Сага о бескрылых (СИ) - Юрий Павлович Валин

утра спокойно отсидеться. Пусть герои щиты и копья таскать подустанут. С братьями-шпионами попозже объяснимся. Да и половину фляги Скат нам оставил — это поценнее будет чем груда того дармового серебра.

— Прав хозяин, кругом прав, — прочавкала Лоуд. — Хорошо бы Скату заодно с нэком и серебришком исчезнуть. Пусть на него думают — хитрец известный. Вот только не унести нам всего.

— Унесем. Мальчишку можно навьючить. Вон он, под лежак забился.

— Жив? — удивилась, забывшая о пленнике Лоуд.

— Видать, неглуп. Заполз от греха подальше. Помочь не откажется… — Грузчик глянул на лежащего Ската, но раздевать мертвеца поленился. — Дай сопляку что-то из тряпья награбленного…

Мертвого шпиона перебросили через забор, вернулись за вещами. Мальчишка безропотно взял мешок, шел послушно, только ковылял неловко — ноги затекли от веревки.

На кладбище было спокойно, тихо нашептывал ветерок, небо над портом все еще алело, но куда ярче полыхало над южными кварталами и у царского дворца.

— Не повезло нам с сокровищницей Трида, — хмыкнул Укс.

— Это бы утащить, — Лоуд прижимала к себе мешок с памятными вещичками.

Устроились между могилами, Грузчик посадил мальчишку за соседним надгробным камнем, сунул узелок с едой и воду:

— Все не сожри, позавтракать оставь. В башку стукнет бежать — рискни. Но поймаем. Впрочем, тебе шею и без нас свернут. Слышишь?

По другую сторону кладбища тянулись заборы богатого Энэйского квартала, откуда доносились дикие крики и вовсе уж нечеловеческие завывания. Разгоралось близкое зарево…

Десятник сел на разостланный плащ, глотнул из кувшина, протянул соучастнице — пива оставалось еще прилично. Лоуд отпила — жидкость была тепловата, но горло промывала приятно.

— Длинный день, — вслух подумал Грузчик. — Вроде все сделали, но как-то… Ты, пустоголовая, зачем на башне зрителям оба раза Тридом представала? Мы как договаривались?

— Раз Аннисис, второй раз Трид, — вспомнила оборотень. — Спутала чуть-чуть. Волновалась, хозяину тщилась угодить. Да и какая разница? Все получилось.

— Логос-созидатель осмыслит результат позже. Был город вонюч и дик, станет дик, чёрен и смраден, — десятник поморщился.

— Главное, опустеет город, — уточнила Лоуд. — А что до вони, так это еще наш брат Укосс попахивает. Вот завтра, конечно, истинная вонь пойдет. Война, хозяин, что ты хотел.

— Надоело. Пусть бы людишки просто исчезли.

— Тоже скучно, — оборотень улеглась на плаще, закинула руки за голову. По небу волокло клубы дыма, Луна гуляще подмигивала сквозь ту густую вуаль, смотрела на город Темная Сестра — тоже запомнить хотела. — Славный день, хозяин. Не жалей ты их. Человечков много, режут друг друга, режут, потом глядишь, через десяток лет опять их столько же. Снова копошатся, снова жить всех учат.

— Слушай, столикая, так как давно ты под Луной живешь?

— Давно. В бабки тебе гожусь. Или в матери. Или еще кем помниться смогу. Женой верной, шмондой сладкой. Хочешь? Ночь алая, самое время успокоиться.

Десятник молчал. Лоуд улыбнулась обеим лунам, надела облик трепетной купеческой дочери, приподнялась на локте…

— Не эту, — пробормотал Укс.

— Да кого пожелаешь.

— Я ей вчера записку послал. Чтоб спряталась и барахло схоронила, — прошептал десятник, не мешая развязывать свои штаны.

— Пустое. Их, камнелобых, хоть как предупреждай.

— Может, пригодится нам шмонда с домом, — вздрагивая, выдохнул Укс.

— Как тебе и Логосу-созидателю угодно, — промурлыкала оборотень.

