Эвернесс - Йен Макдональд

— Сен, вернись на место! — загремела капитан Анастасия.

Сен медленно убрала отвертку, по-прежнему не отрывая взгляда от Шарки.

— Мисс Сиксмит, не покидайте свой пост! Скорость, курс и высота без изменений. Мистер Шарки, попрошу соблюдать тишину в эфире.

— «Королевский дуб» запустил истребители, — сообщил Макхинлит, нагнувшись к самому экрану радиолокатора.

— Почему? — закричал Эверетт. Разрозненные обрывки мыслей и подозрений слились в одну догадку. — Почему? Прыгольвер все еще у меня. Я могу отправить Инфундибулум в любую произвольную вселенную. Если Шарлотта Вильерс атакует нас, то проиграет. Тогда почему она идет в атаку? Разве только… Разве только она думает, что я этого не сделаю. А почему? Она что-то такое знает и думает, что я тоже знаю. И поэтому Инфундибулум для меня такая же ценность, как для нее. Что же это такое?

— Капитан, через три минуты истребители нас догонят, — сказал Макхинлит.

— Принято к сведению, мистер Макхинлит. Продолжайте, мистер Сингх.

Эверетт сжал прыгольвер в правой руке, а «Доктора Квантума» — в левой.

— Может быть, дело в том, что никто и никогда не соединял их вместе? Прыгольвер плюс Инфундибулум? В прыгольвере есть компьютерный разъем — он служит для обмена данными. Что, если в прыгольвер можно загружать информацию? Он же вроде карманного портала Гейзенберга, а портал я умею программировать. Я так и попал сюда. Если настроить портал, можно отправиться, куда захочешь. Так, а какую информацию можно из него извлечь? Он перемещает свою цель в случайную вселенную. Это квантовый эффект. Квантовые эффекты случайны, но не бессмысленны. Слушайте, слушайте: в физике есть такая штука, называется «квантовая сцепленность»: связь на квантово-механическом уровне между двумя удаленными друг от друга объектами. Если две частицы оказались сцеплены, — то есть у них совпали квантовые состояния, — то сцепленность сохраняется, даже если эти частицы разделить. Можно отправить одну из них на другой край вселенной, и все, что происходит со второй частицей здесь, на Земле, мгновенно отразится на состоянии удаленной частицы. Они взаимосвязаны. Может быть, когда прыгольвер открывает портал в случайной вселенной, в нем сохраняется память об этом событии? Нужно только ее найти! Может, он задуман вообще не как оружие. Может, это исследовательский инструмент — например, для составления карты Паноплии? Открываем окно в иную вселенную и замеряем координаты. Если так, в нем должны были сохраниться данные о том, куда он отправил папу! Я думаю, так и есть, поэтому Шарлотта Вильерс уверена, что я не уничтожу Инфундибулум. Они мне нужны оба! Информация из прыгольвера необходима, чтобы найти след, а Инфундибулум — чтобы настроить прыгольвер на заданные координаты.

«Эвернесс» достигла края ночи. На востоке над горизонтом пролегла желтая полоска, постепенно переходящая в темно-синий, усыпанный звездами купол неба. Облачный слой расстилался сплошным черно-пурпурным ковром. Истребители возникли из рассветного сияния — три двухмоторные машины, поджарые и прожорливые, как небесные акулы. Промчались на бреющем полете над корпусом «Эвернесс», от носа до хвоста, развернулись и пошли на второй заход. Под крыльями выдвинулись орудийные стволы, из-под белого чаячьего брюха показались ракетные установки.

— Вот я о чем, — сказал Шарки. — Отдайте эту штуковину Шарлотте Вильерс, и всем будет хорошо.

— Помолчите, мистер Шарки, — оборвала его капитан Анастасия. — Не всем будет хорошо. Эверетту будет плохо. Мы уже видели, на что способна Шарлотта Вильерс, когда у нее в руках прыгольвер и Инфундибулум. А сейчас она еще сильнее, потому что считает, у мистера Сингха нет выбора и он вынужден ей подчиниться. Мистер Сингх, я не верю в заведомо проигрышные сценарии. По-вашему, это оружие можно запрограммировать?

— Да.

— Вам это под силу?

— Да, я думаю. Точно: да. Только нужно немножко времени.

— Я дам вам время, а вы переправьте нас отсюда. Шарки вскочил на ноги.

— Вы в своем уме?

— Переправьте нас всех, мистер Сингх, — сказала капитан Анастасия.

Истребители вновь промчались мимо «Эвернесс», едва не задевая ее, на этот раз от хвоста к носу, и выполнили разворот на фоне восходящего солнца. Кромсалки разошлись в разные стороны. А в самом сердце рассвета черной кляксой виднелся «Королевский дуб» с эскортом.

