Записки - Александр Бенкендорф

Но в конце 1813 года в той же Голландии русские взяли у французов полный "реванш" за фиаско четырнадцатилетней давности, даже и не вспомнив о нем. История экспедиции 1813 года совершенно забыта, так же как и ее политические последствия, весьма немаловажные для дальнейшей судьбы Нидерландов, государства небольшого, но в силу своего положения "на карте Европы" важного для всего континента.

К ноябрю 1813 года после сокрушительного поражения Наполеона в трехдневной "битве народов" при Лейпциге сложилась непростая для обеих сторон ситуация, Наполеон был перед выбором: идти на мирные переговоры с союзниками, которые потребуют, чтобы Франция "вернулась" в свои границы 1792 г. (т. е. до начала республиканской, а затем его, Наполеона, имперской экспансии), или продолжать гибельную для него войну.

В стане союзников были "разброд и шатания". К ноябрю 1813 г. Главная Императорская Квартира Александра I и ставки прусского короля и австрийского императора находились во Шранкфурте-на-Майне, там же сконцентрировались русская гвардия и несколько корпусов союзных армий. Здесь же союзникам пришлось разрешать многочисленные внутренние противоречия и определять свои дальнейшие планы. Австрии очень не хотелось продолжать войну с Францией. При успехе переговоров с нею она могла бы не только вернуть все утраченное за двадцать лет с начала всеевропейской бойни, но и получить в компенсацию что-либо еще (к тому же Наполеон — зять австрийского императора). Два крупных германских государства, Бавария и Саксония, недавние сателлиты Франции, должны были сориентироваться и, используя противоречия главных участников коалиции, скорее выработать необходимую "линию поведения". В ситуации политического хаоса в Германии сразу же после Лейпцига мелкие государства развалившегося наполеоновского Рейнского Союза пытались определиться, к кому из союзников пристать и, в основном, ориентировались на своих ближайших соседей — на Австрию, частью на Пруссию. Пруссия жаждала окончательного возмездия Франции за унижения 1806–1812 гг., но ее не очень устраивало быть только ведомою своей спасительницей Россией. Англия, самая активная из союзников России, старалась добить силами континентальных государств смертельно раненного врага, но при этом строго блюла свои интересы на континенте и не желала, чтобы Россия сохраняла политическую инициативу, поэтому поддерживала ее оппонентов. Швеция во главе с бывшим маршалом Франции Бернадоттом в новом качестве ее, Швеции, наследного принца, интересовалась севером Германии, Данией, Норвегией и желала собственного усиления, возвращения в круг влиятельных европейских государств. Во Францию, где его почитали изменником, Бернадотту торопиться было незачем. Русский Император понимал, что пока Наполеон во главе Франции, мира в Европе не будет и, пока не достигнута окончательная победа, интересы России, ее безопасность не могут быть обеспечены. Александр I и его ближайшее окружение понимали, что, по сути, у России, кроме Пруссии, союзников нет. Но на поход во Францию только в союзе с Пруссией решаться нельзя, ибо при неудачном ходе событий можно легко оказаться "между двух огней". Поэтому перед Александром I стояла нелегкая задача "упорядочивания отношений" между участниками коалиции, не осложняя взаимоотношений, не прекращая военной подготовки перехода через Рейн.

Военная же ситуация была такова, что союзные армии не могли перейти Рейн, не обеспечив фланги на Верхнем и Нижнем Рейне. Наполеон и его маршалы достаточно зорки, чтобы не использовать возможность удара во фланг. И то, что они уступают союзникам в силе, не будет для них препятствием. Обеспечение южного левого фланга союзных армий зависело от участия Австрии. На северном правом фланге Северная армия Бернадотта занималась Ганновером, а к Рейну, в район Дюссельдорфа, от нее направлялся корпус Винценгероде (не "летучий корпус", как в 1812 г., а "настоящий" армейский корпус, состоявший из пехотных дивизий, кавалерии, артиллерии и приданных "летучих отрядов"). За ним к Мюнстеру и севернее двигался еще один корпус Северной армии прусский корпус генерала фон Бюлова. Перед фон Бюловым была территория бывших Нидерландов, а в то время территория Французской империи.

