Суд и ошибка - Энтони Беркли

— И давно его смазывали, по-вашему?

— Судя по виду — несколько месяцев назад.

— А если бы из этого револьвера недавно стреляли — скажем, несколько недель назад? Что изменилось бы?

— Смазка выглядела бы не такой старой, на ней были бы заметны бороздки и, скорее всего, пороховой нагар.

Показания звучали убийственно. Поднимаясь, чтобы приступить к перекрестному допросу, сэр Эрнест всей душой желал очутиться в США, где адвокатам разрешается в течение одного-двух часов обдумать, как вести себя по отношению к тому или иному свидетелю. Но в Англии сэру Эрнесту приходилось рассчитывать лишь на туманные сведения об огнестрельном оружии, полученные им на минувшей войне, и природную живость ума.

— В Скотленд-Ярде вы считаетесь экспертом по огнестрельному оружию, сержант Мэтерс? — с приветливой улыбкой начал сэр Эрнест.

— Нет, сэр.

— Нет? — сэр Эрнест разыграл удивление. — Разве вы не эксперт?

— Не эксперт, просто по работе мне приходится иметь дело с огнестрельным оружием.

— Как и очень многим из нас. Насколько ваши познания в области оружия превосходят познания среднестатистического человека?

— Готовясь к службе, я прошел соответствующий курс.

— И этот курс, хотя и не сделал вас экспертом, но позволил с помощью беглых осмотров определять, давно ли производились выстрелы из того или иного оружия?

— Благодаря этому курсу подготовки я могу отличить оружие, из которого никогда не стреляли.

— Вы разбирали этот револьвер?

— Нет.

— Рассматривали его в лупу?

— Нет.

— Так вы изучали его или просто осмотрели?

— Настолько, насколько счел необходимым.

— Другими словами, просто заглянули в дуло?

— Нет.

— Неужели даже не заглядывали туда?

— Я внимательно осмотрел внутреннюю поверхность ствола.

— А, понятно: так внимательно и зорко, что сумели выявить отсутствие нагара и бороздок на стволе, которые обычно ищут с помощью лупы?

— Проведенный осмотр меня удовлетворил.

— Ничуть не сомневаюсь, но мне этого было бы мало. Давайте все проясним. Вы действительно искали нагар, борозды и так далее или просто заглянули в дуло и сказали себе: "Смазка сухая, значит, из револьвера не стреляли"?

— Мне было ясно, что из этого револьвера не стреляли.

— На мой вопрос вы не ответили, но это не важно. Пойдем дальше. Если я правильно понял, сержант, вы сказали не "из этого револьвера в последнее время не стреляли", а "из этого револьвера никогда не стреляли". Наличие сухой смазки не имеет никакого отношения к тому, стреляли из оружия или не стреляли несколько лет. Что вы на это скажете?

— Путем расспросов мне удалось выяснить, что из этого револьвера не стреляли ни разу.

— Кого вы расспрашивали?

— Оружейника, который продал этот револьвер.

— И эти расспросы показали, что в собственность мистера Тодхантера револьвер перешел совершенно новым?

— Нет, не совсем новым.

— Но вы же ответили моему ученому другу, что он был новехоньким.

— Сейчас объясню: этот револьвер мог считаться новехоньким потому, что из него ни разу не стреляли, — терпеливо растолковал сержант, — но вообще он старый.

— Старое, ржавое оружие едва ли можно назвать "новехоньким".

— Оно не ржавое.

— Не ржавое? К этому мы еще вернемся. Значит, этим старым армейским оружием никогда не пользовались? Это вы хотели объяснить?

— Вот именно.

— Стало быть, револьверу двадцать лет, и все-таки он не ржавый?

— За ним бережно ухаживали.

— Значит, старая высохшая смазка предотвращает появление ржавчины?

— Не могу сказать.

— Но вы же эксперт!

— В смазке я не разбираюсь.

— Смазка применяется для ухода за огнестрельным оружием и при этом не относится к области вашей компетенции?

— Специальными знаниями я не обладаю.

— По-моему, незачем обладать специальными знаниями, чтобы понимать, что старая, никчемная смазка не предотвращает появление ржавчины. Но вы говорите, револьвер не был ржавым. Там, где его ствол был виден, он оказался чистым и блестящим?

— Насколько я помню, да.

— Вы согласны, что недавняя стрельба из этого оружия и последующая тщательная чистка — более вероятное объяснение отсутствия ржавчины?

— Нет.

