Хроники Расколотого королевства - Фрэнсис Хардинг

— Пертеллис, — обратился к нему констебль, — ты знаешь, кто говорит с тобой?

— Да, кажется, — сказал Пертеллис неуверенно. — Мне очень жаль, но… я не помню вашего имени. Голова такая тяжелая…

— Это ничего, как раз на голову-то мы тебя и облегчим. — Констебль раскатисто рассмеялся собственной шутке и, подойдя вплотную к Пертеллису, сказал: — Нам теперь известно про капитана баржи.

Пертеллис хохотнул, чем рассердил констебля.

— Что смешного? — спросил тот.

— Не хотел вас обидеть. Просто я уже запутался в своих преступлениях. Мне говорят, что я прячу нелегальный печатный станок, о котором я знаю не больше других, потом выясняется, что я — организатор заговора радикалов против королев-близняшек. Но ведь это не так, вы же знаете. А теперь мне еще сообщают, что я покупал пули, отлитые из идолов… Блестящая идея, но, увы, она осенила не меня.

— Жаль, тебя не осенила блестящая идея, как получше избавиться от трупа Куропата, — сказал констебль.

Пертеллис напрягся, пытаясь вникнуть в услышанное.

— Вы извините, но я так понимаю, на мне теперь еще и убийство?

— Хватит запираться, — рявкнул констебль. — Со мной этот трюк не пройдет. Пусть наивные дурачки верят, что ты весь из себя святоша, пекущийся об общем благе, я тебя насквозь вижу. Ты зачем детишкам забивал голову галиматьей о всеобщем равенстве и революции?! Отравляешь юные умы…

— У вас есть дети, — неожиданно сказал Пертеллис.

— Откуда ты знаешь? — спросил констебль опасливо.

— Просто догадался. Вы ведь за них боитесь, да? И потому меня ненавидите. — Он попробовал улыбнуться констеблю. — Сколько им лет?

Констебль не ответил. Он словно боялся, что Пертеллис, несмотря на свое бедственное положение, узнав о его детях, получит над ними загадочную власть.

— Тебя видели в компании капитана Холка Куропата, — произнес он жестко. — Как ты разговаривал с ним, передавал ему деньги и шел вместе с ним. После чего названный Куропат был найден мертвым.

— Кто это сказал? — спросил Пертеллис простодушно.

«Всё равно, всё равно, всё равно, — твердила себе Мошка, — его повесят. И я ничем не могу ему помочь. И вообще, уже поздно идти на попятную, ведь я кивнула констеблю, когда он спросил, и теперь у меня нет выбора…»

Констебль мягко подтолкнул Мошку к Пертеллису.

Пертеллис взглянул на нее с удивлением, на ее поникшую фигурку и печальное лицо, и, когда она подняла на него глаза, улыбнулся ей. Она поняла, что он узнал ее.

— Ну же, дитя, — услышала она голос Клента. — Скажи. Он в кандалах, он тебя не обидит.

— Готова ли ты заявить под присягой, что перед тобой человек, которого ты видела? — спросил ее констебль и, подождав немного, добавил: — Можешь просто кивнуть.

Пертеллис грустно и тепло улыбался Мошке, как бы говоря: «Я знаю, знаю, у тебя нет выбора».

И внезапно в ней вспыхнуло озарение, что выбор есть.

— Нет! — выкрикнула она. — Вы не заставите меня, мистер Клент! Это все неправда! И я не стану говорить, что это правда.

Казалось, что внутри нее долго-долго копился дух протеста, точно пар в кипящем чайнике, и сейчас он неудержимо рвался наружу:

— Каждый раз, когда я делала как вы говорили, я падала в бездну порока, все глубже и глубже! И я не хочу больше падать, я хочу быть свободной. Пертеллис не убивал Куропата! Его убил мистер Клент! Я видела, как он прятал тело в сундук! И он заставил меня помочь утопить труп в реке. Я подчинилась, потому что боялась, что он меня убьет. Я… готова повторить это под присягой.

Высказав все, что скопилось на душе, Мошка замерла посреди комнаты, тяжело дыша и озираясь затуманенным взглядом. Клент смотрел на нее в ужасе, не веря своим ушам.

— Пресвятые Почтенные, — пробормотал констебль. — Ну ладно, отведите Пертеллиса назад в камеру. И этого заберите. Пусть сидит, пока я составляю рапорт.

Клент безропотно позволил себя увести. Он тупо уставился вниз, на свои руки, словно разглядывая в них осколки блестящего будущего.

— А ты, — сказал констебль, посмотрев на Мошку, — с глаз моих долой.

Мошка шагнула к двери, вышла на улицу и побежала. Она неслась как сумасшедшая, пока не оказалась у реки. На набережной дул сильный ветер с океана, и она стояла и вдыхала его полной грудью. У нее было такое чувство, что она не дышала по крайней мере неделю, а теперь это забытое умение вернулось к ней.

«Р» ЗНАЧИТ «РАСПЛАТА»

«Что дальше?»

Высоко в небе маленький воздушный змей оторвался от веревки и полетел, подхваченный ветром, беспорядочно кружась. Другие воздушные змеи, крупнее и крепче, не последовали его примеру, понимая, что расплатой за головокружительный глоток свободы будет падение в неизвестность. Но маленький змей знал только одно — он больше не мог выносить неволю. Сейчас, пусть на очень короткое время, он уподобился птице, легко парящей в небе.

Если бы прохожие на набережной могли заглянуть в душу Мошки, одиноко стоящей у самой воды, они бы увидели, как она похожа на того воздушного змея. Она прекрасно понимала, как незавидно ее положение, но, по крайней мере, теперь она была свободна. Прежде Клент играл с ней, как с марионеткой. Впредь она сама будет решать, как ей жить и что делать. Словно проверяя свои пределы, она зашла по щиколотку в воду и ощутила прохладу.

Что дальше? Самое главное, непосредственная угроза жизни миновала. С другими делами она как-нибудь разберется. Ногам стало холодно, и Мошка вышла из воды.

Она не сомневалась, что мистер Бокерби узнает о случившемся в самом скором времени. Ей хотелось побыстрее вернуться в брачный дом и самой посвятить его в ситуацию. Но она не представляла, как быстро новости из полиции разлетаются по городу.

Вблизи участка сидели три человека — один стругал деревянную ложку, двое играли в карты. Как только на крыльцо вышел констебль, они оставили свои занятия и подошли к нему, точно голодные собаки к повару со шматком мяса. Один из них сунул слуге закона в руку деньги, и тот сообщил им все, что они хотели услышать. Перекинувшись взглядами, они усмехнулись констеблю, похлопали его по плечу и припустили в сторону набережной.

Мошка еще только собралась идти в брачный дом, а вести из участка уже передавались из уст в уста. Она, словно ощутив смутную опасность, ринулась бегом. Но обогнать троицу было выше ее сил. Один из них с разбегу запрыгнул в лодку и налег на весла. Другой забежал в портовую таверну, откуда тут же выскочили несколько мальчишек с горящими глазами и прыснули в разные стороны. Третий подбежал к плавучей кофейне, отходившей от причала, и, сложив ладони рупором, принялся кричать:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});