Высокое погружение - Марина Даркевич

презент? И я смотрю, он был принят, верно?

Краска залила лицо Светланы. Только сейчас до неё дошло, в чём дело. Вот так штука! Она совсем забыла про обещанный «утешительный приз» для Дениса после того, как выиграла состязание на рапирах со свечами. А Денис, видимо, нашёл подкинутые Константином трусики на одной из тех полок, что выделила ему Света. И вообразил (а почему бы нет?!), будто бы это подарок для него от Светы, да ещё со значением…

То был редкий случай для Севостьяновой, когда она просто не знала, что сказать. Вот уж действительно третья часть Мерлезонского балета! Интересно, как бы отреагировал Дедов, если вдруг узнал, что эти трусики, которые он наверняка с наслаждением и приятным предвкушением выбирал именно для неё, в итоге натянет на себя Денис и тем спровоцирует Светлану на один из самых отчаянных и сладостных поступков в её жизни?!

А Дедов тем временем продолжал всё нежнее и ласковее. Он прятал за этими проявлениями чувств досаду и отчаяние, инстинктивно чувствуя, что всухую проигрывает женщину залётному мальчишке. Ну почему он так долго тянул? Зачем было ждать, когда театр упадёт ему в руки? Две удачи одновременно хотел поймать? Но, может быть, ещё не всё потеряно?..

– Раз подарок был принят, ты, наверное, предполагала, что я захочу увидеть, как он выглядит? Ты же понимаешь, такие вещи сами по себе не имеют большого значения, они лишь дополняют и подчёркивают красоту? В данном случае – твою, Света.

– Так, – выдохнула Светлана, у которой в голове неприятно пульсировало. – Константин! Знаешь, если ты вдруг надумал сделать такой подарок, почему не мог хоть как-то намекнуть, что он именно твой? Если у тебя не хватило смелости вручить его мне лично, из рук в руки?

Севостьянова прибегла к испытанному и проверенному женскому способу выхода из затруднительного положения – начала нападать с упрёками. Она была уверена, что это справедливо – ну как мужчина в принципе мог позволить себе поставить женщину в неловкое положение?!

Дедов даже растерялся. А такое состояние для него было делом нечастым, очень нечастым. Этот человек, явно повидавший всякие виды, значительно больше привык озадачивать других, нежели самому оказываться озадаченным.

– Ты хочешь сказать, что… – начал он.

– Да, я даже не подумала, что это от тебя. И, знаешь… Он не на мне сейчас. Его вообще у меня нет.

Это было правдой лишь наполовину. Деликатный предмет действительно Светлана решила не надевать. Но сегодня он лежал где-то у неё на квартире. Вернее, валялся в ящике с бельём, предназначенным для ближайшей стирки. Поскольку носил на себе следы любовной игры, оставленные обоими её участниками.

Но этого Константину лучше было не знать. Он и так находился не в своей тарелке, испытывая ужасную неловкость и даже злость.

– И что же ты решила? На кого подумала? Можно узнать?

– Извини, Костя. Я полагаю, не надо.

– Чёрт возьми! – прорычал Дедов. – Неужели на мальчишку Тилляева?.. Да, видимо, так и есть! Я же вижу, какими глазами он на тебя смотрит! Но это же глупо, я не могу поверить, будто у вас с ним что-то возможно! Правда, я заметил, как вы с ним ворковали на рауте по поводу премьеры, но неужели для вас может быть что-то большее? Или слухи, которые бродят по театру, имеют под собой основание?

– Константин, – произнесла Светлана, – будет лучше, если ты прекратишь эти ненужные догадки. Извини, я ошиблась, с кем не бывает. Знаешь, я могу компенсировать тебе расходы…

Эта фраза была явно произнесена зря. Но Света в тот момент соображала не просто плохо, а вообще никак. Дедов даже отшатнулся к двери.

– Чёрт возьми! – сказал он с неподражаемым выражением в голосе и на лице. Затем попытался найти ещё какие-то слова, но ему это не удалось. Поэтому он молча вышел в коридор, изо всех сил стараясь ступать тихо и не хлопать дверью, когда закрывал её за собой.

Светлана же без сил опустилась в кресло.

*  *  *

Денис поднял с земли мелкий камешек и бросил его в окно второго этажа. Через полминуты повторил, стал ждать. За стеклом мелькнула тень. Пытаясь понять, что означает отчаянная жестикуляция, Тилляев начал в ответ размахивать руками. Наконец собеседники вроде бы поняли друг друга. Денис забежал за угол больничного корпуса и подошёл к облезлой двустворчатой двери. Над нею нависал частично разрушенный бетонный козырёк, из которого торчали прутья арматуры. Через несколько минут изнутри послышались металлические щелчки, дверь задёргалась и с треском открылась наружу.

– Быстро заходи, – негромко сказала Маша.

Денис проскользнул внутрь. Глущенко ловко защёлкнула верхнюю задвижку, ударив по ней костылём. Затем опёрлась на него и спросила:

– Принёс?

– А как же!

С этими словами Тилляев вынул из карманов три пачки «Магны».

– Да ты просто ангел! – Маша обхватила одной рукой Дениса за шею, притянула его к себе и звучно чмокнула в губы. – Пошли! Помогай мне бежать вприпрыжку. А то я сама по этому трамплину не поднимусь.

Денис не ожидал такого поворота. Он просто собирался передать молодой женщине обещанные сигареты, после чего сразу же развернуться и отправиться восвояси. Но не оставить же Машу без помощи?

«Бежать», даже с посторонней помощью, вверх по щербатой лестнице было не особенно удобно. Да что там, с костылём и в гипсе почти невозможно. Денис и Маша кое-как миновали первый небольшой пролёт в пять ступенек, затем Тилляев ловко подхватил тоненькую женщину на руки (она только коротко ахнула) и мигом поднял её на площадку второго этажа пожарного хода.

– Ну ты даёшь, братишка! – сказала Маша. – Теперь тихо. Налево нельзя – там сестринский пост и ординаторская. Можно только направо – там через две двери ванная, я спёрла от неё ключ. Туда ночью никто не заходит. Отопри дверь и жди меня. Посидим, покурим недолго. А то меня засекут, пока я с ключом буду возиться, ещё грохнусь на пол ненароком.

Возражать было сложно. Денис только кивнул в знак согласия и быстро промчался на цыпочках тёмным коридором к ванной. Два поворота – дверь открылась. Тилляев проскользнул внутрь. Через минуту за ним зашла и Маша, ловко подпрыгивая на одной ноге и беззвучно упирая костыль в пол. Она тихо заперла дверь изнутри и щёлкнула зажигалкой, подпаливая сухую тонкую деревяшку.

– Свет включать низзя, – сказала женщина. – Но тут недавно начали делать ремонт, стесали со стен штукатурку. Вон дранка торчит, можно её выдёргивать и жечь, как лучину при царе… Давай сигареты.

Распечатав пачку и с наслаждением прикурив от горящей лучины, воткнутой