Сказка - Кинг Стивен

— Ты собираешься убить меня и спустить в эту дыру!

— Я бы не отдал тебе золото, если бы собирался это сделать, — сказал я.

— Ты заберешь его назад! — он снова начал плакать. — Ты заберешь золото и сбросишь меня вниз!

Я покачал головой.

— Там забор, а у тебя сломано запястье. Ты не справишься без посторонней помощи.

— Я справлюсь! Мне не нужна твоя помощь!

— Иди, — сказал я.

Он шел, плача, уверенный, что сейчас я выстрелю ему в затылок. Потому что, опять же, это было то, что сделал бы он. Он перестал рыдать, только когда мы прошли мимо открытой двери сарая и он обнаружил, что все еще жив. Мы подошли к забору высотой около пяти футов — достаточно высокому, чтобы удержать Радар, когда она была моложе.

— Я не хочу тебя больше видеть.

— Ты меня не увидишь.

— Никогда.

— Ты меня не увидишь никогда, я обещаю.

— Тогда прощай, — я протянул ему руку.

Он сунул мне свою, здоровую. Хитрый, но не очень умный. как я и сказал. Я вывернул руку и услышал хруст ломающихся костей. Он вскрикнул и упал на колени, прижимая обе руки к груди. Я засунул пистолет 22-го калибра сзади в штаны, как плохой парень в кино, наклонился, схватил его и поднял. Это было легко. Он не мог весить больше ста сорока фунтов, а я в тот момент был так накачан адреналином, что у меня практически выросли крылья. Я перебросил его через забор. Он приземлился на спину в кучу сухих листьев и сломанных веток, издавая негромкие стоны. Его руки бессильно повисли. Я перегнулся через забор, как сказочная прачка, жаждущая услышать свежие деревенские сплетни.

— Иди, Полли. Беги и никогда не возвращайся.

— Ты сломал мне руки! Ты сломал мои гребаные…

— Тебе повезло, что я тебя не убил! — крикнул я. — Я хотел, я чуть не сделал это, и, если я когда-нибудь увижу тебя снова, я это сделаю! А теперь иди! Пока у тебя еще есть шанс!

Он бросил на меня еще один взгляд: широко раскрытые голубые глаза на распухшем лице, перемазанном соплями и слезами. Потом повернулся и побрел сквозь невысокий кустарник, последний остаток Сторожевого леса, прижимая к груди сломанные руки. Я смотрел ему вслед, не испытывая ни малейшего сожаления о том, что сделал.

Это было не очень хорошо.

Вернется ли он? Не с двумя сломанными запястьями. Расскажет ли об этом кому-нибудь, другу или соучастнику очередного преступления? Я не думал, что у Полли были какие-то партнеры или друзья. Пойдет ли он в полицию? Учитывая то, что я знал о Генрихе, эта идея казалась смехотворной. Кроме всего прочего, я просто не мог себя заставить хладнокровно убить его.

Вернувшись в дом, я собрал золотые шарики. Они валялись повсюду, и это заняло больше времени, чем вся история с Полли. Я положил их в сейф вместе с пустым поясом и кобурой и ушел. Чтобы заслонить пистолет, засунутый в штаны, я выпустил рубашку наружу, но все равно был рад, что миссис Ричленд не стояла в конце подъездной дорожки, прикрывая рукой свои зоркие глаза.

5

С холма я спустился медленно, потому что у меня дрожали ноги. Черт возьми, у меня дрожало всё. Поднявшись на крыльцо своего дома, я понял, что проголодался. По правде говоря, был голоден, как волк.

Радар встретила меня не так бурно, как я ожидал; просто радостно помахала хвостом, несколько раз подпрыгнула и потерлась головой о мою ногу, прежде чем отправиться обратно на свой коврик. Я подумал, что ожидал бурной радости, потому что мне казалось, что меня не было очень долго. На самом деле прошло меньше трех часов. За эти часы случилось многое — то, что изменило мою жизнь. Я подумал о Скрудже в «Рождественской песни», который сказал: «Духи сделали все это за одну ночь».

