Америка: каким мир был бы без нее? - Динеш Д’Суза

Ключевая идея Бентама была в том, чтобы построить тюрьму в виде круглого многоуровневого здания с башней охранника в центре. Каждая камера была бы оборудована всем необходимым и при этом полностью прозрачна. Таким образом, за каждым узником можно было постоянно наблюдать из башни охранника. Одного-единственного тюремщика было бы достаточно, чтобы следить почти за всем, что происходит вокруг. Это здание должно было освещаться по периметру, так, чтобы заключенные не могли видеть друг друга и не могли узнать, наблюдают ли за ними. Бентам считал, что так государство могло бы следить постоянно за большой группой людей с минимальными усилиями. Поскольку заключенные не знали бы, когда за ними следят, а когда — нет, им пришлось бы контролировать свои действия постоянно, под страхом того, что власти всегда могут узнать, что они делают. Бентам не стремился ограничить свой план только тюремными зданиями. Он предлагал опробовать эту «простую архитектурную идею» на тюрьмах, а затем, если это окажется эффективным, распространить ее на заводы, школы, казармы и больницы.[172]

Забытая идея Бентама теперь стала мрачной реальностью. Благодаря Эдварду Сноудену мы знаем, что правительство Соединенных Штатов теперь использует самые современные технологии для того, чтобы шпионить за своими гражданами. Это наблюдение ведется десятки лет и становится все более детальным и изощренным.

Что именно делает в отношении нас наше правительство? Перед нами возникает ясная и зловещая картина. Администрация Обамы собирает наши электронные письма и тексты, наблюдает за тем, что мы делаем в сети, мониторит наши телефонные разговоры, загружает списки наших контактов, просматривает наши приложения и файлы с личными фотографиями, собирает наши финансовые и личные данные, изучает наши потребительские предпочтения и даже отслеживает наши перемещения. Все это делается путем сбора «метаданных». Правительство подчеркивает, что метаданные, как правило, не включают содержание, правительство отслеживает, кому вы звоните и когда, но не прослушивает ваши разговоры; оно может проследить потоки ваших электронных писем, но не может читать ваши письма без санкции суда. Однако, как указывает ряд искушенных критиков, достаточно детальный журнал метаданных легко позволяет установить самое специфическое содержание личной истории.

Было бы уже достаточно плохо, если бы этим занимался сам президент. На самом деле, как сказал в своем интервью Сноуден: «Любой правительственный аналитик в любое время может сделать мишенью любого человека (…) в любом месте».[173]

Правительство построило огромные центры данных, такие как дата-центр площадью в 100 000 м2 в Блафдейле (штат Юта) для сбора и обработки этой информации. Правительство даже получает доступ к данным частных компаний, таких как Google, Yahoo и AT amp;T, получая интересующую его информацию.

Мне тяжело поверить, что все это происходит в Америке. Когда я впервые прибыл в Соединенные Штаты, то узнал, насколько высоко американцы ценят неприкосновенность личной жизни, «личного пространства». Поскольку я вырос в стране с очень высокой плотностью населения, я не воспринимал личное пространство как ценность. Я помню, как однажды я облокотился на чью-то машину и ко мне подошел парень, который сказал: «Отойди от моей машины». Я был удивлен. Я не знал, о чем он говорит. Вскоре я усвоил, что машина человека — это часть его самого, и находиться на определенном расстоянии от этой машины — способ продемонстрировать уважение к личному пространству данного человека. В Америке мы учимся не слишком приближаться к другим людям, чтобы они не ощутили это как нарушение их границ. Американцы понимают, что наша личная жизнь — это часть нашей индивидуальности, и попытки нарушить ее воспринимаются как оскорбление и насилие. Однако сегодня наше правительство вламывается в наше личное пространство. Наиболее личная область нашей жизни — наши разговоры, и нашего сознания — то, что мы смотрим и слушаем — стали объектами завуалированного государственного наблюдения. Если вы читаете эту книгу в электронном виде, кто-то из правительственных аналитиков в АНБ, возможно, наблюдает за тем, как вы это делаете. Это омерзительно.