Хозяин застонал…

…Взведен он был как арбалет, которых в здешних глухих местах не знают. Лоуд ублажила, напоила пивом, повторила несложную блудливость. Молодой, трудов-то, что тот же арбалет взвести…

Резались и кричали в Энэйском квартале, истошно визжали бабы, пожарища уже десятками бушевали. А на кладбище лишь ветерок травой шелестел, легкая гарь между камней витала, да наивный десятник от мужской сладости зубами скрежетал…

…Дремал. Лоуд лежала в удобном облике, рассеянно гадала, почему именно эта неяркая тетка так хозяину нравится. Боится он других, что ли? Вон и сейчас дротик локтем сквозь сон нащупал. Ладно, пусть боги к бескрылому снисходительны будут. В чем-то он прав: убивать уже не так весело. Пережрала смерти оборотень. Пусть хозяин живет, с ним веселее. Мальчишку бы прирезать — вон он, едва слышно грушу жует. Но какой смысл Белоспинного доставать? Пусть дышит грушеед, мешки таскает. Потом разберем, какой он крови, да что с ним делать.

…Теперь уже не визжала баба в стороне богатых Энэйских дворов, а хохотала пьяно и безумно. Пели непонятный гимн мужские голоса, скрипели, обваливаясь, горящие кровли, заслоняли алую луну буйными облаками искр. Донеслись многоголосые крики с другой стороны — видать, пришел час Олитовой улицы…

* * *

— Выспалась, пустоголовая? — мрачен был десятник, как небо от дыма черное. Понятно, даже мысли об утреннем мужском стеснении мудрый Логос-созидатель и допустить не может. Просто мрачен хозяин.

— Отдохнула, — согласилась Лоуд, кидая мальчишке не до конца обглоданный рыбий хвост. Пленник-носильщик объедками не брезговал, впрочем, остатки вчерашней снеди при утреннем свете сущими объедками и выглядели. Ну и ющец с ними, храмового брата никакой жратвой не напугаешь. — Так каков план, хозяин?

— Сначала друзей проведаем. Так честнее будет, — задумчиво сказал десятник. — Потом свежим воздухом подышим и придумаем, как из города убираться. Хозяйство-то у нас не маленькое, на горбу не утащишь.

— План хорош, да только сколько времени нам Логос даст? — засомневалась оборотень. — Слышишь ведь?

С рассветом крики не стихли. Утренний ветер прибил дым пожарищ к земле, и из-за завесы доносился вой: почти со всех сторон. Тоскливый, полный боли и злобы. Лоуд вспомнила о йиенах, что в иных землях обитают, но на всем мысу Края Мира, бедному дарками, как мирными, так и дикими, те трупоеды не водились. Люди в Хиссисе воют. Вернее, то безумие, что от отсутствия нэка к живым приходит.

— Интересно, какой план у Мудрейшего Аннисиса на сегодняшний день имелся? — буркнул десятник, взбалтывая в кувшине остаток пива.

— Наверное, у него примерно наш план и был? — предположила Лоуд. — Где-то хорошо припрятанный, прикопанный.

— Может и так… — Укс помолчал. — Знаешь, пустоголовая, а ведь придется нам с нэком решать.

— Но не сегодня.

Десятник кивнул.

Перебрались через знакомый забор. Укс прислушался:

— Дома, вроде. Пивом разлитым пахнет и разговаривают.

— Ругаются, — расслышала Лоуд.

— Лучше бы нам во дворе потолковать. Мне на просторе удобнее, — десятник схватил за плечо носильщика. — Ты, красавчик, позови-ка друзей моих.

Мальчишка отрицательно замотал головой. Рожа грязная, испуганная. Хотя одетым выглядит постарше, все равно сопля непригодная.

— Ты, подзоглотник, нам немого будешь кривлять? — удивился Укс.

— Ой, нехорошо, — огорчилась оборотень. — А вроде не совсем безмозглым казался.

Мальчишка открыл рот, начал отчаянно показывать на шею, тыкать пальцем в горло.

— Язык есть. Смысла нет, — ухмыльнулся десятник. — За дурную пантомиму руки обрывают. Иди и позови наших братьев. Или еще один зад просверлю, — острие дротика качнулось.

Мальчишка, оглядываясь, побрел к