— Менее вероятное, чем наличие магических свойств старой смазки, которая предотвращает появление ржавчины даже после высыхания?

— Я не могу сказать, защищает старая смазка от ржавчины или нет.

— Вы согласны, что если объяснение засохшей смазке еще можно найти, то нельзя выяснить, стреляли из этого оружия недавно или нет?

— Я выяснил, что из него не стреляли.

— Ах да — путем расспросов. Когда вы их провели?

— В прошлом ноябре.

— До того, как осмотрели — точнее, увидели — револьвер, или после?

— После.

— И расспросы подтвердили, что из этого оружия ни разу не стреляли?

— Именно так.

— Разве вы не утверждали в присутствии подсудимого, что из револьвера никогда не стреляли, после того как мельком взглянули на оружие?

— Может, и утверждал.

— Если я правильно понял, так и было?

— Очень может быть.

— Еще до того, как вы провели расспросы?

— Да.

— Но если расспросы и только расспросы убедили вас в том, что из этого револьвера не стреляли, как вы могли утверждать это наверняка еще до того, как предприняли расспросы?

— Наличие сухой смазки и отсутствие каких бы то ни было следов нагара и борозд создали впечатление, что из этого револьвера никогда не стреляли. А последующие расспросы подтвердили это предположение.

— Ах, теперь вы называете это "впечатлением"?

— Я решил, — повторил сержант с убийственным упорством, от которого мистеру Тодхантеру хотелось завизжать, — что из этого оружия никогда не стреляли.

— Насколько я понимаю, у вас была возможность осмотреть дом мистера Тодхантера. Какое впечатление он у вас оставил?

— Довольно приятный дом, — несмотря на всю выдержку, в голосе сержанта послышались растерянные нотки.

— Он показался вам жилищем человека, который ценит комфорт?

— Можно сказать и так.

— Ни к чему проявлять такую осторожность. Вы прекрасно видели, что представляет собой этот дом. К примеру, каким он был — опрятным или неряшливым?

— Мне показалось, что в нем довольно чисто.

— Холодным или теплым?

— Теплым.

— Вы заметили какие-нибудь приметы комфорта — к примеру, центральное отопление?

— Да, центральное отопление в доме я видел.

— А электрические камины в спальнях?

— Я побывал только в одной спальне.

— Был ли в ней электрокамин?

— Да, — с несчастным видом подтвердил сержант, наконец-то сообразив, куда дует ветер.

Сэр Эрнест рывком сбросил маску.

— Вот именно! А вам известно, что масло, особенно смазка для огнестрельного оружия, чувствительно к воздействию тепла?

— По маслам я не специалист.

— Разве надо быть специалистом, чтобы знать, что в тепле смазка быстро высыхает?

— Не могу сказать.

— Вы сообщили нам, что видели револьвер только в ноябре. Как нам известно, мисс Норвуд была убита в сентябре. Вы готовы подтвердить под присягой, что смазка револьвера не высохла бы за целых два месяца в жарко натопленной комнате теплого дома?

— Я не могу подтвердить под присягой то, что касается смазки, выкрутился сержант как смог.

— Но если бы не присяга, вы, видимо, смогли бы утверждать это?

— Я просто высказал свое мнение.

— Да. Правильно ли я понял, что вы, не располагая необходимым опытом и знаниями, высказали мнение, которое были не вправе высказывать, повторили его своему начальству не как мнение, а как установленный факт, и теперь считаете своим долгом отстаивать свое категорическое и беспочвенное заявление?

Сэру Эрнесту наконец-то удалось задеть сержанта за живое.

— Это некрасиво с вашей стороны, — возмутился он.

— И тем не менее я сказал правду, — парировал сэр Эрнест и сел, лучась улыбкой.

Мистер Бэрнс осторожно взялся за своего взволнованного свидетеля.

— Не вдаваясь в технические и прочие ненужные подробности, справедливым ли будет утверждать, что ваша подготовка, не включавшая знакомства с особыми свойствами смазок, тем не менее позволила вам сразу определить, что из револьвера никогда не стреляли?

— Правильно, — подтвердил сержант. Его отпустили, и он с явным облегчением покинул свидетельскую трибуну.

Несмотря на возмущение, с которым мистер Тодхантер слушал допрос (как этому человеку хватило совести выдавать за установленный факт ничем не подкрепленную догадку?), он не мог не посочувствовать свидетелю. К облегчению подсудимого, сэр Эрнест с удивительной ловкостью выпутался из затруднительной ситуации.