Убить Горби - Юрий Костин

Внешность показалась ему знакомой. Видел он где-то этот нагловатый прищур глаз, глядящих не по возрасту строго из-под очков, черные волосы, отдающие блеском, словно набриолиненные…

– Русский, – он из последних сил пытался вспомнить, как зовут этого парня. – А вы?

– Я? Русский. Хотя, какая разница? А вот, предположим, я еврей… А, ну да, я ведь сам первый начал, спросил у вас, кто вы и….

– Плохо, – он не дал парню договорить и, отвернувшись, сделал вид, будто увлечен созерцанием ассортимента бара.

– Почему это? – не унимался молодой человек.

– А какой толк оттого, что вы еврей?

– Не слышу логики в вопросе.

– Точно – еврей. Выражаетесь слишком стройно. Откуда логика, юноша? Это у меня девятая двойная. – Он поднял свой стакан и поймал в него оконный свет. Потом мотнул головой и, придвинув стул к собеседнику, предложил: – Послушай, еврей, выпьем за русских?

Молодой человек молчал, пытаясь увернутся от ужасного запаха, исходящего от собеседника. Похоже, дышать даже перестал.

– Не хочешь за русских, давай за евреев…

– Простите, мне надо идти, – попытался ретироваться юноша. – У меня назначена важная встреча…

– Шарлотта! – прокричал «пьянчужка». – Еще два двойных, нет, тройных!

Барменша проворно исполнила просьбу.

– Встреча, говоришь? Часом, не со мной?

– Нет, думаю, не с вами. Но тот человек тоже русский.

– Чудесно. Пока его нету, давай выпьем за Россию.

– Ну, давайте, – кивнул молодой человек.

– Лицо знакомое… Ты кто вообще? То есть ты с телевидения? – спросил его гостеприимный завсегдатай, когда они выпили вновь «за встречу».

– Нет, я не работаю на телевидении. Меня все путают с Малаховым. А моя фамилия Пташечкин. Я журналист Интернет-издания. Аккредитован здесь, в Олимпийской деревне.

– Точно! Малахов! Как я сразу не догадался? – Мужчина хлопнул себя по лбу. – А чего ж ты говоришь, что еврей? Какой же Малахов еврей?

– Так я и не еврей.

– Зачем же меня вводишь в заблуждение?

– Я ведь сказал «предположим».

– Ну черт с тобой. Я и так вижу, ты наш. В смысле нормальный…

– Извините… Объясните мне, что ненормального в евреях? У меня куча друзей из этого племени. И что? – Молодой человек покраснел то ли от обиды за друзей, то ли от приступа мотивированной агрессии.

Видимо, что-то произошло в сознании этого националиста и он, встрепенувшись, вздохнул:

– Ты не обращай внимания… Это я шучу так. Здесь не пошутишь на эти темы, а с нашими можно.

– Шутки странные…

– Да брось ты! Давай выпьем. Я ведь и правда думал, что ты русский. Да я ихнего брата, наоборот, уважаю, причем больше, чем иного нашего. Нашему ведь что надо? Выпил, закусил, поспал. Лишь бы не работать. А потом обижаются, что полстраны чеченцы захватили. Тебя как зовут?

– Ну, Евгений.

– Нуевгений – странное имя. По маленькой?

– Мне вообще-то не рекомендуют доктора…

– Женя, не нервируй меня. Если хочешь знать, я тут человек авторитетный, и подружиться со мной было бы очень полезно.

Они выпили. Евгений оказался легким в общении и выпивке парнем.

«Может быть, это судьба. Парень вроде нормальный», – подумал он и заказал еще один «раунд» напитков.

Он так и сказал Шарлотте:

– Another round, please.

– Женя, а как ты здесь оказался? Не в Ванкувере – это понятно, ведь сейчас у всех, кроме меня, Олимпийские игры, а в этом ресторане как очутился?

– Друзья из местных рекомендовали. Говорят, тутошний лосось на гриле идет замечательно под шардоне. Но вино пить уже поздно. Из-за вас. Кстати, вас я раньше нигде не мог видеть?

– Откуда, Женечка, откуда? Я сто лет здесь живу. Уже не помню, как в моем московском дворе пахнет. Хотя, наверное, там до сих пор пахнет помойкой… Ладно, Женя, надоело мне морочить тебе голову. Я тот самый Олег, с которым у тебя здесь назначена встреча. Можешь звать меня просто Олегом или дядей Олегом – дело твое… Слушай, сейчас вот эти итальянцы… португальцы уйдут, и мы сядем на самое козырное место. Ты будешь кушать свой лосось, а я тебе кое-что расскажу интересное, идет?

Евгений с трудом скрывал возмущение, но говорить ничего не стал, претензий не предъявил – любопытство, наверное, победило.

