Последний корабль в Бессмертные Земли - Павел Комарницкий

Киллиан усмехнулся.

— Тебе, должно быть, неизвестно, что девушек из знатных семей осматривают ежемесячно, и куда тщательнее, чем наложниц в гареме какого-нибудь владыки. Утрата невинности — полбеды, эта проблема решается… Есть среди жрецов-целителей Храма такие умельцы, что восстановят порушенную невинность за дюжину золотых колец, и ещё дюжина заткнёт им рот до могилы. Но вот сторонняя беременность… Её пресекают сразу, как заметят.

Юноша потёр лицо руками.

— Мою мать никто не спрашивал, хочет она этого ребёнка или нет. И отец бессилен был помешать… Меня точно не было бы — подмешали бы матери в питьё нужное зелье, либо открыто влили в рот, силой, и все дела… Но вмешался случай. Правда, я не могу назвать его счастливым…

Жрец замолчал, глядя в огонь немигающим взглядом. Огненные саламандры выдыхались, головни на глазах теряли форму, рассыпаясь россыпью багрово рдеющих углей.

— Тот мор был страшен. Болезнь, как помнится, принесли дикие кролики. Сперва возникал слабый зуд, становившийся всё сильнее и сменявшийся болью. На всём теле вскакивали шишки… Кролики умирали за три дня, человек жил на день дольше. Из всей богатой и знатной семьи уцелела только моя мать, мор её почему-то не тронул. Осиротевшую девушку взяли в Храм — благо Храм с удовольствием принимает сироток с богатым приданым — где я и появился на свет…

Киллиан помешал в очаге кочергой, и саламандры, уже почти уснувшие, вновь заплясали на раскалённых углях.

— Их счастье было довольно долгим. Я рос, окружённый заботой матери, в садах, где порхали и пели птицы… Так было до трёх лет. А на четвёртый год, когда отец уже стал Верховным жрецом, некоторые решили, что пост сей он занял не по праву и пора бы освободить его.

Юноша сцепил пальцы в замок, оперся на них подбородком, уперев локти в колени.

— Они ужинали вместе, и мама выпила бокал, как я понимаю, предназначавшийся отцу. Это был вполне хороший яд, первые признаки отравления возникли лишь спустя пару дней. А ещё спустя пять её не стало.

Киллиан судорожно вздохнул.

— Время не лечит, Апи, время просто рубцует раны. Лишившийся ног может приспособиться, привыкнуть к их отсутствию. И днём, в суете, даже не задумываться особо. А ночами кричать от боли в ногах, которых больше нет. Был я полусирота. Теперь вот полный…

И тут случилось то, чего не должно быть. Потому что никакая «собачья наложница» не смеет прикасаться к своему господину, если на то нет прямого приказа.

Апи медленно, осторожно провела рукой по волосам жреца Храма.

— Бедный…

Киллиан прислушался к своим ощущениям. Странно, но никаких признаков гнева он не испытывал. Наоборот, стало чуть легче.

— Расскажи мне о себе, Апи, — сказал он, и слова прозвучали не как приказ, а как просьба.

Женщина помолчала.

— Что же рассказать тебе, мой господин? Ты уверен, что это нужно тебе именно сейчас?

— Всё. И я уверен.

Пауза.

— Меня разлучили с матерью немного позже, мой господин, чем тебя. Отняли, когда мне было пять лет. Школа «собачьих наложниц» сурова. Многие не выдерживали… Особенно когда тебя дают целой своре. Тех, кто кричит и плачет, отдают в руки господ, предпочитающих замучивать плачущих до смерти. Поэтому нужно молчать и улыбаться, всё время улыбаться…

Апи говорила ровным, безразличным голосом, и у Киллиана щемило сердце.

— Бедная… — Он осторожно провёл рукой по седым волосам.

* * *

Журчание источника, пробивавшегося из земли среди янтарных полупрозрачных камней, раздражало. Короткий мыслеприказ, и ключ стал совершенно бесшумным. Элентари привалилась к тёплой шелковистой коре могучего дерева, бездумно разглядывая полянку, покрытую ровной, будто подстриженной травой, висящее в небе ослепительно белое светило и белёсо-полосатый бок Эвитара, занимавший немалую часть небосклона. Вообще-то, она любила бродить по песчаным дорожкам прогулочной палубы, но сегодня не хотелось. И даже вид родного неба, так непохожего на местное — жёлтая раздутая звезда и немощный диск безатмосферного спутника, незаметного днём, — не приносил облегчения.

Скрип песка под копытами, и из-за поворота тропы появилась Варда.

«Вот ты где» — начальница ни словом не нарушила тишину уединённого уголка, и Элентари почувствовала некий прилив благодарности. Варда мудра и тонко чувствует душевное состояние экипажа.

«Никогда не думала, что это будет так… страшно» — молодая Валарка вскинула на начальницу глаза, в глубине которых таилась боль и растерянность. Варда, вздохнув, сложила свои длиннейшие ноги, садясь рядом.

«Бывает и хуже»

Обе женщины помолчали, собираясь с мыслями, разглядывая крохотный ключ, бесшумной струйкой пробивавшийся меж камней.

«Они ещё тысячи местных лет будут идти по тропе первично-дикарской цивилизации, скользкой от пролитой крови. Падать, подниматься, снова падать…»

«Ва, ну почему здесь не может быть, как на Лаунте? Да, я знаю, исходный хищный вид отягчает течение… Но не настолько же!»

«Да, с Громмой Три мы помаемся изрядно. Однако что я скажу тебе, Эли… С Лаунтой мы намучаемся гораздо больше, вот увидишь. Как только пойдёт переход от первично-дикарской цивилизации к развитой технической»

Девушка удивлённо вскинула глаза.

«Я полагала, это образец»

Варда грустно улыбнулась.

«Работа аккуратная, не спорю. И всё тихо пока. Даже войн почти нет — так, спорадические пограничные инциденты…»

«Думаешь, они будут, войны на Лаунте?»

«Будут, куда деваться» — Варда вздохнула. — «Только не такие, как здесь, на Громме Три. Тут всё как раз просто — мечи и стрелы, потом чугунные трубы, метающие чугунные шары в собратьев своих… Когда дойдёт до атомного распада, они остановятся либо погибнут»

«А Лаунта?»

Женщина сощурилась.

«О, это будут странные войны. Тихие, ползучие… Нет, не будет горящих городов и ядерных грибов над ними. Не будет истерзанных трупов, лязгающих воющих машин, давящих колёсами бегущих или несущих смерть с неба… Они не любят насилия и крови, лаунтийцы. Но что делать, если кто-то мешает и уходить с дороги не собирается?»

Варда опустила руку в источник.

«Генетическое оружие самое страшное, Эли. Особенно когда за дело берутся такие тихони, как лаунтийцы. Никаких боевых вирусов, убивающих за пару дней, никаких корчащихся в агонии и волдырей на коже. Просто сонная апатия, распространяющаяся среди врагов, хроническая усталость, чёрная меланхолия вплоть до нежелания жить… И дети, рождающиеся со скрытыми дефектами, самое верное — небольшая умственная отсталость, совсем небольшая, чтобы не поднимать паники… И через поколение покорённые уже работают на победителей, занимаясь профессиями, крайне необходимыми обществу. Строители, водители транспортных средств… да мало ли полезных профессий, не требующих большого ума?»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});