Сказка - Кинг Стивен

— Так и сделаю. Спасибо вам за доброту, Дора.

Я повернулся к тропинке, но она схватила меня за рубашку и потащила к задней двери своего маленького жилища.

— Я в самом деле не могу…

Она кивнула, сообщая, что понимает, что я не могу остаться на ужин, но продолжала тянуть. У задней двери она указала наверх. Что-то было вырезано на перекладине — выше, чем Дора могла бы дотянуться. Это были его инициалы АБ. Его подлинные инициалы.

Тогда у меня появилась идея, рожденная моей неспособностью произнести слово «прозвище». Я указал на инициалы и сказал: «Это…» В моем сознании всплыло жаргонное слово «потрясно», самое глупое, какое я мог придумать, но хорошо подходящее для теста.

Я не мог выдавить его изо рта. Оно просто не выходило.

Дора озадаченно смотрела на меня.

— Удивительно, — сказал я. — Это удивительно.

10

Я поднялся на холм, поднырнул под свисающие виноградные лозы и пошел обратно по проходу. Ощущение потусторонности, иномирности пришло и ушло. Над головой шуршали летучие мыши, но я был слишком поглощен тем, что только что произошло, чтобы обращать на них много внимания, и по глупости включил фонарик, чтобы посмотреть, сколько еще нужно пройти. Они не взлетели все разом, но пара взлетела, и я хорошо видел их в луче света. Они в самом деле были большими — громадными. Я шел в темноте, вытянув руку, чтобы отбить их, если они вдруг полетят в мою сторону, но они этого не сделали. Если там были тараканы-гиганты, то я их не слышал.

Я не смог выговорить «прозвище», не смог сказать «потрясно». Мог ли я сказать «умнозавр», «зуботычина» или «да ты кукухой поехал, бро»? Я так не думал. Возможно, я не знал наверняка, почему это происходит, но был почти уверен. Сперва я думал, что Дора поняла меня, потому что знает английский. Но что если она поняла меня, потому что я говорил на ее языке? Том, где не существовало таких слов, как «прозвище» и «потрясно»?

Когда булыжники кончились и началась грязь, я почувствовал, что можно снова включить фонарик, но все равно держал его направленным на пол. Мистер Боудич сказал, что между тем местом, где кончалась булыжная мостовая, и началом лестницы была четверть мили; он даже утверждал, что измерил это расстояние. На этот раз я не сбился со счета и дошел до пятисот пятидесяти шагов, когда увидел впереди ступеньки. Далеко вверху, у входа в колодец, я мог видеть свет от горящих там ламп на батарейках.

Я поднимался с большей уверенностью, чем спускался, но так же крепко прижимался правым плечом к стене. Выбравшись наружу без происшествий, я наклонился, чтобы снова закрыть колодец досками, как вдруг мне в затылок уперлось что-то круглое и очень твердое. Я замер на месте.

— Правильно, стой смирно, и у нас не будет проблем. Я скажу тебе, когда двигаться, — было очень легко представить, как этот певучий голос говорит: «Что ты мне дашь, если я превращу твою солому в золото?» — Я не хочу стрелять в тебя, малыш. И не сделаю этого, если получу то, за чем пришел.

А потом он добавил — не засмеялся, а сказал, словно прочитал в книге:

— Ха-ха.

Глава двенадцатая

Кристофер Полли. Рассыпанное золото. Не так идеально. Подготовка

1

Я не могу вспомнить, что чувствовал в тот момент. Однако помню, что подумал: «Мне в затылок целится Румпельштильцхен».

— Что там внизу? — спросил он.

— Где?

— Не надо притворяться. Ты пробыл в этой дыре так долго, что я уже начал думать, что ты там сдох. Так что же там внизу?

В голову пришла другая мысль: он не знает. Никто не знает.

— Насосное оборудование, — это было первым, что пришло мне в голову.

— Насосное оборудование? Насосное оборудование? Так вот в чем дело, ха-ха?

— Да. Иначе, когда пойдет дождь, весь задний двор затопит. И вода хлынет на улицу, — мои мозги постепенно включились в работу. — Оно старое. Я проверял, не нужно ли пригласить кого-то из городских служб, чтобы они посмотрели. Может, вы знаете кого-нибудь из отдела водо…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Чушь собачья. Ха-ха. Что там на самом деле внизу? Там есть золото?

