Мятежница и менталист (СИ) - Бланк Эль

— Добрый вечер! Не ожидала вашего появления. У вас ко мне какое-то дело?

Мужчина отмер и махнул рукой официанту, подзывая.

— Добрый вечер, Карина Викторовна, — поздоровался, и, не глядя в меню продиктовал пареньку заказ.

Видимо, он тут частый гость, раз хорошо знаком со всеми блюдами. А когда мы снова остались наедине, продолжил:

— Приношу вам свои извинения за непристойное предложение, которое вы от меня услышали во время следственных мероприятий. Но вы должны понять, что расследование подразумевает получение сведений любыми способами, в том числе психологическими. Ваш случай был именно таким. Мне нужен был еще один факт, касающийся вашего психологического портрета. Я его получил, и он был учтен во время заседания.

То есть… Я ошалела от осознания — предложение следователя стать его любовницей было проверкой! Как я сразу не догадалась?! Возомнила о себе невесть что. Потому он так легко и отступился, когда я отказала. И оттого с легкостью решился “злоупотребить” служебным положением в личных целях.

Хитрый ход. Телепаты коварны, обывателю сложно предугадать их планы. Придется быть начеку. Как знать, не станет ли обычная просьба провокацией? Сбор фактов в мою пользу или наоборот…

— Допустим, прибавился один, — припомнила ему те самые неравные стопки доказательств. — Неужели он сравнял счет? Тех, что свидетельствовали против меня, было больше. Или вы, в беседе со мной, намеренно преувеличили степень угрозы, переведя нейтральные факты в отрицательные?

Мужчина одобрительно улыбнулся. По одному взгляду стало ясно, что вывод попал в цель.

— Вы на удивление проницательны, Карина Викторовна. С вами было приятно работать. Вы достойны свободы, а не тюрьмы.

— Со свободой вы погорячились. Как подопечная, я имею определенные ограничения.

— Ну, не настолько уж ваше положение ужасно, — не купился на мой пессимистичный тон следователь. Пододвинул к себе принесенное ему блюдо и взялся за приборы, продолжая говорить: — Вы можете жить полноценной жизнью, и ограничены только необходимостью спрашивать разрешения у опекуна. Если он адекватный, то все будет благополучно. К тому же, не одна вы оказались в подобном положении. Все мятежницы в воспитательных целях переданы под опеку мужчин. Вина многих женщин была более весомой, но ко всем отнеслись лояльно.

— Степень вины у нас разная, а наказание одинаковое? — изумилась я. Заодно вспомнила об остывающей еде и принялась за свой ужин. — Несправедливо получается. И чем так страшен комфорт и достаток?

— Вы располагаете неполной информацией. Мятежницам назначены исправительные работы, а их опекуны будут это контролировать. Вы же вольны заниматься, чем захочется, всего лишь предварительно согласовав это с опекуном.

— Понятно…

Я попыталась себе представить, какими могут быть эти самые “исправительные работы”, то есть на что способны погрязшие в разврате девицы, но кроме борделя в голову ничего не лезло.

Невольно перевела взгляд на деловито жующего собеседника и ощутила недовольство — все же я с Марком сюда пришла, а этот тип почему-то нагло занял его место и… жрет! Потому не слишком любезно поинтересовалась:

— А вы столик случайно не перепутали? Если пришли удостовериться, что все соответствует инструкции, то убедились и…

Хотела сказать “проваливайте”, но вовремя прикусила язык. Однако мужчина не обиделся, невозмутимо пояснив:

— Контроль не входит в мои обязанности. Я здесь исключительно потому, что не в силах вас забыть. Вы меня поразили, привлекли, вы красивая, сообразительная, рассудительная женщина. Мне бы очень хотелось узнать вас поближе в неофициальной обстановке, в которой и вы могли бы посмотреть на меня, не как на лицо при исполнении.

Он обернулся, отыскивая глазами официанта. Тот тут же подошел, передав ему небольшой букет из маленьких красных розочек. А спустя мгновение этот самый букет мужчина, с легким намеком на улыбку на губах, протянул мне.

