Крестовые походы - Михаил Абрамович Заборов

яркие наряды их благородных спутниц, многочисленная челядь, обслуживавшая этих дам (тут были и прислуга и музыканты), – все это представляло резкий контраст с измученными, полуодетыми толпами бедняков, потянувшимися в неведомые края за лучшей долей.

Как и во время Первого крестового похода, феодалы не проявляли заботы о своих нищих спутниках, но скорее видели в них обузу. Они не замедлили воспользоваться случаем, чтобы избавиться от нее. В начале февраля 1148 г. крестоносное ополчение прибыло в византийский портовый город Атталию в Памфилии. Греки встретили франков весьма недружелюбно. По выражению Одо Дейльского, их «обдирали на рынках»; рыцарям пришлось продавать своих коней или обменивать их на хлеб и мясо. «И положение наше было таково, что продавали ни за что, а покупали беспримерно дорого». Когда же крестоносцы завязали переговоры с местными властями о предоставлении судов для перевозки в Сирию, то греческий правитель Ландульф запросил «неслыханную цену за корабли и за все прочее»: греки потребовали четыре марки с человека, чтобы доставить войско в Антиохию. Вскоре вообще выяснилось, что греческих кораблей едва достанет для того, чтобы на них могла погрузиться одна только знать.

Благородные рыцари, заботясь прежде всего о собственном спасении и пренебрегши христианской заповедью любви к ближнему, раздумывали недолго: они бросили бедняков на произвол судьбы и, подняв паруса, покинули Атталию. Оставшиеся попытались самостоятельно продолжить свой путь на Восток, следуя вдоль побережья, но большей частью были либо уничтожены сельджуками, либо пали жертвами голода и лишений.

Войско французских крестоносцев, уменьшившееся наполовину, 19 марта 1148 г. прибыло в Антиохию. Вскоре и небольшое ополчение немецких феодалов во главе с Конрадом III приплыло из Константинополя в Акру, а оттуда направилось в Иерусалим. Действия Конрада III вызвали настороженность у Людовика VII, который именно поэтому, несмотря на прибытие подкреплений в лице провансальских рыцарей, возглавлявшихся графом Альфонсом-Жорданом, не предпринимал ничего для отвоевания у сельджуков захваченных ими областей между Антиохией и верхним Евфратом. Мало того, под предлогом исполнения принесенного им религиозного обета он тоже направился в Иерусалим. Воинственный пыл короля, кстати сказать, сильно охладили любовные приключения, в которые пустилась Алиенора Аквитанская, вступившая, как отмечают хронисты, в преступную связь со своим дядей князем Раймундом Антиохийским.

24 июня 1147 г. в Акре состоялась встреча Людовика VII и Конрада III и их приближенных с регентшей Мелизандой и иерусалимской знатью. На этой встрече отсутствовали – по разным мотивам – сеньоры северосирийских государств крестоносцев: Раймунд Антиохийский, Раймунд Триполийский, Жослен Эдесский. Были обсуждены различные планы военных действий. Наконец предводители крестоносцев, оставив мысль о том, что их ближайшая цель – вернуть Эдессу, позабыли про войну с Мосулом и совместно с войском, сформировавшимся в Иерусалимском королевстве, осадили сильно укрепленный Дамаск: ведь его захват сулил богатую добычу! Осада продолжалась пять дней (23–27 июля) и была безуспешной.

Между французскими и немецкими рыцарями не прекращались раздоры, а главное – перспектива захвата Дамаска не устраивала наиболее дальновидную часть баронов Иерусалимского королевства. У них на первом плане стояли совсем иные заботы, а не добыча. Нужно было хотя бы удержаться на ранее захваченных палестинских территориях. По мере укрепления позиций Зенгидов в борьбе с крестоносцами почва ускользала из-под ног палестинских баронов. Гораздо более желательным для них представлялось улучшение отношений с Дамаском, использование противоречий между его правителями и Зенгидами. Напротив, победа французских и немецких крестоносцев ничего не сулила крестоносным старожилам: Дамаск был обещан графу Тьерри Фландрскому. В результате среди баронов Иерусалимского королевства созрела «измена христианскому делу».

