Море играет со смертью - Астафьева Влада

– Обсуждению не подлежит.

– Но почему? – удивился Марат. – Планировали же переснять несколько дублей!

– Будем работать с тем, что есть. Полностью материал отснят, а уж насколько идеален дубль – не принципиально. Между нами, руководство отеля решило прикрывать лавочку щедрости, вызванную трауром. Большую часть тел извлекли из-под обломков, раненые теперь транспортабельны, аэропорт привели в порядок.

– И что, все это повод вышвырнуть из отеля оставшихся людей?

– Не сразу, но, думаю, за неделю они тут все подчистят и начнут восстановительные работы, пора уже. Это рынок, у него свои законы.

Марат прекрасно знал, когда с продюсером спорить можно, а когда это не приведет ни к чему хорошему. Сейчас был как раз второй случай. Ирония в том, что отъезд как таковой его не огорчал и даже радовал. Марат устал от отеля, от близости постоянного, неисчерпаемого человеческого горя. Сколько бы он ни отстранялся от этого, игнорировать произошедшее он не мог. Трагедия накрыла территорию отеля незримым куполом – чтобы не замечать ее, нужно было обладать на редкость черствой душой. Иногда это благо.

Так что его беспокоил не отъезд, а неизбежное расставание с Полиной. Психологи наверняка будут в отеле до последнего, им еще предстоял сложный этап работы: убедить людей, которые по-прежнему чего-то ждут, что все уже закончилось и нужно как-то отстраивать свою жизнь.

Полину нужно было потерять. Так складывались обстоятельства, так должно было случиться. Не делать это прощание показательным и пафосным, нет. Сказать что-нибудь вроде «Еще созвонимся!» Или увидимся. Или спишемся. В любом случае это будет ложь, потому что никто никогда не звонит, не пишет и не отрывается от пульсирующего ритма жизни, чтобы сходить на чашечку кофе с недолгой приятельницей. Исчезает причина для общения – исчезает общение, все просто.

Если бы они с Полиной и решили поддерживать контакт в Москве, все было бы по-другому. Они бы встречались намеренно, не прикидываясь, что просто пересеклись, потому что аллей возле отеля не так уж много. Над ними больше не висела бы тень чужой боли, и это открывало бы перед ними совсем иные возможности. Полина не была бы выпотрошена десятками историй, обрушивавшихся на нее каждый день. Она стала бы больше улыбаться, ее проще было бы касаться…

Но не слишком просто, нет. Марат прекрасно знал, что легким романом она не станет даже там, в другом мире. Не тот человек, не те отношения. Ее если впускать в свою жизнь, то по-настоящему, она ведь многое заметит, прочитает в нем то, что он, может, не готов сказать. И это будет скорее трудно, чем приятно, и лучше бы отказаться – а он вдруг понял, что не хочет отказываться.

Уверенность в том, что он еще долго – может, никогда – не сможет по-настоящему сделать кого-то частью своей реальности, не сможет доверять, появилась после развода с Ксенией и всех связанных с ним откровений. Теперь это чувство наконец-то дало трещину, словно крепостная стена, готовая в любой момент рухнуть.

Процесс принятия решения всегда был для Марата самым сложным этапом. Зато когда решение оказывалось принято, Майоров уже ни в чем не сомневался, он просто действовал. Принцип нехитрый: если есть цель – иди к ней, а не проверяй, сколько соплей намотается на кулак, прежде чем ты решишься на серьезные шаги.

Полину он нашел в одной из белых беседок. Психолог, похоже, разговаривала тут с кем-то из постояльцев, но теперь была одна, читала что-то с листа. Увидев Марата, она отложила бумаги и улыбнулась.

– Привет. Не ждала тебя: ты же говорил, что в такое время вы ловите свет – или как там правильно?

– Нечего больше ловить, мы уезжаем.

Он рассказал ей все, что услышал от Катрин. Полина не удивилась, хотя психологам о скором отъезде пока не объявляли. Но она была наблюдательна, видела, что руководство отеля суетится все больше. Им хотелось снова зарабатывать деньги, а не тратить на помощь и компенсации.

Рассказать об отъезде было несложно, сложно стало потом.