Я ошалело рассматривала цветы и неожиданно для самой себя выпалила:

— Мне запрещено принимать подарки без разрешения опекуна. Если уж меня освободили под определенные условия, я вынуждена их соблюдать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кавалер тоже опешил, заметно было, что он судорожно подбирает уместные слова. В итоге негромко рассмеялся:

— Вы легко адаптируетесь, Карина Викторовна, это похвально. Только учтите, у меня подобное разрешение есть.

— Откуда? — напряглась я. Оглянулась, рассчитывая увидеть Марка. Должен же он появиться!

— Ищите своего опекуна? — тут же продемонстрировал вопиющую осведомленность мужчина. — Напрасно. Наше с вами свидание с ним согласовано. Он не пожелал нам мешать.

Я разозлилась. Этот несносный Марк мне смотрины устраивает! Сводник! Неужели настолько неправильно воспринял мои слова о замужестве?

Впрочем, показывать свое негодование следователю я сочла неправильным. Отыграю эту роль, раз навязали. Этот гад… то есть кавалер, разумеется, все поймет и отстанет, а с Марком у меня потом будет серьезный разговор.

Букет пришлось принять, поставить в принесенную официантом вазу и изменить направление хода беседы:

— Свидание устроили, а сами даже не представились.

Похоже, мне в очередной раз удалось мужчину шокировать. Его реакция была примерно такой же, как при напоминании о разрешении на подарок. Однако продлилось недолго — он интригующе улыбнулся.

— Прошу называть меня Менталистом. За годы службы это стало моим вторым именем и я к нему привык больше, чем к настоящему. На службе мы не пользуемся настоящими именами, так что мне так проще.

— Менталист? — удивилась я. — Почему именно так? Есть прямая связь со значением этого слова? Или просто звучный псевдоним?

— В некотором смысле… есть. Я такой же телепат, как другие мужчины, имеющие мутацию, только с особыми возможностям.

Я вопросительно на него посмотрела, чтобы продолжил, и получила…

— Гипноз, внушение, могу изменять некоторые физиологические процессы организма, связанные с работой мозга.

Вот это да! Мне сразу не по себе стало, захотелось отодвинуться от него как можно дальше. А еще лучше, вообще оказаться на другом конце города! Но пришлось прижаться к стулу и изобретать вопросы, чтобы не показывать страха:

— Физиологические? В чем именно они заключаются?

— У вас голова не болит, Карина Викторовна? — неожиданно ответил он вопросом на вопрос. — Могу помочь.

Голова у меня действительно ныла, и поэтому его предположение выглядело очень и очень подозрительным! А в сочетании с имеющимися у мужчины навыками гипноза, вообще доводящим до паники. Оттого я торопливо предложение отвергла:

— Не стоит. Я лучше таблетку выпью.

Менталист засмеялся:

— Напрасно отказываетесь. Раньше на мои манипуляции никто не жаловался, наоборот, благодарят и в очередь записываются. Впрочем, я понимаю причину ваших опасений. И, чтобы успокоить, уверяю — все воздействия происходят или в рамках служебных обязанностей, или по непосредственной просьбе человека. Вмешиваться в работу мозга без разрешения его обладателя я права не имею.

Я, конечно, чуток расслабилась, но сомнения остались. А кто, скажите на милость, проверит соблюдение правил с его стороны? С такими умениями он сам себе начальник, царь и бог.

Однако тема оказалась интригующей — где еще получишь информацию из первых рук?! И я не удержалась от продолжения расспросов:

— Чувства вы тоже способны внушить? Заставить влюбиться или разлюбить, например?

— Вы о своем признании вспомнили? Вас беспокоят неразделенные чувства и вы желаете от них избавиться? — тоном опытного психотерапевта поинтересовался Менталист.

— Что же вы все ликвидировать стремитесь?! — зашипела я в негодовании. — Не хочу! Всего лишь напомнила вам, что мое сердце несвободно. Разве в этом случае у вас могут быть перспективы? Вы же не идиот, чтобы этого не осознавать. И потому, напрашивается один очень простой вывод — вы намерены внушить чувства к себе.

— Чувства это не объект манипуляций. Я умею многое, но считаю это неприемлемым, позорным и недостойным. Вам психологическое насилие не грозит. По крайней мере, с моей стороны. Что касается объекта ваших чувств…