– Идет, ладно. Только не надо было эту проверку устраивать – зря время потеряли.

– Не зря, поверь.

– Теперь я могу со спокойной совестью заказать лосось, чтобы все было по уму, – облегченно вздохнул Евгений.

– Разумно. Ум в нашем деле – самое главное. А потом уже честь, совесть…

Вскоре их пересадили за стол. Уходя, португальская тусовка недовольно морщилась и бросала строгие взгляды в их сторону.

– Как жизнь вообще в России, Женя? – спросил Олег, когда заказ был сделан, а на столе появилась новая порция виски и две бутылочки колы.

– Ничего нового. Хотя… Вы когда уехали?

– Предположим, в 1991-м году, летом.

– Предположим? Интересно. Ну, если предположить, что вы покинули Россию в 1991 году, то с тех пор многое изменилось.

– В лучшую сторону? – он не сдержался и ухмыльнулся.

– Трудно сказать. Колбаса появилась повсеместно. Отечественных машин в крупных городах стало меньше. Сервис пробивает дорогу. По Арбату разве что теперь гулять противно – как на вокзале. Или на рынке. Погиб революционный Арбат.

– И все?

– Практически.

– А идейно?

– То есть?

– Какая идея у страны? У тебя, у детей? У тебя дети есть?

– Есть. Трое.

– Они чего хотят?

Евгений задумался, но было видно – не из-за незнания ответа на данный вопрос, а, скорее, для приличия.

– Денег, – наконец проговорил он.

– Твою мать… Я так и думал. После простой колбасы захотелось колбасы получше, обычная машина не нравится – подавай «Мерседес». И все, точка. Впрочем, быть может, после «Мерседеса» – «Астон Мартин»… Но вот дальше уже ничего, пустота. Вот теперь и спорь с вашим новым дедушкой.

– С кем?

– С вашим бывшим будущим президентом.

– А почему дедушкой?

– Этот уйдет из Кремля дедушкой. Такие власть не отдают. Да и традиции нельзя нарушать. Это он, кажется, сказал, что развал Союза…

– …Величайшая геополитическая катастрофа.

– Что-то в этом роде. Не согласен?

– Нет. В той форме, как н произошел, – это не катастрофа.

Ему показалось, что во взгляде Евгения промелькнуло нечто, на мгновение кардинально изменившее не просто выражение его лица, но даже внешность в целом. Списав это странное видение на виски, Олег продолжал:

– Не согласен, значит? Это поправимо. Согласишься. Дети подрастут, новое поколение начнет рулить – согласишься.

– Вы хотели о чем-то рассказать…

– Конечно. У меня столько всяких историй, не на один роман с продолжением хватит.

– Рассказать тебе я хотел вот что, – Олег уставился на только что принесенного аппетитного лосося. – Может, мне тоже его заказать? Давно не пробовал.

Он вдруг осекся. Почему-то окончательно разонравился ему юный собеседник. Было в его поведении что-то подозрительное, настораживающее. И раз уж он почувствовал это в таком состоянии, с переходом к стадии откровенности следовало повременить. Поэтому решил для начала разговорить парня, насколько это возможно.

– Ты книжки, случайно, не пишешь?

– Нет, – покачал головой Евгений. – Но… но у меня друг пишет…

– Да ладно! Как удачно. О чем?

– Ну, о треккинге, о выживании в экстремальных условиях. Вышло несколько книжек.

– Это все чепуха. Все, что у него вышло – полная чепуха.

– Вы же не читали.

– Нет. И что? Сейчас писать о треккинге? Жизнь наша такие сюжетцы порой подкидывает, что эти самые советы как не подохнуть в тайге – лишь школьные сочинения на свободную тему. Лосось-то ничего?

– Супер. Не обманули.

– Конечно. Они не обманывают. Этим промышляют, в основном, наши бывшие граждане. Тем и живут.

– Все так ужасно?

– Абсолютно. Месть народов бывшего СССР всему остальному миру за развал страны.

«Все же странный парнишка, – подумал он, в который раз приглядываясь к собеседнику. – Или я мнительный стал. Посмотрим его реакцию, а там уже… По обстановке».

– Итак: у меня есть для вашего друга, Евгений, неплохой сюжет. По-моему, сногсшибательная информация. Но беда в том, что у нас, то есть у вас в России, сейчас сенсацией никого не удивишь. Пресса перестала сотрясать общественное мнение. Можно писать о чем угодно, приводить какие угодно документы и факты. Время, когда печать была коллективным организатором, кануло в лету. Но как рассказать людям правду? Только через литературу. Вот ведь поверили Дэну Брауну, да так, что Ватикану пришлось специальные циркуляры рассылать по упомянутым в «Коде да Винчи» церквям, чтоб их служители вели разъяснительную работу с товарищами, путешествующими по местам действия романа.