Тот факт, что среди осаждавших отсутствовало единомыслие, не остался тайной для правителей Дамаска. Как рассказывают восточные историки Абу-аль-Фарадж и Михаил Сириец, из города в лагерь осаждавших, к иерусалимскому королю Бодуэну III, было направлено секретное посольство: пусть он, Бодуэн, не рассчитывает, что ему удастся удержаться в Иерусалиме, – таков был смысл посольских увещеваний, – если «великий Конрад [Конрад III. – М. З.] утвердится в Дамаске». Королю предложили 200 тыс. динаров, барону Тивериадскому – 100 тыс. динаров отступного, чтобы они уговорили немецкого государя убраться прочь. В конце июля 1148 г., ничего не добившись, рыцари Креста по настоянию этих баронов, купленных к тому же золотом дамасского визиря Муин-ад-Дина Унура (которое, как выяснилось позже, оказалось фальшивым), оставили свою затею. Им пришлось это сделать тем более потому, что Унур, со своей стороны, хотя и не слишком охотно, призвал на помощь силы Мосула. С севера к осажденному городу приближались войска Саиф-ад-Дина Мосульского и его брата Hyp-ад-Дина из Халеба. Крестоносцы, потеряв многих людей, отступили в пределы Иерусалимского королевства. Убедившись в безнадежности ситуации, Конрад III со своими немногочисленными сподвижниками весной 1149 г. через Константинополь и Солунь вернулся в Германию. Несколько месяцев спустя возвратился на родину и Людовик VII.

Второй крестовый поход не дал никаких практических результатов. Эта плохо организованная и еще хуже проведенная авантюра привела лишь к новым, весьма значительным жертвам и материальным потерям. Огромные средства, собранные ценой жесточайшего нажима на народные массы, оказались растраченными впустую. Поход причинил и прямой политический ущерб центральной власти как во Франции, так и в Германии. Франция была охвачена феодальными усобицами. Людовик VII вошел в долги, главным образом тамплиерам, у которых занял крупную сумму на нужды похода. Немалый урон был нанесен позициям, и без того непрочным, королевской власти в Германии.

Второй крестовый поход, подобно Первому, явственно продемонстрировал отсутствие единства между западными феодальными захватчиками. Религиозные соображения, как это весьма наглядно показали проекты овладения Константинополем, по существу, все более утрачивали свое значение. На ослабление религиозного пыла во время Второго крестового похода жаловались уже хронисты XII в. Поход не принес лавров католической церкви. Противоречия между государствами Западной Европы, нараставшие из-за их экспансионистских устремлений в Средиземноморье, все решительнее противопоставляли эти государства одно другому. Одновременно усиливались и столкновения с Византией. Универсалистские проекты папства, продолжавшего стремиться к установлению своего всемирного владычества, разбились во время Второго крестового похода, натолкнувшись на усиление разъединяющих, дезинтеграционных тенденций. Краху предприятия существенно содействовали и несогласия среди предводителей крестоносных ополчений, и их раздоры с баронами Сирии и Палестины.

Второй крестовый поход, потерпев полную неудачу, подорвал авторитет папства. В высших церковных кругах начали доискиваться виновника провала богоугодного предприятия. Евгений III сваливал всю ответственность на Бернара Клервоского. Тот заявлял, что действовал по повелению папы. Спасая престиж Римской церкви, ее высшие иерархи вступили в свару; отовсюду сыпались взаимные попреки и оскорбления. Папа назвал «святого» Бернара глупцом. Тогда и Бернар Клервоский взялся за перо. Сочинив трактат «О созерцании», он посвятил целую главу выяснению причин поражения французского и германского воинства, постаравшись при