Крестовые походы - Михаил Абрамович Заборов

византийская опасность для Иерусалимского королевства не миновала.

В августе–сентябре 1144 г. преемник Иоанна II император Мануил Комнин (1143–1180) организовал столь энергичный натиск на Антиохию, что, нанеся поражение князю Раймунду, заставил его явиться в Константинополь и возобновить ленную присягу.

А в это время сельджуки нанесли крестоносцам первый серьезный удар. Начало их реванша тоже относится к 1137 г., когда командующий войсками Дамаска Беза-Уч вторгся в графство Триполи и разгромил тамошних рыцарей. Граф Понтий Триполийский попал в плен и был убит. Летом 1137 г. в Триполи вступили войска мосульского атабега Имад-ад-Дина Зенги; на этот раз сельджуки полонили графа Раймунда II со многими рыцарями. В ближайшие годы Зенги подчинил своей власти ряд сельджукских княжеств в Месопотамии (современный Ирак) и Северную Сирию. Любопытно, что во время его войны против Дамаска в 1139 г. последнему оказало поддержку Иерусалимское королевство: король Фулько, собственно, и принудил тогда к отступлению силы Мосула. Тем не менее в дальнейшем Зенги все же добился преобладания в Сирии, действуя отчасти вооруженным путем, отчасти же прибегая к дипломатии и брачным союзам. Все это позволило ему в октябре 1144 г. бросить свои войска на территорию графства Эдесского и 28 ноября осадить Эдессу. На помощь городу поспешили рыцарские отряды из Иерусалимского королевства, посланные регентшей Мелизандой, управлявшей во время малолетства Бодуэна III, но они прибыли слишком поздно. 24 декабря 1144 г. Имад ад-Дин Зенги захватил и в значительной степени разрушил город, а затем овладел многими районами графства. Начатое им отторжение у франков их владений в графстве Эдесском продолжил его сын Hyp ад-Дин Махмуд ибн Зенги (1146–1174), значительно расширивший территорию мусульманского господства. Долина Евфрата была освобождена от франкского владычества.

Падение Эдессы создало серьезную опасность для всех остальных государств крестоносцев на Ближнем Востоке, прежде всего для Антиохии. В ноябре 1145 г. к римскому папе Евгению III были направлены послы из Иерусалима и Антиохии. В Витербо прибыл епископ Джабалы с просьбой принять меры к тому, чтобы «победоносная храбрость франков» защитила восточные владения графов и виконтов от новых напастей.

Внутриполитическая обстановка в Европе складывалась в то время неблагоприятно для папства: вновь обострилась так называемая борьба за инвеституру, осложнились отношения с Сицилийским королевством, в самом Риме против папы выступили республикански настроенные городские низы (это движение связано с именем знаменитого Арнольда Брешианского), и папе, казалось бы, было не до новых авантюр на Востоке. Тем не менее уже 1 декабря 1145 г. он подписал буллу, призывавшую к Крестовому походу. Это была первая в истории крестоносная булла папства. Евгений III адресовал ее во Францию, приглашая короля Людовика VII встать на защиту веры. Папа потребовал снарядить войско для отмщения мусульманам и обещал участникам предприятия полное покровительство апостольского престола, отпущение грехов, освобождение от податей. Чтобы приобрести средства на участие в войне, рыцарям было разрешено закладывать свои имения. Снова, как и полвека назад, на Западе развернулась широкая кампания в пользу Крестового похода: Гроб Господень – в опасности!

Наиболее энергичным вдохновителем нового похода на Восток и его непосредственным организатором выступил глава монашеского ордена цистерцианцев, влиятельный бургундский аббат Бернар Клервоский (1091–1153). Именно ему Евгений III поручил проповедь священной войны. Сам папа, поглощенный своими итальянскими и общеевропейскими делами, был не в состоянии вплотную заниматься подготовкой этого предприятия. Бернар Клервоский, воинствующий фанатик, которого уже современники называли «чудищем нашего столетия» и который позже был причислен церковью к лику святых, давно проявлял большой интерес к судьбам государств крестоносцев. Как мы уже знаем, он содействовал учреждению ордена тамплиеров. Бернар призывал их к беспощадному истреблению мусульман, к захватам во славу церкви земель «нехристей», к распространению там власти Римского престола. «Язычников не следовало бы убивать, – писал аббат в своем «Похвальном слове новому воинству рыцарей храма», – если бы их можно было каким-либо другим способом удержать от слишком большой вражды или угнетения верующих. Ныне же лучше, чтобы они были истребляемы». Это был один из основных пунктов программы воинствующего католицизма, выдвинутых прелатом, который принял на себя роль главного проповедника нового Крестового похода.

В XII в., как и накануне Первого крестового похода, атмосфера социальной борьбы на Западе вновь накалилась. Сервы возмущались непосильными оброками и произволом сеньоров. Перед светскими и церковными феодалами встал и новый серьезный противник – города, которые в XI в. подавали только первые признаки жизни, да и то главным образом в Северной Италии и во Франции. К этому времени они бурно росли уже и в Германии, и в Англии. Под защиту городских стен бежали деревенские крепостные, стремившиеся обрести свободу. «Городской воздух делает свободным», – гласила популярная поговорка. Вот эти-то беглые крестьяне, занявшиеся ремеслом, и поднялись против сеньориального гнета: подчас в открытой вооруженной борьбе с графами и епископами они добивались признания своих вольностей.

Дух мятежа распространялся все шире. То там, то здесь вспыхивали движения еретиков, выражавшие протест сельских и городских низов против феодальных порядков. Это было время, когда, по словам вольнодумца Абеляра, рождалась «тысяча ересей». Они разрастались во Франции и Фландрии, в Англии и прирейнской Германии. Католическая церковь со всей энергией взялась за искоренение ересей, и как раз Бернар Клервоский еще до Крестового похода составил себе репутацию злобного душителя свободной мысли. Он обрушился всеми карами на «нечестивого» Абеляра, осмелившегося прославлять могущество разума в противовес авторитету церковных догм, и на его многочисленных последователей. В XII в. запылали костры, на которых церковь жгла еретиков. Однако мятежный дух не поддавался пламени.

В такой обстановке церкви пришелся очень кстати разгром сельджуками одного из крестоносных государств на Востоке. Церковные иерархи решили снова разжечь воинственно-религиозный фанатизм, рассчитывая на то, что с его помощью удастся положить конец бунтарским настроениям на Западе: пусть волна крестоносного воодушевления, возбужденного церковью, зальет разгорающийся пожар народного недовольства.

Падение Эдессы было использовано для того, чтобы вновь бросить клич, призывавший к спасительной войне против «неверных». Как и в конце XI в., верхи католической церкви ставили своей основной задачей обеспечить благополучие правящего класса на Западе; как и тогда, они стремились вместе с тем удовлетворить своекорыстные интересы светских и церковных феодалов, упрочить собственный престиж.

31 марта 1146 г. Бернар Клервоский прибыл на совещание французских баронов, церковных сановников и знатных рыцарей в Везеле (Бургундия). С возвышения, сооруженного в открытом поле, он выступил перед скопищем людей, прочитал крестоносную буллу папы и произнес пылкую речь о необходимости новой священной войны. Тут же аббат стал раздавать знаки креста, приготовленные заранее. Когда их не хватило, Бернар разодрал свое монашеское одеяние, из которого также наделали крестов.