, наконец, что надеяться на помощь фениев тщетно, Даймин Дамаргайт обратился к старосте. Однако испуганному толстяку явно было не до оказания помощи. Самому бы кто помог!

Предводитель фианны подошел к нему и, ласково положив руку на плечо, спросил:

– Говорят, ты имеешь какие-то претензии к моей родственнице Киату?

– Что ты, что ты, – льстиво заулыбался староста. – Какие могут быть претензии между своими?

Маленькие, заплывшие жиром глаза старосты источали страх.

– Почему же… Почему же ты не прикажешь воинам прекратить все это безобразие? – наконец осмелился спросить он.

– Какое безобразие? – Мад Магройд ухмыльнулся. Огромный, страшный, с косматой прической-гривой и уродливым шрамом, он и сам олицетворял собой ужас! – По-моему, так еще ничего особенного не происходит. Все еще впереди!

И в самом деле – что такое случилось-то? Ну, разогнали друидов да намяли кое-кому бока, освобождая жертвы, в стародавние времена еще и не такое происходило. Подумаешь! Старосте плохо? Так ему и надо. Зато приятно смотреть, с каким воодушевлением собравшиеся на праздник селяне поддерживают фениев. Так бы и всегда… Тогда, может быть, мечта, давно уже занимавшая все мысли Мада Магройда, наконец станет явью! Да, если все люди, безо всякого принуждения, будут безоговорочно поддерживать фианну, можно будет натворить больших дел. Нет, не больших – великих! Величайших, подобно деяниям древних властителей Изумрудного острова – Конайре Великого, Одинокого Арта, Конна Ста Битв!

– Я хочу сказать слово, великий Мад Магройд, – попросил подошедший филид.

Что ж, пусть скажет. Песни филида – великая сила, и если ею разумно распорядиться…

– Говори, надежда олламов!

Ферадах Финд даже покраснел от похвалы. Надежда олламов – вот как, ни больше ни меньше! Надо думать, Мад Магройд имеет на него виды.

– Волею богов я сочинил песнь, – встав на место друида, громко произнес Ферадах. Оранжевое пламя костров, дрожа, поднималось в небо, на поляне, рассыпая вокруг красные искры, догорала жертвенная клеть. Все – и селяне, и гости, и воины – замолкли. Впрочем, пауза давно уже образовалась сама собой – нечего стало больше громить и некого бить: младшие жрецы разбежались, а к старшему все же подходить опасались, мало ли?

Утешавший Клавдию Рысь – Айна не нуждалась в утешениях, – оглянувшись, почувствовал некоторое сожаление, постепенно охватывающее толпу. Одно дело – поддаться первому разрушительному порыву, и совсем другое – теперь ответить за все. Народ обожает крушить, но не очень-то любит отвечать за содеянное – известная истина. Вот и теперь многие наверняка убоятся гнева богов, и, воспользовавшись этим, друид может попытаться восстановить свое положение. Хотя… Ферадах Финд не должен бы подвести, зря что ли с ним все подробненько обговаривали?

– Одну песнь я подарю богам, – завладев всеобщим вниманием, продолжал филид. – Другую – этому недоучке, отчего-то именующего себя друидом. – Он презрительно кивнул на привязанного к жертвенному столбу жреца.

Услыхав его слова, Даймин Дамаргайт побледнел и переменился в лице. Дернулся было – да стягивающие руки ремни оказались крепкими.

Я дарю вам, о, боги, великую песнь!

– нараспев произнес Ферадах Финд.

Великая песнь филида угодна вам!

Музыканты – те, кто не успел убежать – подхватили свои инструменты. Звякнули струны, глухо зарокотал барабан.

Угодна больше, чемТрижды пять тысяч коров,Чем трижды пять тысяч свиней,Чем трижды пять тысяч плащей,Чем трижды пять тысяч баранов,Чем трижды пять тысяч цепочек,Чем трижды пять тысяч медных котлов!И – внимайте, боги! – Чем девять мальчиков!Чем две девы!Я дарю вам свою песнь,Сочиненную на языке костра,На острие копья,На изгибе лука из тиса…

Ферадах Финд пел все громче, и лица людей светлели – или это просто потому, что за горами всходило солнце? Нет… Все знали, о чем поет филид. Он отводил от всех беду! Все знали – песни филидов угодны богам. Больше, чем трижды пять тысяч коров… И девять мальчиков, счастливые родители которых благоговейно слушали сейчас Ферадаха.

Допев, филид в изнеможении опустился на землю, но тут же встал, встретившись с требовательным взглядом Юния. Рысь, казалось, просил – ну, что ж ты? Еще немного.

– Теперь вот еще что. – Ферадах показал рукой на друида. – Вы, думаете, кто это? Самозванец и вор. Да, вор, укравший не принадлежавшую ему вещь!

– Докажи! – извиваясь, злобно заверещал Даймин Дамаргайт. – Я знаю законы! Докажи! Докажи, прежде чем петь, щенок!

– Докажу, – спокойно отозвался филид и громко позвал. – Тея!

– Так это ты… – в ярости задохнулся друид.

– Тея! Тея! – взволнованно зашептали в толпе. – Смотрите-ка, а говорили, что она бросилась со скалы в воду!

– Узнаешь? – Ферадах Финд с торжеством посмотрел на друида. – Бесстыжие твои глаза! Говори, Тея!

Девушка смело вышла на середину образованного расступившимися людьми круга.

– Ты, Даймин Дамаргайт, оболгал и погубил моего отца, ткача Эхайда Макгира, честного и трудолюбивого человека. – Девушка гневно устремила палец в грудь друида. – Вовсе не он похитил ожерелье из дома фениев.

Мад Магройд удивленно взглянул на Тею.

– Не он, – еще раз повторила та. – По твоему приказу это сделали твои люди, Даймин Дамаргайт! Клянусь в том посохом Лугуса, рогами Цернунна, слезами богини Дон!

– Ах, вон оно что. – Мад Магройд с угрозой обернулся к друиду и вытащил из-за пояса меч.

– Подожди, славный вождь, – не колеблясь, остановил его Ферадах. – Позволь, и вы, люди, позвольте, прочесть ему глам дицин! Думаю, я теперь имею на это право?

– Имеешь! Имеешь! – радостно закричали в толпе – друид успел насолить многим. – Распни же своей песнью эту мерзкую гадину!

Ферадах Финд поднял левую руку – и все затихли.

– В безвестье и в безрадостье, в горе и в пустоте пребудет пусть Даймин Дамаргайт! – свистящим шепотом начал свою песню филид.

Без молока коровы,Без жеребенка во чреве кобылы,Без женских ласкПребудет пусть Даймин Дамаргайт!

Все присутствующие хором повторили последнюю строчку.

Без дома и приюта,Без очага и конюшен,Без птичника и хлеваПребудет пусть он!Без гумна, без овина,Без амбаров, без хлева,Без мяса и хлебаПусть пребудет во веки!Вор останется вором,Клеветник – пусть обернется гадом,Ползущим в болотах.Позор тебе, Даймин Дамаргайт!Во веки веков, позор!

Друид съежился и поник головой. Глам дицин – страшная сила! Весть о песне поношения, пропетой ему филидом, вскоре достигнет самых удаленных уголков горной страны и Зеленого острова. И больше никогда не найдется на земле места для Даймина Дамаргайта – все будут поносить его. И нигде не будет ни уважения, ни покоя! Разве что удалиться в изгнание в какую-нибудь далекую землю…