Судьба Голландии в конце XVIII — начале XIX столетий была весьма печальна. С началом экспансии республиканской Франции Нидерланды стали первым государством, утратившим свою независимость. В 1795 г. в условиях французской оккупации была провозглашена Батавская республика, первая из республик-сателлитов (с марионеточными правительствами) на оккупированных республиканской Францией территориях. За Батавской республикой были организованы Гельветическая республика на месте Швейцарии, Цизальпинская республика в Северной Италии, южнее — Партенопейская, и др. Их искусственные названия игнорировали исторически сложившиеся наименования народов и стран.

При "освобождении" Голландии был изгнан последний штатгальтер Соединенных Провинций из древнего Оранского дома, сыгравшего в XVI в. столь важную роль при утверждении независимости и государственности Нидерландов[81]. Изгнавшая его "партия патриотов", при содействии которых Нидерланды превратились в беспомощного сателлита республиканской Франции, скоро утратила свое влияние, энтузиазм получивших свободы "народных масс" также исчез. Причин тому было предостаточно. Голландия — страна "буржуазная", поэтому можно считать, что экономическое положение в большей степени определяет настроения жителей, нежели идеология. До вторжения французской армии знаменитого генерала Пишегрю[82], принесшей "на штыках" вожделенные "свободу, равенство и братство", Голландия была процветающей страной с богатыми колониями в Ост-Индии и в Индии, в Африке, в Центральной Америке, с крупными, влиятельными во всей Европе банковскими домами. Ее собственная торговля необходимыми для всей континентальной Европы товарами дополнялась весьма выгодным посредничеством в торговле других государств, в частности, США. Голландия была торговой соперницей Англии не меньшей, чем Франция, но ряд обстоятельств (в частности, самое упорное противостояние Англии и Франции), смягчал антагонизм англо-голландских отношений, а иногда государства-соперники даже становились союзниками. С приходом "освободителей" все благополучие голландцев рухнуло. Только за труды "по освобождению" Голландия выплатила революционной Франции 100 млн. гульденов, а еще 80 млн. гульденов ей стоило содержание оккупационной армии, снабжение ее всем, вплоть до обмундирования. Колониальное могущество Голландии рухнуло. Сначала "освободительница" Франция "помогала" ей эксплуатировать ее же колонии, а затем "владычица морей" Британия наложила свою тяжкую длань почти на все заморские владения союзной Франции Батавской республики. Цейлон и Голландская Ост-Индия (современная Индонезия), Капская земля в Африке (современная территория ЮАР) — это только самые крупные владения маленькой Голландии, которые с аппетитом поглотила Англия. Остатки колониального богатства Нидерландов присвоила все та же "освободительница", революционная Франция, конечно, не впрямую, не формально, а в реальном потреблении колониальных ресурсов. Война с Англией практически уничтожила морскую торговлю. Соответственно, произошло ухудшение положения в самой Батавской республике. Значительно упал уровень жизни недавно зажиточного населения, промышленность, судостроение и транспорт пришли в упадок. С установлением во Франции империи произошли некоторые изменения и у "батавцев". Они стали снова "голландцами", но это возвращение исконного имени не улучшило их положения. Еще до Тильзитского мира (1807 г.) Наполеон всерьез занялся переоборудованием Европы и приспособлением ее государств под "филиалы" своей империи с устройством-назначением своих родственников на должности королей и герцогов. Зять императора французов, лихой кавалерист маршал Мюрат, получил назначение королем в Неаполь, брат императора Жером был произведен в короли Вестфалии, другой наполеонов брат, Жозеф, был переведен из Неаполя и навязан в короли Испании, где на долгие шесть лет установилось непрерывное кровопролитие. В Италии Наполеон стал королем сам, а вице-королем был определен его пасынок, сын казненного якобинцами королевского генерала Эжен Богарне, которого стали на "вице-королевский манер" именовать Евгением. В 1806 г. Голландию почтили тем, что одновременно с возвращением наименования возвысили не в княжество или в герцогство, а в королевство, и назначили в короли Луи Бонапарта[83], еще одного брата императора. С его "правлением" совпало начало континентальной блокады, совершенно безумной затеи Наполеона, восстановившей против него и против Франции население всей Европы, а в особенности приморских государств. Французские войска и французские таможенники терроризировали все побережье оккупированной Европы от Франции до Пруссии преследованием контрабандного английского товара, взятками и вымогательством. Желая задушить английскую торговлю, Наполеон душил всю Европу. С голландского побережья начинались главные пути проникновения в глубь континента контрабандных товаров, и борьба с контрабандой была фактически борьбой с ее, Голландии, населением. Людовик Бонапарт был человеком здравого ума и твердил своему гениальному брату, что условия континентальной блокады для его страны неприемлемы, что страна уже основательно разорена и разоряется блокадой далее, наконец, потребовал для Голландии особый экономический статус. На это Наполеон не мог пойти, ибо тогда его "система" разваливалась, а менять в ней что-либо он не хотел, ибо предпочитал упорствовать в своих ошибках и просчетах. В условиях, когда устанавливался культ императора, когда во Франции был введен "день Святого Наполеона", совпадавший с днем рождения императора, когда его, Наполеона, воле подчинялась почти вся Европа, признать континентальную блокаду ошибкой для него было невозможно. В 1810 г. Луи Бонапарт эмигрировал за океан, в Соединенные Штаты, а с его "королевством" произошла очередная метаморфоза. Императорским декретом вся Голландия была объявлена "наносом французских рек", недолгое "королевство" упразднено, а его территория включена в состав Французской империи на правах генерал-губернаторства с административным делением на департаменты. Администрация была "наверху", в основном, французская, в низших звеньях — "свои", из местных коллаборационистов. Сие деяние Наполеона свидетельствует, насколько им был утрачен здравый смысл. Император становился опасен для собственного существования: испанская война, континентальная блокада, уничтожение Нидерландов и др. государств, унижение Пруссии — катастрофические ошибки Наполеона, перечень которых завершается провалом авантюры русского похода. Создатель всеевропейской Империи (с филиалами на других континентах), не отдавая себе отчета, работал на ее уничтожение. И создание наполеоновской империи, и ее гибель дорого стоили как Франции, так и остальной Европе. Экономическое, политическое и идеологическое насилие над населением всего континента, да и не только Европы, как бы ни было тяжко, но несравнимо с тем страшным налогом, который этот молох взымал с народов. Война требовала жертв, она поглощала "живую силу", из которой состоят армии, и постоянно нуждалась в ее восполнении. Непрерывные наборы молодежи все новых, досрочных призывов так "омолодили" Наполеонову Великую армию, что к концу империи в ней служили и сражались мальчишки пятнадцати-шестнадцати лет от роду. Ветеранов оставалось все меньше, обучать новобранцев становилось некому. Голландцы платили налог кровью с 1795 г., а с включением их территории в состав империи размеры этого налога возросли безудержно. Голландцам льстили, некоторым давали чины и видные должности (ван Хогендорп, Дедем де Гельдер, Верюэль). Новобранцев преимущественно "растворяли" во французских контингентах, хотя допускались и контингент национальные. В императорскую гвардию включили полк голландских улан. Но из русского похода почти никто не вернулся, как не возвращались и из Испании. Сразу же, в начале 1813 г., были объявлены новые наборы. Начались "возмущения", которые подавлялись пришельцами-французами. В стране снова появились "патриоты", на этот раз более соответствующие своему именованию. Оппозиция наполеоновскому режиму переходила в противодействие. После разгрома Наполеона в Лейпцигском сражении в Голландии появились надежды на возвращение независимости. "Партия патриотов", они же "оранжисты", во главе с графом Гисбертом Карлом ван Хогендорпом была готова при удобном случае провозгласить независимость страны и призвать из Англии сына последнего штатгальтера (что она и исполнила, наскоро образовав 21 ноября 1813 г. в Гааге временное правительство). Но участниками главных событий стали не гаагские оранжисты, а их друзья в Амстердаме.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});