В холодильнике остался мясной рулет, и я сделал себе пару пухлых сэндвичей, обильно полив их кетчупом. Мне нужно было подзарядиться, потому что мой день только начинался. Предстояло основательно подготовиться к завтрашнему путешествию. Я не собирался идти в школу, а моему отцу предстояло вернуться в пустой дом. Мне хотелось отыскать солнечные часы, о которых говорил мистер Боудич — я больше не сомневался, что они существуют, и не сомневался, что эти часы могут повернуть время вспять для старой немецкой овчарки, которая сейчас дремала на своем коврике в гостиной. Я не был уверен, что смогу заставить ее спуститься по этим узким ступенькам, и понятия не имел, как пройду с ней сорок (или пятьдесят, или шестьдесят) миль до города. В одном я был уверен точно: ждать больше нельзя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})6

Пока я ел, я думал. Если я собирался исчезнуть, да еще вместе с Радар, я должен был указать ложный след, который вел бы в другом направлении, а не к дому мистера Боудича. Идея пришла мне в голову, когда я шел в гараж, и я подумал, что она может сработать. Должна.

В гараже я взял отцовскую тачку и еще кое-что. На одной из полок был пакет с гидроксидом кальция, больше известным как негашеная известь. Зачем он был нужен папе? Вы знаете ответ: тараканы. Иногда у нас подвале, иногда в гараже. Я положил пакет в тачку, потом зашел в дом и показал Радару ее поводок.

— Если я отведу тебя наверх, ты будешь хорошо себя вести?

Она взглядом заверила меня, что так и сделает, поэтому я нацепил ей поводок, и мы пошли на Сикамор-стрит, 1. Я толкал тачку, а Радар шла рядом с ней. Миссис Ричленд вернулась на свой обычный пост, и я уже ждал, что она спросит, кто поднял весь этот шум. Но она этого не сделала, только спросила, планирую ли я еще поработать в доме. Я ответил утвердительно.

— Ты очень хорошо справляешься с этим. Думаю, этот дом выставят на продажу, не так ли? Может быть, адвокаты даже заплатят тебе за ремонт, но не особо на это рассчитывай. Они люди жадные. Надеюсь, новые владельцы не снесут его, теперь он выглядит намного лучше. Ты не знаешь, кто его унаследовал?

Я сказал, что не знаю.

— Что ж, если вдруг узнаешь, за сколько его продают, скажи мне. Мы подумывали его купить.

«Мы» предполагало наличие мистера Ричленда, но кто знает?

Я на голубом глазу сказал, что непременно это сделаю, и покатил тачку дальше, намотав поводок Радар на запястье. Старушка шла бодро, но подъем на холм был не особенно длинным. Я боялся, что все эти мили до заброшенного города ей ни за что не пройти.

На этот раз Радар вела себя спокойнее, но как только я отстегнул ее поводок, она поспешила к раскладному дивану в гостиной, обнюхала его от края до края и улеглась рядом. Я принес ей миску воды, а потом пошел в сарай с пакетом негашеной извести. Посыпав ею останки таракана, я изумленно наблюдал, как его разложение ускорилось до предела. Слышались шипящие, булькающие звуки. От останков поднимался пар, и скоро на их месте не осталось ничего, кроме лужицы слизи.

Я подобрал с пола револьвер, отнес его обратно в дом и положил в сейф. Увидев пару гранул, которые закатились в углы, бросил их в ведро к остальному золоту. Когда я спустился вниз, Радар крепко спала.

«Хорошо, — подумал я. — Поспи как можно больше, девочка, завтра у тебя будет трудный день».

Трудный день ждал и меня, и это было хорошо. Я не переставал думать о другом мире — о красных маках вокруг тропинки, о женщине-обувщице с изуродованным лицом, о стеклянных башнях города, — но занятость, вероятно, удерживала меня от запоздалой реакции на близкое знакомство с Кристофером Полли. И это тоже было хорошо.

Маленький ублюдок в своей охоте за золотом не тронул стопки книг в коридоре между кухней и задней дверью. С книгами я не стал возиться, но потратил час на то, чтобы перетащить в сарай стопки журналов, заботливо связанные бечевкой. Несколькими я закрыл останки таракана, а большую часть сложил рядом с колодцем миров. Когда я — мы — буду спускаться туда в следующий раз, я положу эти стопки на доски, чтобы как можно лучше заслонить отверстие.

Закончив, я вернулся в дом и разбудил Радар. Я угостил ее лакомством из кладовки и вывел на прогулку. Я напомнил себе, что завтра нужно взять с собой ее игрушечную обезьянку. Она может захотеть поиграть с ней, когда мы доберемся до цели нашего путешествия. Если, конечно, не упадет с лестницы и не утащит меня за собой. И если она вообще захочет спускаться по этой лестнице.