Такая тщательная слежка за американскими гражданами — вопиющее нарушение конституционного запрета на «необоснованный обыск и выемки». В конце концов, правительство шпионит за законопослушными гражданами, которых не подозревают ни в каком преступлении. Это, как кажется, делает любые обыски «необоснованными». Известно, что в деле 1979 г. «Смит против штата Мериленд» Верховный суд решил, что люди, подписывающие договор с телефонной компанией и получающие телефонный номер, таким образом отказываются от своего права на сохранение тайны личной жизни в связи с действиями, связанными с этим номером. Но все-таки одно дело — передать необходимую информацию телефонной компании или сообщить сведения о номере кредитной карты компании, где вы совершаете покупки, и совершенно другое — ожидать, что ваши телефонные разговоры и операции по кредитным картам будут постоянно отслеживаться и храниться правительством Соединенных Штатов.

В заботе о сохранении неприкосновенности личной жизни Конгресс США в 1976 г. учредил Комиссию Сената по разведке, чтобы наблюдать за деятельностью шпионских организаций Америки. Но до разоблачений Сноудена администрация Обамы не полностью информировала Конгресс о своей шпионской практике. Когда сенатор от демократов Рон Вайден спросил главу разведки Джеймса Клеппера, собирает ли АНБ какие-либо данные по миллионам и сотням миллионов американцев, Клеппер ответил: «Нет». Это была, как позже признал Клеппер, наглая ложь. Но даже сейчас, как говорит Вайден, ему не в полной мере известно, до какой степени администрация Обамы следит за американскими гражданами. Когда Вайдену задают вопросы о конкретных действиях, например загружает ли правительство фотографии американцев из «Фейсбук»? — он обычно отвечает: «Откуда я знаю? Я всего лишь член Комиссии по разведке».[174]

Конгресс также учредил особые суды для рассмотрения вопросов, связанных с правительственной слежкой за американскими гражданами. В 1978 г. Конгресс одобрил закон, регулирующий деятельность служб внешней разведки — Foreign Intelligence Surveillance Act (FISA) — запрещающий службам разведки шпионить за американскими гражданами, если те не являются агентами иностранных держав. Для того, чтобы контролировать действия правительства, были учреждены суды по этому закону. Однако правительство, как правило, не предоставляет этим судам нужную информацию, которая позволила бы суду выносить независимые решения о необходимости слежки за гражданами. Правительство приводит свои доводы, но нет никого, кто представлял бы тех, кто является мишенью слежки. Так что, в сущности, правительство ссылается на «национальную безопасность», а суды привычно одобряют все их планы. Все эти разбирательства проводятся тайно, и у американцев нет возможности узнать, какие решения в отношении них принимают эти суды.

Только когда появился независимый судья, Ричард Леон из округа Колумбия, стало известно, что шпионаж, развернутый администрацией Обамы, имеет «почти оруэлловский» масштаб, и стало возможно заявить, что это грубое нарушение норм, охраняющих права граждан, которые основатели Америки включили в Конституцию. Судья Леон писал: «Я не могу представить более “неразборчивое” и “случайное” вторжение, чем этот систематический сбор и хранение личных данных почти по каждому гражданину, осуществляемый с использованием современных высоких технологий». Судья Леон рассматривал просьбу администрации Обамы о разрешении на прослушку телефона без ордера, что якобы было необходимо для предотвращения неминуемых террористических заговоров. Он обнаружил, что не существовало «ни одного примера, где анализ огромного массива метаданных АНБ в действительности помешал бы неизбежному нападению террористов или иным образом помог бы правительству в достижении каких-либо оперативных целей».[175]

Вынужден сказать, что все это началось во время президентства Буша. Можно понять, что сотрудники администрации Буша были в панике после атаки 11 сентября и потребовали, чтобы Конгресс дал исполнительной власти дополнительные полномочия по выслеживанию террористов. Чиновники Буша беспокоились о том, что при обращении за ордером на слежку они теряли драгоценное время. Пока будет получен ордер, террористы могут совершить нападение. Однако Конгресс не знал, что этот механизм отслеживания станет Левиафаном шпионажа за собственными гражданами внутри страны и что правительство намеревалось шпионить за американцами, которых даже не подозревали в каком-либо преступлении.