Клятва - Мария Сакрытина

Матерь, каким влюблённым дураком я был! Если бы я огляделся, если бы послушал Рэя – всё было бы совершенно иначе…

Элиза понравилась даже сэру Джереми – а он женщин всегда считал средством как следует расслабиться. Но не её. До богини он, конечно, не додумался, однако, позволил Элизе всё – даже приводить Волка в его любимую библиотеку. И словно помолодел за те дни, пока она жила с нами. Я даже ревновал её к нему – дура-а-ак!

Хотя именно лорд Джереми предложил мне жениться на Элизе. Взять в жёны богиню – какое должно быть самомнение! Но ни о чём другом я с тех пор не мог и думать. «Послушай, Ланс, - сказал сэр Джереми  как-то за бутылкой портвейна. – Она странная, но добрая. И честная. Ты заметил? Честность – великое качество в наши дни. Она очень умно недоговаривает, но она так очаровательна, что плевать, кто она и какое у неё состояние. И ты её любишь, это и слепому видно. Я бы хотел благословить ваш брак – не медли с ним».

Он не знал, что Элиза ночует в моей спальне и считал её невинной. Я лишь изумлялся, как с таким взглядом, с такой улыбкой, как у неё, можно быть такой горячей, страстной и ненасытной. Но я любил и это. Особенно это.

Меня вызвали в столицу сразу после приёма – когда она сбежала от меня, и я почти решил, что потерял её. Теперь уехать, оставить её было сродни самой жестокой пытки. Но король выглядел неважно – мои гвардейцы рассказывали, что по ночам он взялся бродить по дворцу, разговаривая сам с собой, как сумасшедший. Нет, помешавшимся Валентин не выглядел. Но был странно взволнован. Я решил свернуть себя в узел, но остаться с ним хотя бы на седмицу. Королевский приём мы перенесли – я уговорил Её Величество подписать указ, а Его Величество – отдохнуть.

Отдых пошёл ему да и мне на пользу. Уже давно король взял за привычку рассказывать мне о своих проектах реформ. В конце концов, взгляды на внутреннюю политику у нас были одинаковыми. Нынче же он задумал ввести Королевский Кабинет со мной во главе – чтобы воплощать его начинания в жизнь. Я не видел себя политиком – что там, мне нечего было даже сказать на Совете Лучших, какую бы власть мой голос не сулил. Но король мог проводить некоторые проекты и без Совета, что Лучших, конечно, очень раздражало. Ту седмицу он занимался тем, что заставлял меня мотаться по столице, а потом подробно описывать в отчётах, где, сколько и как используют детский труд – в каких цехах, в каких ремёслах, каковы условиях, сколько детям платят.

Это было тяжело – смотреть на таких, как я когда-то заморышей, понимать, что при подобных условиях их жизнь будет не только очень короткой, но и в прямом смысле мучительной. Лордов это не интересовала – их интересовала только прибыль, а сироты почти ничего не стоили, и их было много. Король хотел это прекратить, и я был благодарен ему за это.

Но после таких поездок я приезжал к Рэю, валился с коня и напивался до бесчувствия.

В один из таких вечеров меня нашла Элиза.

***

(Из записок Элизы Северянки)

Ворон Заккерия разбудил меня посреди ночи – он отчаянно бился в окно. Я только-только заснула, мне безумно не хотелось снова метаться по пустой кровати, вспоминая объятия Ланса – я  не ожидала, что мне будет так его не хватать – его нежных прикосновений, его голоса. Но Зак настойчиво продолжал терзать клювом раму – пришлось вставать, ёжась, и идти открывать.

«Ты любишь его?» - заговорил в моей голове голос Зака, когда я посмотрела в человеческие – тоже Зака – глаза птицы. «Этого мальчишку, о котором ты думаешь. Ты любишь его?»

Голос звучал странно, но я решила, что это из-за дальности расстояния. Я же не знала, что Зак… да я и Зака тогда ещё как следует не знала.

«Нет».

Ворон уставился на меня. Покосился на постель.

«Я рад, что ты, наконец, решилась. Тебе стало легче?»

Я пожала плечами, тоже кинув взгляд на пустую постель – смятое покрывало, разбросанные подушки.

«Возвращайся, Лиззетта. Возвращайся ко мне».

Так скоро? Ну уж нет, я ещё не наигралась!

«Ты всё-таки к нему неравнодушна», - с горечью вздохнул Зак, и я удивилась:

«Тебе-то какое дело? Ты же сам мне это советовал». Глупо. Зак хотел, чтобы у меня был любовник – но тот, которого он мог бы контролировать. Поэтому рабы. Поэтому овидстанские принцы. Я не понимала тогда, насколько Ланс в опасности из-за меня: Зак не хотел делить свою милую Лиззетту ни с кем другим.

«Возвращайся».

«Нет».

«Я буду ждать тебя, Элиз».

Утром, поработав со щитами, я отправилась за Лансом в столицу – меня  мучило странное предчувствие. Позже я научусь доверять такого рода вещам. Тогда мне просто повезло – я успела. А вот Зак опоздал. Он не стал бы трогать Ланса при мне – и ему пришлось только наблюдать. И ждать, когда я наиграюсь.

Тогда я об этом не думала – я думала лишь о том, что хочу своего любовника, свою игрушку обратно.

Его нашёл Волк – у моста через пересохшую, вонючую реку, верхом, смотрящего на вереницу странных детей, идущих к чёрным воротам в конце улицы.

- Кто это?

Ланс вздрогнул, когда я потянулась, тронула его пальцы. В его взгляде мелькнуло изумление и дикая, безудержная радость, отогнавшая от меня кошмар пустых постелей и унылого безделья в его отсутствие.

Он подхватил меня, усадил в седло рядом с собой – и как обычно неподалёку завывали собаки, а Волк сидел рядом и спокойно смотрел на нас.

- Кто это? – глядя на не поднимающих глаза детей, повторила я. Странные, в одежде явно не с их плеча, чумазые, усталые – от их усталости у меня кружилась голова.

- Сироты, - отозвался Ланс. И тихо добавил. – Я был таким когда-то. С тех пор ничего не изменилось.

Мне была непонятна грусть в его голосе – я когда-то была глупой девочкой, верящей в сказки. Но меня совсем не тянуло теперь сочувствовать таким же дурёхам.

Я провела пальцем по его колючей щеке.

- Ты изменился.

Он усмехнулся.

- Я хочу, чтобы это прекратилось. Ты знаешь, что их сейчас накормят миской каши на воде – да и той на всех не хватит. И спать они будут часа четыре. И потом снова работать до заката. Они умирают, Элиз, такого даже взрослый не выдержит.

Я коснулась его щеки губами и вместе с поцелуем в меня хлынули его эмоции. Моё сердце зашлось от его отчаяния.

- Скажи, Элиза, как Небеса позволяют этому, - он кивнул на споткнувшегося у самых ворот малыша лет семи, - быть?

Я отвернулась – картина была слишком унылой, – и спряталась у Ланса на груди.

- На юге такого нет.

Ланс грустно улыбнулся. И уверенно произнёс:

- У нас тоже не будет. Король Валентин издаст закон, и всего это не будет.

Я подняла взгляд.

- А что будет?