— Мам? — тоненьким голоском окликнула Сен.

— Мистер Сингх?

Эверетт до предела открутил колесико.

— Я думаю, получится охватить весь корабль.

— Вот радость-то, — сказал Макхинлит.

Эверетт протянул прыгольвер капитану Анастасии. Она покачала головой.

— Нет, мистер Сингх. Это решать вам.

— Они приближаются, — сообщил Макхинлит. Эверетт навел на себя прыгольвер и зажмурился.

Нет, нельзя закрывать глаза, он должен видеть, как откроется портал. Куда переместится «Эвернесс»? Неизвестно. Открыв глаза, он заглянул в черную выемку дула.

Макхинлит начал отсчет:

— Контакт с кромсалками через три, две…

Эверетт нажал на спуск. Мир полыхнул белым, а потом исчез.

29

Мир вернулся. Он по-прежнему был белым.

И по-прежнему ничуть не больно.

— Мы все еще здесь! — сказал Макхинлит.

— Это вопрос сугубо схоластический, — отозвался Шарки.

— Займитесь радаром, мистер Шарки, — сказала капитан Анастасия. — Я хочу знать, где мы находимся. Мистер Макхинлит, при первой возможности доложите о состоянии корабля — нет ли повреждений. Я ожидала, что перемещение будет более… зрелищным. Мистер Сингх, вы хорошо себя чувствуете?

Прыгольвер выпал из пальцев Эверетта, лязгнул, стукнувшись о палубу, и остался лежать, холодный и неподвижный, как кусок льда.

— На радаре — ничего, в эфире тоже, — сказал Шарки. — Мы тут одни.

— Целые и невредимые, — дополнил Макхинлит, проглядывая изображения с видеокамер внутри корабля и снаружи. — Практически.

— Остановить моторы, — приказала капитан Анастасия.

Сен перекинула все рукоятки в нейтральное положение. Мягкая неотступная вибрация двигателей прекратилась.

— Так, черт побери, где мы?

Вся команда выстроилась у обзорного окна.

— Вот это я понимаю, Белое Рождество! — сказал Макхинлит.

— «От дуновения Божия происходит лед, и поверхность воды сжимается», — проговорил Шарки.

Над ледяным миром занимался рассвет. От горизонта до горизонта раскинулось ледяное море. Торосы и трещины отбрасывали длинные лиловые тени в косых лучах солнца. Даже с высоты было видно, как по замерзшему морю гуляют снежные вихри. Лед, без конца и без края. Эверетту показалось, что неимоверный холод просачивается через толстое стекло.

Сен вложила руку ему в ладонь. Пальцы у нее были теплые, в них ощущались жизнь и человечность. Эверетт заглянул в темную воронку прыгольвера и увидел холод, разрушение и хаос.

— Работать надо, — сказала капитан Анастасия. — Но прежде, мистер Сингх, если не ошибаюсь, нас ждут отлично выдержанные фазаны и лучшее манджарри по рецептам Ридли-роуд. Ну-ка, в темпе, сварганьте нам фантабулоза рождественское угощение! Будем праздновать.

— Есть, мэм!

— Только не спеши, Эверетт, сперва соберись с силами.

Эверетт сунул свободную руку в карман и нащупал карту Таро, которую Сен сделала для него. Вытащив карту, он перевернул ее рубашкой вниз. Как и многие другие карты Сен, она была составлена из газетных и журнальных вырезок, аккуратно наклеенных на картон. Из пустого и светлого дверного проема выходил человек в куртке военного покроя и мешковатых шортах. Человек раскинул руки в стороны, ладонями вверх, держа в одной глобус, а в другой — спиральную галактику. Вдали, над нарисованным вручную горизонтом был наклеен крошечный дирижабль. А внизу неуклюжими каракулями Сен вывела название карты:

«Странник между мирами».

Глоссарий

аламо — влюблен, влюблена

амрийя — персональная клятва или обет, которые невозможно нарушить (из цыганского языка)

бижу — маленький (от французского bijoux — «драгоценность»; в версии Сен — бижусенький)

бона — хороший

бона ночи — спокойной ночи (от итальянского buona notte)

бонару — чудесный, замечательный

варда — смотреть, видеть (диалектное итальянское: vardare = guardare — смотреть)

дилли-долли — миленький, хорошенький

динари — деньги (вероятно, от итальянского denaro)

диш — задница

дона — уважительное обращение к женщине (итал. donna, лингва франка — dona)

доркас — нежное обращение, «тот, кому ты небезразличен» (The Dorcas Society, благотворительное общество дам в XIX в., занимавшихся шитьем одежды для бедных)