— Нет. Там только механизмы.

— Не оборачивайся, малыш, это будет неразумно. Очень. Так ты спустился туда с громадной пушкой, ха-ха, чтобы проверить водяной насос?

— Крысы, — сказал я. Во рту было очень сухо, — Я думал, там могут быть крысы.

— Чушь собачья, полная чушь. Что вот это такое? Насосное оборудование? Не двигайся, просто посмотри направо.

Взглянув туда, я увидел разлагающийся труп большого таракана, которого застрелил мистер Боудич. От него осталось совсем немного.

Глупая отмазка, которую я сочинил, явно не сработала, поэтому я просто сказал, что не знаю. Но человеку, которого я прозвал Румпельштильцхеном, было на это наплевать. Он уже видел впереди желанную добычу.

— Не бери в голову. Давай-ка лучше заглянем в сейф старика. А к насосному оборудованию, может быть, вернемся позже. Иди в дом, малыш. И если ты по дороге хоть что-то пикнешь, я разнесу тебе башку. Но сначала я хочу, чтобы ты снял свою стрелялку, партнер, ха-ха, и бросил в сторону.

Я попытался нагнуться, чтобы развязать узел веревки на ноге. Пистолет снова больно уткнулся мне в затылок.

— Разве я велел тебе наклоняться? Нет. Просто расстегни ремень.

Я так и сделал. Кобура стукнулась о мое колено и раскрылась. Пистолет выпал на пол сарая.

— Теперь можешь застегнуться снова. Хороший ремешок, ха-ха.

(На этом этапе я прекращаю повторять его чертовы «ха-ха», потому что он говорил их все время, как какой-то словесный мусор. Просто поверьте, что это звучало очень по-румпельштильцхеновски. То есть довольно жутко.)

— А теперь повернись.

Я повернулся, и он вместе со мной. Мы были как фигурки в музыкальной шкатулке.

— Медленнее, парень. Медленнее.

Я вышел из сарая, он неотступно следовал за мной. В другом мире было пасмурно, но здесь сияло солнце. Я мог видеть наши тени — и тень его руки с пистолетом, приставленным к моему затылку. Мои мозги сумели переключиться с низкой передачи на вторую, но от третьей я был далеко. Меня загнали в угол прочно и основательно.

Мы поднялись по ступенькам заднего крыльца. Я отпер дверь, и мы вошли на кухню. Я помню, как думал обо всех случаях, когда заходил сюда, не подозревая, что скоро сделаю это в последний раз. Потому что он собирался убить меня.

Но он не мог. Я не должен был ему позволить. Я думал о том, что люди узнают о колодце миров, и знал, что просто не могу этого допустить. Я представлял, как копы из города, спецназ полиции штата или солдаты вламываются к ужасу обувщицы в ее маленький дворик, срывают ее веревки и швыряют ее обувь в грязь, и понимал, что этого не должно случиться. Нельзя позволить этим парням заявиться в заброшенный город и разбудить то, что там спит. Я должен был остановить все это, остановить его, но не мог этого сделать. И если он смеялся, то смеялся надо мной.

Ха-ха.

2

Мы поднялись по лестнице на второй этаж, я впереди, а гребаный Румпель сразу за мной. На полпути я подумал было сделать внезапный выпад назад и сбить его с ног, но не стал пытаться. Это могло сработать, но если бы попытка не удалась, он бы меня точно убил. Если бы здесь была Радар, она бы попыталась напасть на Румпеля, несмотря на свои больные лапы — и скорее всего, он убил бы и ее.

— В спальню, парень. Ту, в которой сейф.

Я вошел в спальню мистера Боудича.

— Это ведь ты убил мистера Генриха?

— Что? Это самая большая чушь, которую я слышал. Они ведь поймали парня, который это сделал.

Мы не стали развивать эту тему. Я знал, что это он, и он знал, что я знал. Знал я и другие вещи. Во-первых, если я скажу, что не знаю код от сейфа, и буду настаивать на этом, он меня застрелит. Вторая вещь была вариацией первой.