– Я бы хотел снова увидеть тебя, – просто сказал он. Краснеть и заикаться Марат не собирался, потому что в этом желании не было ничего противоестественного. – Уже в Москве. Когда вернешься, может, сходим куда-нибудь? И никаких теорий заговора, обещаю. Только театр, кино, ресторан – что угодно на выбор или сразу все. Цветы бонусом при любом раскладе. Как тебе идея?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда он предлагал такое фанаткам, волноваться приходилось лишь о том, чтобы они не лопнули от радости. Если он приглашал на свидание кого-то из близкого круга, девушки хотя бы для общего впечатления смущались. Полина не выглядела ни польщенной, ни даже удивленной его предложением. Она казалась откровенно печальной, но такая реакция тоже не вдохновляла.

– Не стоит, – покачала головой Полина. – Думаю, то, что здесь началось, здесь и должно закончиться.

– Да, в моем мысленном сценарии все развивалось по-другому… Почему?

– Потому что мне не нужен в жизни просто друг. А тебе не нужна просто подруга.

– Ага, и психотерапевт тоже не нужен.

– Психотерапевт, может, и нужен, – мягко улыбнулась Полина. – Но это буду не я, мне нельзя. Личная увлеченность клиентом. Непрофессионально.

– Значит, личная увлеченность все-таки есть? И все равно нет?

– Все равно нет.

– Это из-за твоего мужа? Ты… любишь его?

Марат не ожидал отказа, но допускал, что если Полина и не согласится, то как раз из-за брака. Недаром же тот угрюмый спасатель указывал, что она замужняя дама, которой не полагается проводить время с кем попало.

Тогда Марат проигнорировал его слова, потому что за эти дни Полина ни разу не упоминала о муже, не звонила ему, о существовании этого загадочного персонажа напоминало лишь кольцо на ее правой руке. Поэтому Марат и надеялся, что все еще возможно… а оказалось вот как.

– Какого еще мужа? – растерялась Полина. Потом сообразила, что к чему, смутилась и торопливо стянула с безымянного пальца золотое кольцо, будто устыдившись его. – А, это… Нет у меня никакого мужа, мы как раз перед этой командировкой завершили развод.

– Тогда зачем?..

– Кольцо? Мне показалось, что в Турции это будет не такой уж плохой идеей – оставить его. Но мужа больше нет.

– Получается, и месяца еще не прошло? Тебе нужно время?

И снова Полина его удивила:

– Да это тут вообще ни при чем! Там брак был такой… Приятные, но ни к чему не обязывающие отношения, которые длились, пока были санкционированы его мамой. Что ты на меня так смотришь? Я вообще-то здоровая женщина, у меня свои потребности. Но этот брак был не из тех, которые оставляют травму и требуют долгого восстановления.

– Почему тогда? Ты же тоже хочешь этого, тебя ко мне тянет, тебе это нужно не меньше, чем мне.

– Скромно.

– А меня не за скромность ценят.

Это не было актом самолюбования со стороны Марата. Он прожил на свете достаточно долго, чтобы не задаваться детским вопросом «нравлюсь я девочке или нет». Полина была сильной и способной сдерживаться в общении с ним, и все же… Если бы Марат был уверен, что безразличен ей, он бы вообще не начал этот разговор. Единственным нежелательным фактором оставался ее муж, но если мужа нет, в чем вообще проблема?

– Если ты думаешь, что для меня это несерьезно, то зря, – спокойно добавил он. – Мы вроде как определили: это у журналистов я получаюсь эдакий половой гигант, который спать не будет, если не отымеет всех знакомых женщин младше семидесяти. Это вообще не про секс.

– А жаль.

– Открыт к обсуждению, – мгновенно сориентировался Марат.

Полина засмеялась, но почти сразу посерьезнела, и печальный взгляд вернулся.

– Не нужно этого. Правда.

– Слушай, сама же говоришь, что у тебя уже были спокойные организованные отношения с мужем – начнем хотя бы с этого!

– С ним были, с тобой так не получится. Секрет нашего многолетнего общения с Петром строился на том, что мы по большому счету были друг другу безразличны. С тобой я даже начать с этого не могу.